Дин Кунц - Голос ночи
Рой покачал головой:
— Какой ты проницательный.
Колин, смутившись, пожал плечами.
— Да, да. Ты прямо читаешь мои мысли.
— Так ты действительно испытывал меня?
— Ага.
— И вся эта бессмысленная чепуха про кошку...
— ...Была правдой.
— О да!
— Лучше поверь.
— Ты опять испытываешь меня.
— Может быть.
— Так секрет существует?
— И какой!
— Поезда?
— Не-е. Это только крохотная его часть.
— А остальная?
Рой ухмыльнулся.
Что-то неуловимо странное в его усмешке, в блеске голубых глаз вызвало у Колина желание попятиться. Но он не сделал ни шагу.
— Я расскажу тебе о нем, — сказал Рой, — но только когда буду готов.
— А когда это будет?
— Скоро.
— Ты можешь доверять мне.
— Только когда я буду готов. А сейчас пошли. Тебе понравятся поезда.
Колин пошел за ним через кухню и белую дверь. Вниз спускались две небольшие ступеньки, затем гараж — а в нем модель железной дороги.
— Ух ты!
— Ну как? Кайф!
— А где твой отец ставит машину?
— Обычно на проезжей части, здесь для нее нет места.
— Да-а. А когда он собрал всю эту чепуховину?
— Он начал собирать, когда был еще ребенком. И каждый год добавлял новые модели. Сейчас его коллекция стоит более пятнадцати тысяч долларов.
— Пятнадцать тысяч! Интересно, кто заплатит такие деньги за кучку крошечных паровозиков?
— Люди, которые будут жить в лучшие времена.
Колин моргнул:
— Что?
— Так говорит мой старик. Он говорит, что люди, которым нравятся модели железных дорог, должны жить в лучшем, более правильном мире, чем наш.
— И что он хочет этим сказать?
— Черт возьми, если бы я знал. Но он так говорит. Он часами может рассуждать о том, насколько мир был совершеннее, когда в нем были поезда, а не самолеты. Он может надоесть до смерти.
Модель железной дороги была установлена на высокой платформе, которая занимала площадь практически всего гаража, рассчитанного на три машины. С трех сторон было достаточно пространства для прохода, а с четвертой, где находилась панель управления, стояли два табурета, небольшая скамеечка и шкафчик для инструментов.
Блестяще задуманный и тончайше выполненный миниатюрный мир располагался на платформе. Здесь были горы и долины, ручейки и реки, озера и луга, усеянные крошечными полевыми цветами, леса, где дикий олень выглядывал из тени деревьев, деревни, фермы, сторожевые посты, словно сошедшие с почтовых открыток. Здесь были и настоящие люди, занятые своей обычной работой, миниатюрные модели машин, грузовиков, автобусов, мотоциклов, велосипедов, чистенькие домики с частоколом, четыре изысканно выполненные железнодорожные станции — одна в викторианском стиле, одна — в швейцарском, одна — в итальянском и последняя — в испанском, — а также магазины, церкви, школы. Узкоколейные железнодорожные пути разбегались по всему этому пейзажу: вдоль рек, через города, сквозь долины, вокруг гор, по эстакадам и постам, к станциям и от станций, вниз и вверх, вперед и назад, образуя петли и прямые, резкие повороты, дуги и спуски.
Колин медленно обошел все панораму, изучая ее с благоговением. Иллюзия не исчезла и при детальном рассмотрении. Даже с расстояния в один дюйм сосновые леса казались настоящими, каждое дерево было выделано с необыкновенной тщательностью. Дома были завершены до последней детали: настоящие окна, телеантенны, укрепленные тонкими тросами, не забыты даже сточные трубы. Пешеходные дорожки уложены крохотными камешками. И машины были не просто игрушками. Это были безукоризненно сделанные точные копии реально существующих автомобилей. В тех, которые не были припаркованы на улицах и вдоль проезжей части, находились водители, а в некоторых и пассажиры, и даже кошки или собаки на заднем сиденье.
— Что из всего этого отец сделал своими руками? — спросил Колин.
— Все, кроме поездов и нескольких моделей машин.
— Фантастика!
— Чтобы сделать один такой домик, нужно не меньше недели, а то и больше, если в нем есть что-то особенное. Он тратил месяцы, чтобы соорудить станции.
— А когда он закончил это?
— Он еще не закончил. Он не закончит это до своей смерти.
— Но нельзя уже сделать больше. Больше нет места.
— Больше — нет, а лучше — да, — сказал Рой, и в его голосе прозвучал металл, а зубы были плотно сжаты, хотя он и продолжал улыбаться. — Старик продолжает совершенствовать свой проект. Все, чем он занимается, когда возвращается домой, — это починкой этой чертовой штуковины. Я не уверен, что у него остается время, чтобы трахнуть хоть изредка старушку.
Подобные слова смутили Колина, и он ничего не ответил. Он чувствовал себя менее искушенным, чем Рой, и старался изменить себя, но никак не мог научиться чувствовать себя комфортно при употреблении крепких выражений и разговорах на сексуальные темы. Кровь бросалась в лицо, внезапно немел язык и пересыхало горло — и он ничего не мог с собой поделать. Колин чувствовал себя ребенком и глупцом.
— Он запирается здесь каждую чертову ночь, — продолжал Рой с тем же металлом в голосе. — Он даже ужин свой иногда поедает здесь. Он — сдвинутый, впрочем, как и она.
Колин много читал о разных вещах, но с психологией был плохо знаком. Однако продолжая любоваться этой очаровательной миниатюрой, он вдруг поймал себя на мысли, что это беспощадное внимание к деталям сродни фанатичной настойчивости в достижении чистоты и порядка, которая была столь очевидна в бесконечной борьбе миссис Борден за поддержание в доме такой стерильности, как в операционной.
Он подумал: действительно ли родители Роя «сдвинутые»? Конечно, они не были парой бредящих лунатиков, они не были невменяемы. Они не зашли так далеко, чтобы сидеть в углу, разговаривая сами с собой и глотая мух. Может быть, они были совсем чуть-чуть сумасшедшие. Такие мягко свихнувшиеся. Может быть, по прошествии времени они станут хуже, свихиваясь все больше и больше, пока через десять или пятнадцать лет не начнут глотать мух. Здесь было о чем поразмыслить.
И Колин решил, что если они с Роем стали друзьями навеки, то он будет посещать его дом только в ближайшие десять лет, а потом, поддерживая дружбу с Роем, постарается избегать миссис и мистера Борденов, чтобы, когда они окончательно свихнутся, они не заставили бы его глотать мух или, что еще хуже, не зарубили бы его топором.
Он знал все о маньяках-убийцах. Он видел их в фильмах «Психи», «Смирительная рубашка», «Что случилось с малышкой Джейн». И в дюжине других тоже. А может, в сотне. И он точно запомнил в этих картинах, что сумасшедшие предпочитают грязные убийства. Ножом, или ножницами, или сечкой, или топором. Их никогда не застать за каким-нибудь бескровным убийством, скажем, газом, или ядом, или таблеткой.
Рой сел на табуретку напротив панели управления.
— Подойди сюда, Колин. С этого места ты увидишь гораздо больше, чем с любого другого.
— По-моему, мы не должны разгуливать здесь, если твой отец запрещает это.
— Колин, расслабься, ради всего святого.
Со смешанным чувством нежелания и любопытного ожидания Колин сел на другой табурет.
Рой аккуратно повернул диск на панели. Он был подсоединен к реостату, и верхние гаражные огни слабо замерцали.
— Как в театре! — воскликнул Колин.
— Нет, — ответил Рой. — Это больше похоже... на... Я — Бог.
Колин засмеялся:
— Конечно, ты ведь можешь делать день и ночь в любое время, когда захочешь.
— И гораздо больше.
— Покажи.
— Сейчас. Я не хочу делать глубокую ночь, будет слишком трудно разглядеть что-либо. Сделаем вечер. Сумерки.
Рой щелкнул выключателем, и вокруг миниатюрного мира загорелись огоньки. В каждой деревушке уличные фонари отбрасывали мягкий свет на мостовую. Желтые теплые притягивающие отблески оживляли окна домиков. В некоторых из них, как будто здесь ждали гостей, были зажжены лампочки у крыльца и у калитки. Рисунок оконных витражей церквей отражался на земле. На главных участках магистрали светофоры переключались с красного на зеленый, затем на желтый и вновь на зеленый. В одном из селений разноцветными огоньками пульсировала кинореклама.
— Фантастика! — воскликнул Колин.
У Роя же, когда он глядел на макет, выражение лица и поза были какими-то особенными: глаза сужены, губы плотно сжаты, плечи подняты вверх — весь он был определенно напряжен.
— Мой старик мечтает сделать, чтобы у машин зажигались фары, и обдумывает насос и дренажную систему, чтобы по рекам текла вода. Здесь будет даже водопад. — Твой старик — интересный парень.
Рой не ответил. Он продолжал пристально смотреть на маленький мир, который раскинулся перед ними. В дальнем левом углу на запасных путях железнодорожной станции стояли готовые к отправке четыре поезда: два товарных и два пассажирских.