Фоссум Карин - Не оглядывайся!
– Змеиное озеро, – сказал Раймонд.
Она остановилась рядом с ним. Посмотрела вдаль и увидела листья водяных кувшинок и маленькую лодку, лежавшую вверх дном у берега.
– Не подходи к воде, – сказал Раймонд. – Это опасно. Там нельзя купаться. Зыбучие пески, – добавил он с умным видом. Рагнхильд вздрогнула. Она обвела взглядом берег озера, извивающуюся желтую линию из тростника, прерывающуюся в одном месте, где было что-то похожее на пляж. Туда они и смотрели. Раймонд выпустил из рук коляску, Рагнхильд засунула палец в рот.
* * *Торбьёрну Хаугену было около шестнадцати, у него были темные отросшие волосы и огромная бандана на голове. Ее концы выглядывали из узла, как два красных пера, и делали его похожим на индейца. Он избегал встречаться взглядом с матерью Рагнхильд, поэтому в упор смотрел на Сейера, не переставая облизывать губы.
– То, что ты выяснил, важно, – сказал Сейер. – Будь так любезен и напиши здесь ее адрес. Ты помнишь, как ее зовут?
– Хельга Моэн, дом номер один. Серый дом, во дворе собака.
Он говорил тихо, писал в блокноте, который дал ему Сейер, большими буквами.
– Вы обошли всех? – спросил полицейский.
– Сначала мы поднялись на вершину Коллена, потом пошли вниз, обошли Змеиное озеро, осматривая все по обе стороны от тропинки. Были в городе, возле водоотстойника, у торговца Хоргена, на пляже возле усадьбы священника. Около церкви. Под конец зашли на пару ферм, Бьеркерюд и конный спортивный центр. Рагнхильд очень любила, то есть, конечно, любит животных.
Оговорка заставила его покраснеть. Сейер легко похлопал его по плечу.
– Сядь, Торбьёрн.
Он указал на свободное место на диване рядом с фру Альбум. Ее тело застыло, ей казалось, что вместо спины у нее железная балка. Она сосредоточенно думала об ужасной вероятности того, что Рагнхильд, возможно, никогда не вернется домой. Значит ей придется жить много лет без маленькой девочки с огромными голубыми глазами. Она впускала в себя эту мысль маленькими порциями и осторожно пробовала ее на вкус. Женщина-полицейский, которая со времени прибытия не сказала практически ни одного слова, медленно поднялась. Она решилась сделать предложение.
– Фру Альбум, – тихо сказала она. – Позвольте мне сделать для вас кофе.
Та слабо кивнула. Тяжело поднялась и последовала за женщиной на кухню. Раздался шум воды, льющейся из крана, и медный звон. Сейер кивком вызвал Карлсена в коридор. Там они вполголоса поговорили. Торбьёрн видел голову Сейера и носки ботинок Карлсена, черные и блестящие. В полутьме они посмотрели на часы, затем-друг на друга. Дело принимало чрезвычайно серьезный оборот, и огромную машину следовало привести в движение. Сейер почесал локоть под рукавом рубашки.
– Я не могу даже подумать о том, что мы найдем ее в канаве.
Он открыл дверь, чтобы впустить в дом немного воздуха. За дверью стояла она. В красном спортивном костюме, на нижней ступеньке, маленькая белая рука на перилах.
– Рагнхильд? – удивленно спросил он.
* * *Через полчаса, когда автомобиль уже ехал вниз по Скифербаккен, Сейер с удовольствием провел рукой по волосам. Карлсен подумал, что стрижка у шефа даже короче, чем у него, и что такие короткие волосы похожи на стальную щетку, вроде тех, которыми счищают старые слои краски. Лицо Конрада выглядело умиротворенным, а не замкнутым и серьезным, как обычно. На середине склона они миновали серый дом. Увидели двор с собакой и лицо за окном. Если Хельга Моэн ждет визита полиции, она будет разочарована. Рагнхильд в безопасности, сидит на коленях у мамы, с двойным бутербродом в руках.
Мгновение, когда девочка вбежала в прихожую, врезалось в память обоим. Мать, услышав голосок дочери, выскочила из кухни и бросилась к ней, быстрая, как молния, как хищный зверь, который вот-вот схватит жертву и никогда, никогда никому ее не отдаст. Рагнхильд словно попала в лисий капкан. Ее тонкие ножки и ручки, белые пряди волос торчали из стальной маминой хватки. А Сейер и Карлсен просто стояли рядом. Не было слышно ни звука, ни слова. Торбьёрн почти раздавил в руке мобильник, женщина-полицейский не переставая протирала чашки, Карлсен продолжал накручивать усы на палец. Комната осветилась, как будто солнце внезапно пробилось сквозь окно. И наконец вместе с рыданиями у матери вырвался смех:
– ЧТО ЗА УЖАСНЫЙ РЕБЕНОК!
* * *– Я, пожалуй, возьму недельный отпуск, – откашлялся Сейер. – Мне нужно прийти в себя.
Карлсен перевалил через «лежачего полицейского».
– Как ты его проведешь? Будешь прыгать с парашютом во Флориде?
– Думаю о хижине в горах.
– Под Бревиком, так?
– Саннёй.
Они свернули на шоссе.
– Я должен съездить в «Леголэнд», – пробормотал Карлсен. – Больше не могу оттягивать. Дочка выпрашивает.
– Ты так говоришь, как будто это наказание, – сказал Сейер. – «Леголэнд» – отличное место. Ты наверняка вернешься оттуда нагруженным лего-конструкторами. Езжай и не экономь. Не пожалеешь.
– Ты был там?
– С Матеусом. Ты знаешь, там есть статуя Сидящего Быка из Лего? Одна целая и четыре десятых миллиона лего-кирпичиков, и все разноцветные. В это невозможно поверить.
Он помолчал, взглянул на церковь слева, маленькую, белую, деревянную, чуть в стороне от дороги, среди зеленых и желтых распаханных участков земли, окруженную пышными деревьями. Красивая маленькая церковь, подумал он, именно в таком месте надо было похоронить жену. Даже если бы ездить на могилу приходилось еще дольше. Теперь, конечно, уже слишком поздно. Она умерла уже более восьми лет назад, и он похоронил ее в центре города, совсем рядом с главной улицей, среди выхлопов и шума.
– Как ты думаешь, с девочкой все в порядке?
– Вроде бы. Я попросил мать позвонить, когда она успокоится. Понемногу ребенок разговорится. Шесть часов,- сказал он задумчиво,- это довольно много. Должно быть, ей попался очень харизматичный отшельник.
– У него должны быть права. И наверняка не все в порядке с головой.
– Ты уверен? Насчет прав?
– Нет, – признал, чертыхнувшись, Карлсен. Он внезапно затормозил и свернул на заправку; это место все называли «центром»: тут были и почта, и банк, и парикмахерская, и автозаправка. Плакат «Медицинская распродажа» был приклеен на витрину в магазине «Киви», а парикмахер зазывал в солярий.
– Я хочу перекусить. Составишь компанию?
Они зашли внутрь; Карлсен купил газету и шоколадку. Он выглянул в окно и посмотрел на фьорд.
– Извините, – сказала девушка за прилавком. – С Рагнхильд ничего не случилось?
Она, явно нервничая, смотрела на Карлсена в полицейской форме.
– Вы ее знаете? – Сейер положил деньги на прилавок.
– Лично нет, но я знаю, кто они. Мать была здесь утром, искала ее.
– Рагнхильд в порядке. Она вернулась домой.
Девушка слегка улыбнулась и положила ему в руку сдачу.
– Вы родом отсюда? – спросил Сейер.- Вы многих здесь знаете?
– Наверняка. Здесь все друг друга знают.
– Если я спрошу, знаете ли вы мужчину, вероятно, немного странного, который водит микроавтобус, старый, грязный и рассыпающийся на части микроавтобус, прозвенит ли у вас в голове звоночек?
– Похоже на Раймонда, – сказала она и кивнула. – Раймонда Локе.
– Что вы знаете о нем?
– Он работает в Центре занятости. Живет в хижине по ту сторону холма вместе с отцом. Раймонд-монголоид. Ему около тридцати, очень милый. Кстати, его отец был начальником этой заправки. До того как вышел на пенсию.
– У него есть права?
– Нет, но он все равно водит. Это автомобиль отца. Отец у него – лежачий, так что не может следить за Раймондом. Ленсман знает об этом и иногда забирает его в полицию, но это не очень помогает. Он странный, ездит только на второй передаче. Это он забрал Рагнхильд?
– Да.
– Она не могла бы оказаться в большей безопасности, – улыбнулась девушка. – Раймонд остановился бы, даже чтобы объехать божью коровку. – Она заулыбалась еще шире.
Карлсен откусил от шоколадки и поглядел в окно.
– Прекрасное место, – сказал он.
Сейер, который купил «Марципановый хлеб как в старые добрые времена», проследовал за его взглядом. Фьорд глубокий, больше трех сотен метров. И никогда не нагревается выше шестнадцати градусов.
– Ты знаком с кем-нибудь отсюда?
– Не я, моя дочь Ингрид. Она была здесь в фольклорном походе летом. «Знай свой город». Ей нравятся такие вещи.- Он скатал фольгу в узкую полоску и положил в карман брюк. – Как ты думаешь, монголоиды хорошие водители?
– Не представляю, – ответил Карлсен. – Но они же почти ничем от нас не отличаются, у них просто одна лишняя хромосома. Насколько я знаю, им требуется больше времени на обучение, чем основной массе людей. Кроме того, у них плохое сердце. Они не доживают до старости. И еще у них что-то с руками.
