Том Клэнси - Кремлевский кардинал

Военным и в это было трудно поверить.

Репортеры и журналисты составляли третью категорию приглашенных. Их гоже было нетрудно отличить по одежде, всегда помятой от частых переездов, когда ее приходилось укладывать в чемоданы, слишком маленькие для всего их имущества. Им недоставало внешнего блеска и лоска политических деятелей и неизменных, словно приклеенных улыбок. Журналистов отличало детское любопытство. приправленное цинизмом беспутной жизни. Чаще всего они держали стаканы в левой руке, иногда вместе с маленьким блокнотом взамен бумажной салфетки, тогда как в правой находились наполовину спрятанные ручки. Они бродили по залу среди участников приема как хищные птицы. Хотя бы один из них сумеет найти кого-то, готового рассказать о ходе переговоров. Другие журналисты заметят это и подойдут, чтобы узнать суть дела. Сторонний наблюдатель мог легко оценить, насколько интересной является информация, по скорости, с которой репортеры переходили от одного источника к другому. В этом смысле американские и вообще западные репортеры отличались от их советских коллег, большей частью окружавших своих повелителей подобно преданным вассалам прошлого как для того, чтобы продемонстрировать лояльность партии, так и для того, чтобы защищать их от любопытства коллег по профессии из других стран. Но и те и другие представляли собой аудиторию в этом театральном действе.

Наконец к четвертой, невидимой, категории принадлежали те, кого нельзя было опознать каким-либо определенным способом. Этими людьми являлись разведчики и охотящиеся за ними сотрудники контрразведывательных служб. Их можно было отличить от сотрудников службы безопасности, следивших за всеми с подозрением, но жавшихся к стенкам зала, таких же невидимых, как официанты, двигающиеся среди приглашенных с тяжелыми серебряными подносами, уставленными бокалами шампанского и хрустальными стаканами, изготовленными по заказу российского императорского дома Романовых. Некоторые из официантов тоже, разумеется, принадлежали к службе контрразведки. Им приходилось больше других ходить по залу, настороженно прислушиваясь к обрывкам разговоров, к слишком тихому голосу или, может быть, слову, не соответствующему духу официального приема. Их задача была непростой. Струнный квартет в углу исполнял камерную музыку, на которую, казалось, никто не обращал внимания, но и он относился к протоколу, связанному с дипломатическими приемами, и на его отсутствие тут же обратили бы внимание. Кроме того, уровень человеческого шума. В Георгиевском зале находилось больше ста человек, и каждый из них половину времени – по меньшей мере – говорил. Те. кто стоял недалеко от играющего квартета, были вынуждены повышать голос, чтобы их слышали. Шум, создающийся в результате всего этого, наполнял зал длиной в двести футов и шириной в шестьдесят пять, с паркетным полом и каменными оштукатуренными стенами, отражающими и усиливающими звуки до такой степени, что уровень шума, доносящегося со всех сторон, был бы болезненным для слуха ребенка. Разведчики пользовались шумом и своей невидимостью, чтобы превратиться в призраков на этом празднестве.

Но разведчики действительно присутствовали здесь. Все знали это. Любой житель Москвы с готовностью расскажет вам про шпионов. Если вы встречаетесь с иностранцем более или менее регулярно, будет благоразумно сообщить об этом. В случае если вы встретились с иностранцем случайно или всего один раз, а в это время мимо прошел сотрудник московской милиции – или армейский офицер с портфелем в руке, – вас окинут взглядом и обратят внимание. Может быть, мельком, а может быть, и нет. Со времени Сталина многое изменилось, разумеется, но Россия осталась Россией, и подозрительность по отношению к иностранцам и их поведению была намного старше любой идеологии.

Большинство присутствующих в зале думали об этом, не отдавая себе отчета, исключение составляли лишь те, кто являлся активным участником таких игр. Дипломаты и политики имели немалый опыт при выборе слов, и в данный момент эта проблема их не слишком беспокоила. Для журналистов это было просто забавным, интересная игра, мало их затрагивающая, хотя каждый западный репортер знал, что он или она в силу уже самого факта своего присутствия рассматриваются советским правительством как шпионы. Больше всего об этом думали военные. Они понимали важность разведывательной информации, стремились к ней, ценили ее и презирали тех, кто добывал для них эту информацию, считая подобную работу грязной.

Кто здесь разведчики?

Конечно, в зале присутствовало несколько человек, не относящихся ни к одной из четырех категорий – или, наоборот, принадлежащих к нескольким из них.

– Ну, как вам понравилась Москва, доктор Райан? – спросил русский голос. Джек, рассматривавший великолепные часы с фигурой Святого Георгия, обернулся.

– Боюсь, она показалась мне холодной и мрачной, – ответил Райан, сделав глоток шампанского из своего бокала. – Правда, у нас было не так уж много возможностей осмотреть город. – И больше таких возможностей не представится, подумал он. Американская делегация провела в Советском Союзе чуть больше четырех дней и завтра вылетает домой, завершив техническое обсуждение предстоящей пленарной встречи.

– Очень жаль, – заметил Сергей Головко.

– Это верно, – согласился Джек. – Если вся архитектура у вас столь хороша, мне хотелось бы провести несколько дней, наслаждаясь ею. У строителей этого дворца был превосходный вкус. – Он одобрительно кивнул, глядя на сверкающие белые стены, сводчатый потолок и украшающую их позолоту. Говоря по правде, Райан считал, что в украшении дворца строители зашли слишком далеко, но ему было известно, что русские как нация отличались тем, что, как правило, заходили слишком далеко во многом. Для русских, у которых редко чего было достаточно, понятие достатка означало обладание чем-то более значительным по сравнению с другими – желательно, чтобы у них было больше, чем у всех остальных. Райан считал такой подход доказательством комплекса национальной неполноценности и напомнил себе, что люди, считающие себя неполноценными, испытывают патологическое стремление опровергнуть собственное представление о самих себе. Этот фактор доминировал во всех аспектах процесса разоружения, часто заменяя элементарную логику как основу для достижения соглашения.

– Декаданс династии Романовых, – отозвался Головко. – Все это добыто потом и кровью простых людей.

– Ну что ж, по крайней мере часть выжатых из них денег пошла на что-то прекрасное, безвредное и вечное, – улыбнулся Райан. – По моему мнению, куда лучше тратить деньги на это, чем на покупку страшного оружия, которое все равно через десять лет устареет. У меня появилась прекрасная мысль, Сергей Николаевич, Давайте направим средства, расходуемые на соперничество в военно-политической сфере, на создание прекрасного – вместо того чтобы тратить их на ядерное оружие.

– Значит, вы довольны достигнутыми результатами?

Снова обсуждение основного вопроса. Райан пожал плечами и повернулся, осматривая зал.

– Полагаю, что мы договорились о повестке дня. Теперь осталось, чтобы вот те парни у камина уладили детали.

Он взглянул на одну из огромных хрустальных люстр. Интересно, сколько понадобилось лет и человеческих усилий, чтобы изготовить ее; к тому же, как оказалось, не так просто подвесить что-то весом с небольшой автомобиль.

– И вы удовлетворены вопросом проверки выполнения соглашения?

Теперь в этом нет сомнения, с едва заметной улыбкой решил Райан. Головко служит в ГРУ. «Национальные технические средства» – термин, охватывающий разведывательные спутники и другие методы слежения за иностранными государствами, – в Америке находились главным образом в поле деятельности Центрального разведывательного управления, однако в Советском Союзе они принадлежали ГРУ – советской военной разведке. Несмотря на то что была достигнута предварительная договоренность о проведении инспекции на местах, основное бремя контроля за выполнением соглашения ляжет на разведывательные спутники, что входит в епархию Головко.

То, что Райан работает на ЦРУ, не составляло особого секрета. В этом не было необходимости – Райан не занимался оперативной деятельностью. Его включение в состав делегации по переговорам о разоружении было вполне логичным, поскольку в настоящее время ему было поручено наблюдение за некоторыми стратегическими системами вооружения в Советском Союзе. Для того чтобы подписать любой договор о сокращении вооружений, обе стороны должны прежде всего справиться с манией преследования, свойственной их собственным спецслужбам, и убедиться в том, что противная сторона не собирается выкидывать сколько-нибудь серьезные фокусы. Джек рассказал об этом главе делегации, ответственному за переговоры; правда, напомнил себе Райан, тот слушал не очень внимательно, вряд ли придавая этому особое значение.