Сергей Разбоев - Воспитанник Шао.Том 1

Динстон настолько углубился в свои размышления, что резко вздрогнул от неожиданно появившегося луча коридорного света. Прошло еще время, прежде чем он разглядел хитроватую усмешку на довольном лице Маккинроя.

Вцд и манеры эксперта не импонировали жестким понятиям Динстона о современном мужчине. С жестами учтивого джентльмена, тот более походил на высокородных сэров, нежели на какого-то мало известного чиновника. Роста выше среднего, блестящие смоляные волосы, ровные картинные залысины. Взгляд затихшего аристократа перед крупным карточным выигрышем — Маккинрой производил впечатление человека, полностью осведомленного о состоянии дел вокруг него, всегда готового дать критическую оценку обсуждаемому. Люди его склада никогда не тушуются, уверенные в себе, в полемике oни умело заставляют оппонента потерять почву под ногами.

Втайне Динстон завидовал им: они эрудированны, закончили лучшие колледжи, высоко котируются в высшем свете. Элита, к которой терпеливо подбирался он, Эдвин Динстон, но с которой нелегко будет ужиться. В своей практике всячески стремился подсидеть выходцев из высоких слоев. Но сейчас он зашел в тупик, и помощь эксперта ему была просто необходима.

— Хзлло, мистер Маккинрой, присаживайтесь.

— Хэлло, господин Динстон. Судя по вашей хмурой внешности наш идейный плащ прохудился. Скоро за кинжал возьметесь!

— Шутник вы, мистер, шутник. Хотел бы и я быть в таком же прекрасном настроении и так же сыпать остротами. Не скрываю, нахожусь в некоторой растерянности. Нуждаюсь в вашей консультации. Миссия, с которой мы здесь, по всем соображениям заходит в тупик. Не могу уяснить, кто и в чем нам может помешать. В двух словах дело обстоит так: у монахов тибетского района имеется послушник европейской национальности. Там он воспитывался и прошел почти полный курс обучения премудростям восточной борьбы. Нам он нужен, как специалист прикладного единоборства для обучения нашей агентуры. Как вы должны понимать, в некоторых нюансах нашей работы последний акцент нам приходится тщательно скрывать. Хитрить, потому что они ни в какую не согласятся выносить свои тайны за пределы стен монастыря. В предварительных условиях указано, что мы приобретаем его с целью агентурной помощи для некоторых наших служб, как агента-телохранителя. Согласны на некоторый обоюдно договоренный срок, после чего воспитанник возвращается обратно. Главное выманить его за стены мертво живущей обители. А там, думаем, он не откажется от жизни, которую сможем ему предложить. Но эти воинственные аскеты не согласны даже на частичные условия. Сможете ли вы что-нибудь пояснить в данной ситуации?

— Могу, господин Динстон, конечно, могу… Но, как говорится… Ваша фирма, наши…

Маккинрой недвусмысленно замолк, как бы соглашаясь со сказанным ранее.

— О, не сомневайтесь, мистер Маккинрой. Наша фирма уважает содействующих. Сумма, соответствующая весу сказанного, надежно пополнит ваш счет. Вопрос, с которым мы здесь задержались, принципиален для наших боссов, и они хорошо заплатят, лишь бы не тянуть с ним.

Эксперт удовлетворенно кивнул…

— Если вас не затруднит, расскажите мне подробности первого визита. Но главное, что за человек ездил в монастырь. Ваше личное отношение к Китаю и его гражданам.

— Даже не знаю, что сказать. Для такого щепетильного вопроса был послан человек, недостаточно отвечающий нужным требованиям. Мне думается, с китайцами могут разговаривать сами китайцы.

— Здесь вы на удивление точны, господин полковник, — манерно стряхивая пепел, подтвердил эксперт.

— Сам визит ничего не открыл, кроме новых вопросов, которые меня настораживают. О китайцах я нечего не думаю — плебеи, которыми нужно достаточно ловко манипулировать. Наглы, хитры. Побудешь среди них и таким дурачком себя ощущаешь, будто всю жизнь и был им. Терпкая нация.

Маккинрой расхохотался.

— С пристрастием, но верно. Видно, пресытились китайской действительностью, коль она вам так больно в почки засела.

— Не стоит отнекиваться. Все так. Но дурно то, что я в положительном исходе начинаю сомневаться.

— Пройдет.

— О, мистер, вы утешаете меня, как я несколько минут назад успокаивал подчиненного.

— Только прошу, не обижайтесь. В принципе я понял ваши трудности. Идти с голыми руками к китайцам то же самое, что угрожать бананом стаду обезьян. Засмеют. Но начнем. Первые ваши трудности связаны с самым обыкновенным незнанием как самих китайцев, так и образа их мышления: того уклада обыденной жизни, который не отвечает нашим понятиям. Не сочтите за дерзость: сколько вы в Срединной?

— А что это за район, мистер Маккинрой?

— Китай!

— Вот как?..

— Это не последнее, и все же?

Динстон помялся, как запнувшийся, не уверенный в себе ученик. Пожал плечами.

— Пятый месяц. Но не думаю, что это какое-то упущение.

— Нет, конечно, но… влияет.

— В каком смысле?

— Думаю, что не так вы взялись, не с того конца. Нация, господствующая на данной территории, сложная по характеру и отклонениям от общепринятых понятий. Этикет при деловой обработке с ними нужно соблюдать от первых до последних поклонов. И прежде всего уважение, учтивость. Подчеркиваю.

— Но не может же это в серьезной степени влиять именно на ход переговоров. Здесь главное — выгода. Ее мы и предлагаем. Но… — недовольная мимика Динстопа начала преобладать.

— В том-то и дело, что может. Такой они народ. Улыбнись, поклонись. Сделай удачный комплимент. Другом будешь. Но если вы будете действовать на гоп, с позиции требующего, то, боюсь, дело застрянет. Китай — не мелкая нация.

— Это тот уровень дебатов, который меня никогда не интересовал и ни к чему не обязывал. Мой круг исполнительских интересов не затрагивает побочно существующих моментов. Если бы миссия, с которой я прибыл сюда, была бы признана трудной, как вы считаете, то уверен, в Китай прислали бы специалиста более узкого профиля.

Динстон уловил в глазах Маккинроя необъяснимые хитринки. «Может, этот лукавый тип более догадлив, чем рисуется со своей светской простотой», — подумал он.

— Но понимаете вы, как далеки от Поднебесной те, кто не находится на ее земле?

— Вот с этим я согласен.

— Руководство поспешило, не зная сути. Оно заранее обрекло вас на неудачу.

Динстон резко выпрямился.

— А вот с этим я в категоричной форме не согласен. Откуда такой пессимизм, мистер Маккинрой?

Угрожающие нотки в голосе выдавали раздражение полковника.

— Не так уж они просты и податливы, как кажется из-за океана.

— Верю вам. Ну и что же? Я доверяю изложениям специалистов, но, думаю, вы сгущаете краски.

— Китай всегда был загадкой для исследователей.

Многогранен и искрист, как никто другой: то ли темный котел, то ли сверкающий водопад.

— А ваше мнение?

— Нужно с ними дипломатичнее. Терпеть и понимать.

— Это вам нужно. Для этого вы здесь. Мне нужно удачно завершить начатое.

— Я понимаю ваше нетерпение. Но все же, пока вы здесь, нужно показывать, что вы в курсе местных порядков и не менее воспитанны, чем они.

— Я постараюсь следовать вашему совету. Время рассказать, если, конечно, вам известно, про эти, укрытые от цивилизованного глаза, монастыри.

— О, это длинная история, требующая при пересказе очень много отступлений и дополнений, чтобы быть достаточно объективным.

— Ничего, не глупый, пойму.

Маккинрой изящными движениями раскурил сигару, предложенную щедрым жестом полковника. Сейчас он более походил на интригующего рассказчика, который стремился не столько посвятить в тайны, сколько привлечь особенностями их смысла.

— Вообще, по тем социальным и внутриполитическим условиям, что сложились в Китае в силу самобытности народа, только там и могла практика рукопашного боя достигнуть совершенных высот. В некоторых монастырях, где издавна сложилась база для теоретических и практических изысканий в повышении мастерства ведения поединков (тех групп, которые входили в какие-либо союзы бунтарского действия или политического сопротивления), жизнь заставляла со всей ответстветюстью и исследовательской тщательностью отнестись к способам защиты от нападений многочисленных противников. Со временем была разработана и система скрытой неудержимой атаки. Постепенно обычный вид уличной драки и боевого поединка перерос в стенах монастырей в редкое по зрелищности, удивительное по совершенству искусство единоборства. Соперничество переросло не столько в превосходство физических данных противников, сколько в противоборство мысли. Согласитесь, для столь сурового места и такая демократичность.

— Да, да, — поспешно заверил Динстон.

— Китай всегда оставался самой демократичной страной среди остальных.