Тесс Герритсен - Гробовое молчание
— В данную минуту я позволю задавать вопросы по этой теме. Но только в данную минуту.
Нахмурившись, Агилар снова села на свое место.
Уэйли опять сосредоточил внимание на Мауре.
— Доктор Айлз, вы случайно не помните дату посмертного обследования покойного?
Маура замерла, потрясенная тем, что адвокат так внезапно сменил тему, снова заговорив о вскрытии. От ее внимания не ускользнул тот факт, что он намеренно не назвал убитого по имени.
— Вы говорите о господине Диксоне? — спросила она и заметила, как в его глазах мелькнуло раздражение.
— Да.
— Дата вскрытия — первое ноября прошлого года.
— И вы установили причину смерти в тот самый день?
— Да. Как я говорила ранее, он умер от обширного внутреннего кровоизлияния, последовавшего за разрывом селезенки.
— А характер смерти вы указали в тот же самый день?
Маура помедлила.
— Нет. Во всяком случае неокончательно…
— А почему?
Маура сделала глубокий вдох, ощущая, что все взгляды обращены на нее.
— Я хотела дождаться результатов токсикологического скрининга и понять, действительно ли господин Диксон находился под влиянием кокаина или иных препаратов. Хотела проявить осторожность.
— И должны были ее проявить. Ведь ваше решение способно разрушить карьеру и даже жизни двух преданных своему делу блюстителей порядка.
— Я занимаюсь лишь фактами, господин Уэйли, к каким бы заключениям они ни приводили.
Ответ адвокату не понравился — Маура поняла это по тому, как дернулась мышца на его подбородке. Остатки его видимого радушия испарились: теперь началась битва.
— Итак, вы провели вскрытие первого ноября, — продолжил он.
— Да.
— А что произошло после этого?
— Я не совсем понимаю, о чем вы говорите.
— Отправились ли вы куда-то на выходные? И проводили ли другие вскрытия в течение последующей недели?
Маура пристально посмотрела на адвоката. Тревога змеей извивалась где-то внутри, в животе. Она не знала, куда клонит Уэйли, но это в любом случае ей не нравилось.
— Я поехала на патологоанатомическую конференцию, — ответила Маура.
— В Вайоминг, я полагаю.
— Да.
— И там произошла история, которая травмировала вас. На вас напал мерзавец в полицейском мундире.
Агилар вскочила на ноги.
— Протестую! Это не имеет отношения к делу!
— Протест отклоняется, — ответил судья.
Уэйли улыбнулся — теперь путь был свободен, и он мог задавать вопросы, которые пугали Мауру.
— Верно ли это, доктор Айлз? На вас напал полицейский?
— Да, — прошептала она.
— Боюсь, я не расслышал ваш ответ.
— Да, — повторила Маура громче.
— И как же вам удалось выжить?
Зал погрузился в гробовое молчание — все ждали ее рассказа. А Маура не хотела даже вспоминать об истории, из-за которой ей по-прежнему снились кошмары. В ее памяти всплыл тот одинокий холм в штате Вайоминг. Маура припомнила, как хлопнула дверь машины заместителя шерифа и как она оказалась на заднем сиденье, за прутьями решетки, словно задержанная. Вспомнила ужас, охвативший ее, когда она тщетно барабанила в окно в попытке сбежать от человека, который — и Маура это знала — собирался убить ее.
— Доктор Айлз, как вам удалось выжить? Кто пришел к вам на помощь?
Маура нервно сглотнула.
— Мальчик.
— Шестнадцатилетний Джулиан Перкинс, я полагаю. Юноша, выстреливший в полицейского и убивший его.
— У Джулиана не было выбора!
Уэйли вскинул голову.
— Вы защищаете паренька, который убил полицейского?
— Нехорошего полицейского!
— А потом вы вернулись в Бостон и объявили, что господина Диксона убили.
— Потому что его действительно убили.
— А может, это просто несчастный случай? Неизбежное следствие ситуации, когда разъярившийся задержанный оказывает сопротивление, и его необходимо смирить?
— Вы сами видели фотографии из морга. Полиция применила куда больше силы, чем это было необходимо.
— Но ведь Джулиан Перкинс, паренек из Вайоминга, поступил точно так же. Он застрелил заместителя шерифа. Вы считаете такое проявление силы позволительным?
— Протестую! — воскликнула Агилар. — Доктор Айлз не состоит под судом.
Уэйли продолжал напирать — не сводя глаз с Мауры, он задал очередной вопрос.
— Что же случилось в Вайоминге, доктор Айлз? Может, когда вы боролись за свою жизнь, вас настигло прозрение? Вы вдруг поняли, что полиция — враг?
— Протестую!
— А может, полиция всегда была врагом? Кажется, некоторые члены вашей семьи именно так и считали.
Молоток судьи ударил по столу.
— Господин Уэйли, вы отправляетесь на свое место — немедленно.
Пока адвокат и помощница окружного прокурора совещались с судьей, потрясенная Маура опустилась на свое место. Значит, вот до чего дошло дело — начали ворошить историю ее семьи. Вероятно, любой бостонский полицейский знает, что ее мать Амальтея отбывает пожизненный срок в женской тюрьме во Фрэмингэме. Это чудовище, давшее мне жизнь, пронеслось в голове у Мауры. Смотрящие на меня люди наверняка задаются вопросом: а может, в мою кровь проникло то же самое зло? Маура заметила, что на нее неотрывно глядит обвиняемый, полицейский Графф. Их глаза встретились, и губы подсудимого изогнула улыбка. «А вот и последствия, — прочитала Маура в глазах подсудимого. — Вот что бывает, если предашь блюстителей порядка».
— Суд удаляется на перерыв, — объявил судья. — Мы возобновим заседание в два часа.
Присяжные гуськом вышли из зала, а Маура тяжело откинулась на спинку стула и не заметила, что рядом с ней стоит Агилар.
— Это грязная игра, — проговорила помощница прокурора. — Такое нельзя было допускать.
— Он все свалил на меня, — отозвалась Маура.
— Да, но ведь ему больше нечем было крыть. Потому что фотографии со вскрытия выглядели чертовски убедительно. — Агилар пристально посмотрела на Мауру. — Может быть, мне следует знать о вас что-нибудь еще, доктор Айлз?
— Кроме того, что моя мать осуждена за убийства, а я сама с удовольствием истязаю котят?
— Мне не до смеха.
— Вы же сами сказали. В этом деле подсудимая — не я.
— Нет, но они постараются сделать вас центром внимания. Станут рассуждать, действительно ли вы ненавидите копов и есть ли у вас скрытые мотивы. Мы можем проиграть это дело, если коллегия присяжных решит, что вы были недостаточно честны. Поэтому расскажите мне, могут ли они завести речь еще о чем-нибудь. Выложите мне все секреты, о которых умолчали.
Маура подумала о личных сложностях, скрытых от посторонних глаз. О недозволенной любовной связи, которую порвала совсем недавно. О семейной истории насилия.
— У всех есть свои секреты, — проговорила она. — Мои к делу не относятся.
— Будем на это надеяться, — ответила Агилар.
3
Куда ни кинь взгляд в бостонском китайском квартале — везде таятся привидения. Они обитают в тихом квартале Тайтун-Виллидж и на пестрой Береговой улице, парят над аллеей Пинъань и носятся над темным переулком за Оксфордской площадью. В этих местах повсюду скрывались духи. Во всяком случае, такова была версия экскурсовода Билли Фу, и он от нее не отступал. Вряд ли имело значение, верил он сам в привидения или нет, его задачей было убедить туристов, что на этих улицах обитают духи. Людям хотелось верить в привидения, поэтому многие с радостью платили по пятнадцать баксов с носа, а потом, поеживаясь от ужаса, стояли на пересечении Береговой улицы и Оксфордской площади и слушали, как Билли рассказывает о кровавых убийствах. Сегодня целых тринадцать туристов записались на вечернюю экскурсию «Привидения Чайна-тауна», в их число попали также шкодливые десятилетние близнецы, которых нужно было уложить спать еще три часа назад. Однако когда ты нуждаешься в деньгах, не станешь отвергать никого, даже непослушных мальчишек, за которых тебе заплатят. Билли учился на факультете театрального искусства, и надежд на постоянную работу у него пока не было, однако сегодняшний улов составил целых 195 долларов плюс чаевые. Очень неплохая сумма за двухчасовой пересказ небылиц, даже если для этого приходится унижаться, нацепив атласное одеяние мандарина и накладную косичку.
Билли откашлялся и воздел руки к небу, словно стараясь призвать все умения, которые получил за шесть семестров на театральном, и таким образом завладеть вниманием своих зрителей.
— Тысяча девятьсот седьмой год! Жаркий вечер. Пятница, второе августа. — Его низкий зловещий голос заглушал отвлекающие уличные шумы. Словно Смерть, избравшая очередную жертву, Билли указал на противоположную сторону улицы. — Там, на площади, которая носит название Оксфордская, бьется сердце бостонского китайского квартала. Пойдемте со мной, и вы попадете в те времена, когда здешние улицы кишели иммигрантами. В душный вечер, пахнувший разгоряченными телами и неведомыми специями. Давайте перенесемся в тот вечер, когда в воздухе чувствовалось убийство!
