Александр Афанасьев - Транзит из ада
– Нормально. Кузены это делали…
– Что, сэр?
– Кузены! – заорал майор. – Кузены это делали[9]!
– Да, сэр, но я этого не делал!
– Все бывает в первый раз!
Моралес посмотрел вверх и увидел, как к ним по тросу спускается один из поляков. Господи… три человека.
– Приготовиться!
Все это отрабатывалось на тренировках, только в упрощенном виде. По крайней мере, в «Дельте» уж точно. Там был способ заброски группы спецназа, уже находящейся на тросе, на крышу здания с зависшего над ним вертолета. Это, кажется, называлось… ступенька… да, ступенька.
По ним не стреляли. Польский пилот изо всех сил контролировал скорость и направление, понимая, что в любой момент может стать добычей ракетчика со «Стингером». Пятьдесят второй занимался спасением упавших с пятьдесят первого, пятьдесят третий кружил где-то рядом в темноте…
В последний момент они увидели борт… контейнеры… что-то горело. Огонь стал ориентиром. Справа – вспышка, туда ударили сразу два ствола с вертолета, в том числе пулемет. Реагировать самим не было времени, корзина ударилась о контейнеры, потом их потащило…
Моралес не мог понять, жив он или мертв. Ему казалось, что он находится на каком-то аттракционе, в парке развлечений… типа механический бык или что-то в этом роде.
Снова ударил пулемет, пули защелкали по металлу, это заставило сержанта действовать. Для начала надо было встать и найти укрытие, как его учили. Если по тебе стреляют, сначала найди укрытие, потом открывай огонь. Стрелок в укрытии – это актив отряда, он может защитить себя и оказать помощь другим. Стрелок с ранением на открытой местности нуждается в помощи и потому является проблемой для отряда.
Кто-то перевернул его на спину.
– Цел?
– Вроде да, сэр.
– Надо действовать!
– Где поляк?
– Не знаю. Упал, кажется…
Это конец. Если человек упал в штормовое море, да еще в снаряжении, да еще рядом с кораблем, он, скорее всего, мертв. Его затянет под винты.
– Давай! Спускаемся здесь!
У них было современное снаряжение, позволяющее моментально соорудить спусковую систему. С ее помощью они спустились с верхнего ряда контейнеров. Радовало то, что ни у того, ни у другого не было никаких повреждений. Десантники были вдвоем на судне грузоподъемностью в 2000 TEU, на котором, как им сообщили, размещен ядерный заряд.
– Подожди.
Майор достал из кармана небольшой, но мощный маяк, работающий и в радио-, и в инфракрасном диапазоне, и прилепил на контейнер. Затем достал небольшой баллончик с краской, которую было видно только в прибор ночного видения, и размашисто нарисовал какой-то знак на стенке контейнера.
– Все, пошли.
Моралес прикинул: у них две штурмовые винтовки и к ним по четыре магазина, не считая зарядов, которые в оружии[10]. И это для зачистки огромного судна, контролируемого террористами! Есть, конечно, еще пистолеты, но…
Впрочем, при необходимости можно будет отобрать «калашников» у кого-нибудь из террористов…
– Справа чисто!
Майор вскинул винтовку и двумя пулями отправил в края доброй охоты пробиравшегося по борту исламиста.
– По фронту чисто.
Волна, ударившая в борт, обдала их солеными холодными брызгами. Капли не сохли и были похожи на слезы…
– Давай!
Моралес перебежал вперед. Он еле успел убраться обратно за контейнеры – по нему с ходового мостика ударил пулемет, пули градом застучали по контейнерам.
– Черт… Сэр, там пулемет.
– Назад, – майор похлопал по уху, – сейчас его подавят…
Вертолет был где-то рядом, в темноте… невидимый и смертельно опасный для противника. Десантники знали, как опасна бывает такая машина, если на ее борту опытный снайпер и хороший экипаж. Снайперская винтовка позволяла стрелять беглым огнем с рук патроном 50 BMG. Создавалась она для Афганистана, для охоты на пикапы и мотоциклистов с гранатометами. А уж по стационарной цели отработает – только в путь…
– Подавлено! – Майор, видимо, получил информацию с вертолета.
Моралес снова высунулся – ничего не было видно, но пулемет молчал. Он перебежал прямо к надстройке, занял безопасную позицию. Отсюда была видна прожженная дыра в облицовке мостика – похоже, снайпер стрелял патронами Мк211, предназначенными для борьбы с бронетехникой…
– Можно, пошел!
Майор перебежал к нему.
– Отлично.
Их было по-прежнему двое, но для зачистки помещения этого вполне достаточно, если умело маневрировать между корабельными надстройками. Это на открытой палубе тебя могут обойти, там нет возможности прикрывать все направления.
– Видишь точку проникновения?
– Никак нет, сэр… сзади!
– Френдли! Френдли!
Они опустили оружие. Это был поляк – тот самый, который спустился с ними в корзину и которого они потом потеряли из виду. Он, похоже, был жив и здоров, в его руках красовался трофейный «калашников».
– Ты о’кей? – спросил Моралес. – Где остальные?
Поляк кивнул в сторону и вдруг, вскинув автомат, перерезал обоих американцев очередью. Они упали, поляк подошел и выстрелил в каждого морпеха еще по несколько раз. Потом бросил автомат за борт… пусть ищут. Перекинул из-за спины свой штатный автомат, достал спутниковый Thyraya, набрал номер:
– Все чисто. Высадка возможна…
Подмосковье, Ново-Огарево
26 мая 2021 года
Ново-Огарево.
Президент России выбрал эту дачу в качестве своей резиденции, потому что она соответствовала его запросам. Не было смысла тратить деньги на строительство другой. Стоя на балконе второго этажа и наблюдая за тем, как подъезжают черные лакированные рыбины бронированных лимузинов, президент вспомнил, что ровно тридцать лет назад здесь так же собирались люди. Собирались для того, чтобы обсудить проект нового Союзного договора – договора о политическом переустройстве страны, в котором она не нуждалась. Как и следовало ожидать, те обсуждения закончились плачевно…
Говорят, когда Дэн Сяо Пина спросили, как он оценивает Великую французскую революцию, китайский политик ответил: об этом пока говорить рано, чтобы делать исторически обоснованные выводы, надо подождать еще лет сто – сто пятьдесят. Со времени обсуждения Союзного договора прошло тридцать лет, но последствия «бескровной» демократической революции уже налицо. Россия и Украина стали смертельными врагами. Скажите об этом десять лет назад – тут же подумали бы, что человек сошел с ума. Теперь кажется, что мы все сошли с ума. В Украине идут факельные шествия, на которых зигуют и выкрикивают «Слава нации!». Между Россией и Украиной – незакрывающаяся рана ДМЗ (демилитаризованной зоны), в которой как-то пытаются выжить простые люди и где ведут друг на друга охоту разведгруппы противоборствующих сторон. Десятки тысяч людей убиты, сотни тысяч ранены и искалечены, миллионы лишились крова и стали беженцами. Последствия всего этого мы не расхлебаем и за сто лет…
И выбраться из этого кризиса никак не получается.
Президент смотрел вниз, на черные машины, выпускающие своих высокопоставленных пассажиров и тихо, как призраки, удаляющиеся на стоянку. Он мог быть в чем-то прав, а в чем-то не прав, как и все нормальные люди, но он работал. И не просто работал – пахал, отвечая на сыплющиеся со всех сторон удары. И его люди – его бригада, как он называл их про себя, – они тоже работали. Правда, один из них оказался предателем…
Может, и тридцать лет назад было то же самое?
Нет, вряд ли. Принципиальная разница между тем, что было тогда, и тем, что есть сейчас, – он знает про предателя.
– Специальную операцию в Харькове можно назвать успешной лишь частично…
Генерал, руководитель межведомственного оперативного штаба (МОШ) по Украине, перелистнул страницу:
– …Данные, которые передал погибший полковник Васильченко, вывели нас на некий информационный центр в Харькове, где содержалась информация о тайной переписке украинских спецслужб и олигархов. Данные передавались посредством сети ФИДО и не поддавались перехвату традиционными средствами. По данным полковника Васильченко, для того, чтобы обеспечить накопление и систематизацию информации, украинское СБУ создало в Харькове центр перехвата и информационный центр, основой которого была база данных на накопителях, физически не подключенных к сети, весь документооборот по ней также осуществлялся только на физических носителях, без доступа к сети. Единственным возможным вариантом получения информации являлся физический доступ к носителям информации, что и было проделано. К операции были привлечены как штатные сотрудники ФСБ и ГРУ, так и спецподразделения ДНР, находящиеся на территории России.
В результате проведенной операции доступ к информационным базам получить удалось, но большая часть информации повреждена без возможности восстановления. Также при отходе спецназ понес значительные потери, семь двухсотых и двадцать шесть трехсотых, в том числе тяжелых.
