Порох, деньги и красного бокал - Эрик Поладов
Только Массимо приехал в абсолютном одиночестве. Это обстоятельство не сильно бросалось в глаза, а с ростом количества выпитого на это и вовсе никто не обращал внимания.
Рядом с Аугусто сидела его давнишняя любовница — Джорджина. Ей было тридцать пять. Внешность соответствовала её годам в паспорте. Поговаривали, что сын, которого она родила в двадцать два года, был от Аугусто. Именно с этим связывали тот факт, что Джорджина до сих пор была единственной женщиной Аугусто, которую он не оставил после краткосрочного романа, а встречался с ней время от времени и продолжал обеспечивать всем необходимым.
Что за повод для такого застолья — никто не упомянул за весь вечер. Каждый поднимал тост за здоровье, друзей, семью, близких, богатство, любовь, удачу и вечное счастье.
Спустя два часа Аугусто вышел подышать на балкон, который находился на втором этаже ресторана. Незаметно для остальных, через пять минут следом отправился Массимо. Он скрупулёзно подсчитывал объёмы алкоголя, который выпивал Аугусто и чувствовал, что уже можно было приступать.
На подступах к балкону он рассмотрел фигуру Аугусто, облокотившегося одной рукой о перила. В другой руке он держал дымящуюся сигарету.
Массимо пристроился рядом, в полуметре от него.
— А ты чего сегодня один? — спросил Аугусто, стряхивая пепел с сигареты, тут же возвращая фильтр к губам.
— Мы повздорили малость — проронил Массимо, стараясь сохранять правдоподобную мимику. Такая причина звучала намного убедительнее многих других.
Аугусто слегка вздохнул, пуская с балкона табачный дым, а затем сказал:
— Совместная жизнь не может сохранять стабильность.
— Чего же ты не поделился со мной этой мудростью раньше? — саркастично поинтересовался Массимо.
В ответ Аугусто усмехнулся и добавил:
— А я похож на мудреца?
— Это риторический вопрос?
Аугусто зажал сигарету губами, после чего протянул раскрытую ладонь. Массимо дал пять.
— Но у тебя серьёзные планы на эту девушку. Не так ли? — уже вполне серьёзно спросил Аугусто.
— С чего ты взял?
— Если бы она не значила для тебя так много, ты бы не стал выделяться и пригласил бы сюда на один вечер какую-нибудь цыпочку.
Изобразив задуманную гримасу, Массимо ответил:
— Вопрос в том, насколько много значу Я для неё.
— Грамотно размышляешь — поддержал Аугусто. — В таком случае покажи ей, что она тебе не безразлична и тогда ты станешь для неё таким же кладом, как и она для тебя.
— Например?
Аугусто задрал брови, покружил перед собой рукой, в которой была зажата сигарета, непроизвольно рисуя круги из дыма, и ответил:
— Включи фантазию. Например, одна из самых очевидных вещей то, что ей наверняка хотелось бы жить в роскошном доме и в благополучном квартале. Сделай это для неё.
Массимо замер и умолк, сохраняя длительную паузу, после которой нарушил безмолвие растянутым голосом:
— Ну-у-у-у… вообще-то я об этом давно думаю.
— Так в чём проблема? — твёрдо и уверенно спросил Аугусто.
— Я спустил много денег на всякие безделушки, дорогие ужины и шмотки. Короче говоря, мне не осилить новое жильё. Я думал кое о чём. Но раз уж разговор уже зашёл, скажу сейчас. — Возникла громкая секундная пауза, после которой Массимо посмотрел в глаза Аугусто и монотонно произнёс: — Ты не одолжишь тысяч пятьдесят-семьдесят?
С ответом Аугусто медлить не стал:
— Что за дерьмо можно купить на семьдесят тысяч? Как насчёт пяти нулей?
— Буду по гроб жизни обязан — с довольной улыбкой произнёс Массимо. Он улыбался искренне, потому что первый пункт в его плане выполнен. Аугусто сам предложил то, что требовалось — круглую сумму.
У Рафаэллы был выходной. Они завтракали на кухне.
Массимо уплетал бутерброды, пока Рафаэлла перекладывала в тарелку омлет. Он продолжал активно работать челюстями. В перерыве между проглоченным куском бутерброда и разделыванием омлета он посмотрел на пустую часть стола напротив себя и спросил:
— А ты не будешь?
— Я уже поела — неубедительно ответила Рафаэлла.
На плите начал закипать кофе. Рафаэлла перелила содержимое в чашку и поставила перед Массимо, после чего неторопливо села на стул, стоявший с противоположной стороны стола.
Массимо был полностью занят едой. Рафаэлла выглядела вяло. Её лицо выражало ни то глубокие сомнения, ни то тревогу. Она сцепила руки, постепенно сжимая пальцы всё крепче и крепче от нарастающего внутри напряжения.
Вдруг Массимо посмотрел на неё. Ему не понравилось нездоровое выражение её лица. Он спросил:
— Что-то случилось?
Задав вопрос, он воткнул вилку в следующий кусок.
Рафаэлла сглотнула подступившую к горлу слюну, а затем, собравшись с силами, наконец произнесла:
— Масси, скажи… что происходит?
Жующие челюсти Массимо замерли, как и всё лицо с нахмуренными бровями.
— В смысле? Ты о чём?
Следующие слова дались ей легче, но на самую малость. Ей всё ещё было тяжело заводить этот разговор:
— Думаю, — она на секунду опустила глаза, затем посмотрела на свои сцепленные на столе руки, и снова на Массимо, — ты понимаешь о чём я.
Массимо проглотил остатки неполностью пережёванной еды. Он посмотрел на Рафаэллу озабоченным взглядом.
— Вообще-то, я-а-а… не совсем, как бы…
Рафаэлла резко продолжила. Она решила сказать обо всём прямо, прозрачно и без намёков:
— Почему ты стал так часто возвращаться домой на других машинах? Где ты пропадаешь до двух-трёх ночи? Вчера я встретила на улице Мурильо, и он спросил, почему ты не заходишь к нему уже больше месяца. Я не смогла ему ничего ответить. И почему ты начал таскать с собой эту матрёшку? Раньше ты просто подходил к ней по десять раз за день. А теперь ты уходишь и забираешь её с собой, и без неё никогда не переступаешь порог. Что происходит?
Массимо посмотрел на чашку с кофе, потом на полупустую тарелку, которую отодвинул от себя. Его аппетит начал куда-то резко испаряться. Эти слова Рафаэллы почти что пристыдили его. Он чувствовал некую вину перед своей девушкой. В то же время он прекрасно понимал, что однажды этот разговор должен был состояться. Теперь надеяться на его нескорое начало было глупо. Сейчас Массимо вёл себя слишком странно. Он демонстративно изменил свой повседневный образ жизни, продолжал молчать о своей работе и не скрывал своих новых привычек, как та, про которую упомянула Рафаэлла — последние несколько дней матрёшка всегда была при нём.
Ему стало не по себе. Он захотел только одного.
— Слушай, Рафита. — Массимо посмотрел на часы. — Я опаздываю. Давай поговорим вечером.
Он начал вставать. Вместе с ним из-за стола встала Рафаэлла, и сделала она это намного быстрее. Теперь её голос звучал решительно. Она почувствовала стыдливость в голосе Массимо и поняла, что сейчас ей следует настоять на своём.
— Об этом
