Дмитрий Сафонов - Радио Судьбы
– Угу. – На этот раз Володя был более разговорчив.
– Ну что ж, – Кстин, получив подтверждение своим словам, выглядел удовлетворенным, – тогда включай музыку! Пусть все знают, что помощь идет!
Он повернулся к Мезенцеву:
– Заметьте, уважаемый летописец, я мог бы сказать «едет», но, принимая во внимание скорость передвижения нашей боевой пароварки, правильнее будет «идет». Учтите это на будущее. Тотальная честность – вот главное в любой хорошей книге.
– Да. – Мезенцев залился краской. С тотальной честностью у него как-то не получалось. Он ровным счетом ничего не знал о спецназе, но тем не менее в красках живописал подвиги капитана Некрасова и его команды.
В Афганистане он провел полгода. А осколок в бедро заработал совсем глупо – боевая граната разорвалась в руках пьяного прапорщика, когда тот с котелками подошел за своей порцией каши к полевой кухне – Мезенцев служил поваром. Прапорщика собрали и послали в «цинке» на родину, а Ме зенцев, провалявшись два месяца в полевом госпитале (осколок там вытащить не решились – артерия оказалась близко, но, к счастью, не задета), отправился дослуживать срок в Кантемировскую дивизию, о чем, собственно говоря, не жалел. Там тоже были нужны повара, и он еще год варил первые блюда в столовой сорок третьего полка.
– Ну да, честность, конечно... – пробормотал он.
– Не просто честность, а ТОТАЛЬНАЯ честность, – подчеркнул Кстин, погрозив летописцу – «почвеннику» пальцем.
Володя щелкнул какими-то тумблерами, и салон наполнился воем сирены.
Кстин покачал головой и прокричал:
– Вот эту музыку я люблю! А еще больше люблю, когда она замолкает. Это значит, что пора пить пиво! – Он многозначительно посмотрел на Мезенцева.
Дмитрий кивнул: мол, помню. Кстин отвернулся и ухватился за ручку, торчавшую перед ним
Пастухов ткнул Мезенцева локтем в бок.
– Вот такую бы тачку, да? – Док показывал на божественно красивую «испано-сюизу».
– Да, – авторитетно согласился Мезенцев. Мужчины, они как большие дети, ничто не заставит их забыть о любимых игрушках – оружии и машинах. И женщинам, во избежание разочарований, не стоит становиться между ними и их игрушками. «Первым делом – самолеты», девушки в списке приоритетов идут во втором десятке.
Мезенцев усмехнулся и перевел взгляд на дорогу. Впереди показалась огромная цистерна, перегородившая шоссе.
– Вон он! Вон! – вдруг заорал Мезенцев, тыча пальцем в лобовое стекло.
Байк... Угольно-черный байк съезжал с дороги куда-то в лес. Рита сидела, обняв байкера в черной куртке и белом шелковом шарфе. Она по-прежнему была с ним.
Кстин повернулся и едва успел уклониться, иначе дрожавший от возбуждения Мезенцев выколол бы ему пальцем глаз.
– Дорогой мой! У меня стопроцентное зрение. Вы чуть было не сократили его ровно наполовину. Я понимаю ваше волнение: муза есть муза. Но зачем же так кричать?
– Поезжайте за ним. Его надо догнать!
– Нет, уважаемый! – Голос Бурцева стал серьезным. – Не хочу вас разочаровывать, но у нас тут, похоже, дела поважнее. – Он потянулся за рацией.
– Остановите машину! – Мезенцев распахнул дверь и занес ногу, собираясь спрыгнуть на ходу.
Это было лишним: Володя и так уже тормозил. Не собирался же он, в самом деле, таранить цистерну?
– Сумасшедший, – пробурчал водитель. Мезенцев, не обращая на него внимания, выскочил из машины и бросился в лес за мотоциклистом.
– Да, – задумчиво сказал Кстин. – Видимо, я переоценивал писательскую братию. Прогнило что-то в королевстве Дат ском... Авторитет «почвенников» сильно упал в моих глазах. – Он вздохнул, последний раз посмотрел на широкую спину неудавшегося летописца, огромными скачками убегавшего в лес, и взял рацию. – За работу, мальчики! Гвардию – в огонь!
Пастухов с сожалением закрыл журнал и отложил в сторону. Взял большой пластиковый ящик с красным крестом на боку и ступил на дорогу.
Перед ними лежала ЗОНА, и Мезенцев только что пересек ее границу. Но никто из них не знал об этом.
* * *Одиннадцать часов двадцать четыре минуты. Ферзиковский РОВД.
Личный состав отдела собрался довольно быстро. Все понимали, что незапланированная тревога (та, о которой не предупреждали заранее) – штука серьезная. Настоящих, боевых -тревог здесь не было уже два года – с тех самых пор, когда трое бандитов, напавшие в Калуге на инкассаторскую машину, пытались спрятаться в лесу. Одного потом поймали, второго застрелили при попытке оказать сопротивление, а третий исчез. Исчез, как сгинул, что ни у кого не вызвало удивления – в здешних лесах иногда исчезали люди: дачники, грибники, бомжи... И никто их больше не видел.
Но сейчас дело обстояло куда серьезнее. Нападение на патрульную группу, два автомата пропали. Если верить раненому Николаеву, то это сделал свой – старший наряда, сержант Попов. Но даже если Попов ни при чем, это мало что меняло, два боевых автомата – это как-никак... А поблизости – Бронцы, и в этой деревне обитает сотня душ. Или уже меньше?
Костюченко метался по зданию отдела.
«Вот ведь выпал денек! И почему это обязательно должно было случиться в мое дежурство?»
Но его как дежурного ожидало еще кое-что. На десерт. Когда шумиха с нападением на дежурную машину уляжется, когда ситуация наконец разрешится, прокуратура займется Ли патовым. И тогда Костюченко обязательно спросят – на каком основании гражданин без достаточных оснований был помещен в камеру ИВС? Тот самый гражданин, который потом был найден повесившимся? Или – повешенным? В протоколе будет уклончивое – «висевшим в петле».
«Нет, все-таки надо написать рапорт о нападении на должностное лицо, находящееся при исполнении – чтобы прикрыть себе попу». Он понимал, что рапорт – не такое уж и надежное прикрытие, скорее – порция вазелина, который сделает последующие процедуры не столь болезненными.
Он вернулся в дежурку, пододвинул журнал и взял ручку. Он даже не успел задуматься, с чего начнет писать рапорт: в этот момент на улице затормозила знакомая «Волга».
«Не успел», – подумал Костюченко. Он схватил со стола фуражку и опрометью бросился на крыльцо – докладывать.
Начальник Ферзиковского РОВД подполковник Денисов, грузный мужчина сорока с небольшим лет, вылез из машины и направился к двухэтажному зданию отдела.
Дежурный выбежал на крыльцо, щелкнул каблуками и отдал честь.
– Товарищ подполковник...
– Выехали на место? – перебил Денисов.
– Так точно. Майор Ларионов возглавил группу...
– Хорошо... В кабинет! – Стремительность его движений никак не вязалась с некоторой полнотой, которую рано или поздно приобретают все начальники, перешагнувшие звание майора. Быстрыми шагами он прошел в свой кабинет – третья дверь от дежурки, – закрыл дверь и стал переодеваться в форму.
Звонок дежурного оторвал его от приятного занятия: вдвоем с одной очень интересной дамой, дачницей из Калуги, они собирались распить бутылочку винца и... Затем поговорить немного о видах на урожай.
Бабенка была не первой молодости (тех же лет, что и он, для Денисова это означало – старая), но достаточно бойкая и в рабочем состоянии.
Откровенно говоря, ни ей, ни ему не хотелось, чтобы дело дошло до урожая, поэтому посевную надо было провести с умом. Но за это Денисов не беспокоился: не дети ведь, в конце-то концов. Бутылка вина быстро опустела, он уже готовился выйти в поле и вспоминал, в каком кармане находится предохранительное устройство, которое нужно надеть на плуг, рука шарила в кармане куртки, и в этот момент раздался звонок.
Служба есть служба – мобильный Денисов не отключал ни на минуту. Услышав голос Костюченко, он сразу понял, что произошло нечто из ряда вон. Всякий раз, когда происходило нечто из ряда вон (стоило признать – к счастью, в Ферзикове это происходило нечасто), он не мог без отвращения смотреть на свой китель мышиного цвета. В такие моменты в голову лезли нехорошие мысли – и почему он только не стал нотариусом?
Денисов галантно извинился (по крайней мере, он старался быть галантным, но это нелегко, когда счет идет на секунды), сказал, что посевную придется отложить – «надеюсь, ненадолго», – надел куртку и побежал к машине. Та была припаркована за домом – чтобы любопытные не задавались лишними вопросами: мол, откуда у начальника РОВД такая тяга к работе с населением? Вроде он уже пятнадцать лет как не участковый.
Его черная «Волга» была слишком приметной: иногда это мешало.
Денисов открыл ворота, внимательно осмотрелся. По счастливому стечению обстоятельств, дом, в котором жила дачница, стоял на самом краю поселка. Даже можно сказать – в некотором отдалении от него. На отшибе.
На дороге никого не было. Он быстро вернулся в машину, завел мотор и вылетел на улицу. Ворота закрывать за собой не стал – ни к чему лишний раз светиться.
Он нажал на газ и помчался через весь поселок, хозяйским взглядом окидывая улицы и дома. Но вроде ничего особенного на улицах не происходило. Все было, как всегда.
