Александр Юрин - Вечное Солнце Припяти
Подходим ближе.
Волков просто молчит.
Я смотрю. Вот оно. Рыжее от многолетней ржавчины, с синим основанием и жёлтыми стаканчиками кабинок… У самой нижней отломана крыша — хит «сети». Все знают, где именно она лежит, так что опустим это.
— Оно ведь никогда не работало?
Ответа нет.
Я подхожу ещё ближе. Слышу, как «заливаются» часы на руке. Дозиметр уже давно «бесится» в кармане. Ни я, ни Волков не обращаем на это внимания…
Почему он молчит?
Я оборачиваюсь.
Волков уставился вверх, как тогда, на крыше…
— Всё в норме?
Он вздрагивает. Смотрит на меня, будто видит впервые в жизни. Неуверенно кивает.
— Оно ведь не работало? Так?
Он снова кивает. На этот раз более убедительно. Говорит дрожащим голосом:
— Нет… Должны были запустить на Первомай восемьдесят шестого… Так и не запустили… Было уже некому… Да и не для кого… Хотя, как знать…
Я не слышу последнего. Снимаю перчатку и касаюсь холодного металла. Сколько здесь осталось чувств и эмоций? Сколько впечатлений?! Детских восторга и радости?!
Я слышу, как кто-то заливается от смеха на самом верху… Слышу, как снова и снова зовут маму… Слышу, как изнывают от нетерпения в очереди… Слышу, как кряхтит в своей будке механик…
Я всё это слышу, потому что этого никогда не было!..
Припять отдаёт наболевшее… Потому что уже не может удерживать всё это в себе и дальше!
Я резко отрываю руку. Всё тут же смолкает, будто ничего и не было! Я смотрю на ладонь… На приставшие к коже частички ржавчины. Вот оно — разложение… Сейчас Припять больше похожа не на розовощёкую украинскую дивчину… а на дряхлую деву, уставшую от вечного ожидания…
Я ощущаю в горле ком. Хочется плакать…
Машинально куда-то иду. Просто так… Нет, не просто так. Мне нельзя оборачиваться, потому что тогда Волков всё поймёт… А я не хочу этого. Не сейчас.
Подхожу к автодрому. Облокачиваюсь о металлический заборчик… Мимолётом дотрагиваюсь до глаз. Помню, что лучше так не делать…
Однако сейчас мне всё равно.
Смотрю на застывшие машинки. Вспоминаю, как катал маленькую Свету на таких же… Зря я двинул именно сюда… Смотрю вверх. От навеса остался лишь ржавый скелет… «Плоть» растащили хищники. Отчего-то не тронули «внутренности»… Ну да, как я сразу не догадался! Машинки на привязи! Они всё ещё нужны городу, потому что «заряжены» светом!..
Подходит Волков.
Я не оборачиваюсь, хотя и слышу его дыхание.
— Идём. Тут нельзя долго находиться. Фон за двести. Одно из самых «грязных» мест…
— Отчего именно так?
— Хм… Открытое пространство. Близко река…
— Думаешь, что именно так?
— А как ты думаешь?
Никак. Я думаю очень примитивно и неброско: парк просто защищается!
— Идём.
Он хочет сказать что-то ещё. Я чувствую это. Но… он так и не говорит. Точнее говорит, но не совсем в тему:
— Слышишь?
— Что? — Я прислушиваюсь.
— Выключи часы.
Обрушившаяся тишина ногтем вдавливает в землю.
— Что ты слышишь? — Я загнанно озираюсь.
— Кажется, машина.
— Охрана?
— Скорее всего. Идём.
Мы бежим по аллее в сторону дома культуры. Навстречу несутся стелы. Ощущение, будто учувствуешь в горном слаломе. Мелькают портреты Гагарина, воинов-освободителей, надписи «за выдающиеся заслуги…» и «во славу труда…»
Всё это мимолётом на бегу.
Забегаем под арку, между домом культуры и гостиницей. Замираем за одной из колонн. Волков выглядывает на площадь… Резко отдёргивается. Смотрит на меня полоумными глазами. Ничего не говорит. Кивками головы приказывает бежать прочь…
Я не понимаю, что происходит. Осторожно выглядываю.
На площади БТР. Кажется М-80 — у них ещё люки снизу. У М-70 таких люков не было — конструкторская недоработка. Если подбивали, солдаты были вынуждены покидать горящую машину через верхние люки. Тут их просто расстреливали.
В обиходе М-70 называли «братской могилой».
Я смотрю на БТР и окончательно отстраняюсь от реальности… Это шутка?.. Ради чего тут объявились военные?! Или ради кого?..
Из здания ДК появляются двое солдат. Автоматы наперевес, бронежилеты, каски — явно кого-то ищут… А кого тут можно искать?
Нас?
Я чувствую дрожь во всём теле, будто меня уже сейчас жалят осы, калибра 5,45…
Из здания гостиницы появляются ещё двое.
Я слышу стандартное «чисто».
Волков тянет меня вглубь парка…
Напоследок вижу ещё двоих в магазине напротив…
Что происходит?
Ноябрь 1985 г. Украинская ССР. Чернобыльский район. Припять.
«6 октября, среда.
Я в клинике на Огнёва, в самой ненавистной мне части города. У меня был «нервный срыв». В этом уверен мой лечащий врач. Он постоянно твердит про «неэффективный метод Шевченко». Скорее всего, они уже знают про дневник. Мама по любому рассказала… Ведь идею дневника я узнала именно от неё. Мне ничего не говорят, потому что «меня не стоит нервировать»…
Пошли они все!
Кроме папы и Славика…
Папа постоянно меня поддерживает. Он приходит всегда, когда не занят на работе. Говорит, что я молодец, раз держусь. Мне кажется, что он думает, будто я сорвалась из-за всех этих исчезновений детей…
В принципе, он прав. Хотя первопричина немного иная.
Вчера папа принёс мне зайчишку в красной майке! Он такой смешной!.. Похож на надувшегося Славика!..
Славик пришёл только сегодня — говорит, что до этого не пускали. Я верю, так действительно бывает. Он принёс дневник — думал, с ним мне будет легче. Сказал, что, к сожалению, пришлось обмануть мою маму. Как-то иначе проникнуть в квартиру было невозможно… Он соврал, что давал мне почитать книжку и теперь хочет её забрать. Я сказала, что всё нормально. С дневником мне действительно намного легче… К тому же есть шанс ещё раз попытаться во всём разобраться…
Славик спросил, действительно ли я уверена, что хочу этого. Я не знала, что ответить…
Хочу ли я пустить в свою голову безумие?..
А может оно уже внутри меня?..
Нет! Я ни разу не позволила ему сделать то, что он так хочет!.. Ни разу!!!
Я сказала Славику, что мне необходимо это сделать… Иначе я попросту не выживу.
Он кивнул. Попытался сменить тему. Сказал, что в школе все желают мне скорейшего выздоровления… Да, это может и звучит неправдоподобно, особенно если учесть мои взаимоотношения с остальным коллективом… Но всё обстоит именно так…
Я ему верю. Во всём виноваты все эти таинственные исчезновения. Моим одноклассникам просто страшно. А страх, как известно, объединяет…
Ведь ещё милиционер говорил, что нужно быть вместе, иначе можно пропасть по-отдельности…
А я всегда была одна…
Славик ушёл, а я ещё долго думал именно об этом. Одна… Может дело вовсе и не в моей рассеянности?.. Может быть, дело совершенно в другом?.. В том, что я действительно одна. Со мной проще, потому что мне некому рассказать наболевшее… Точнее довериться. Ведь если даже я расскажу свою «странность» кому-нибудь постороннему, меня в лучшем случае засмеют и попросят держаться подальше… А в худшем — запрут в психушке…
Как, собственно, и произошло…»
«11 ноября, понедельник.
Я не знаю, как долго ещё буду в силах сопротивляться… Я практически не сплю. Мне нельзя спать, потому что во сне меня всякий раз поджидает он… Я стараюсь не спать, но получается всё хуже. Точнее уже и вовсе не получается… Вчера я просто упала в туалете… Заснула на ходу. Меня нашла уборщица. Все всполошились… Снова напоили таблетками, отчего я полдня бредила… Хорошо хоть, что без него…
Он является в каждый мой осмысленный сон… Хотя я не знаю, можно ли считать мои сны осмысленными. Я всякий раз лежу на белых простынях… Я совершенно голая… Он возвышается надо мной… Он тоже голый… Он смотрит на мою наготу и улыбается… Его зрачки огромны, так что я неизменно начинаю в них тонуть… Он меня словно куда-то зовёт… Хочет что-то показать… И постепенно я осознаю, что тоже хочу этого…
Я хочу, чтобы он взял меня… и показал!..
Я чувствую пульс внизу живота… Он стремительный и горячий… От каждого удара у меня замирает дух… Под ямочкой на груди дикий восторг!.. Я пытаюсь пошевелить ногами и… куда-то проваливаюсь…
Это словно воздушные ямы… Я хочу в них проваливаться снова и снова!.. Я понимаю, что он хочет мне показать именно это!.. Только с другой стороны… Если я соглашусь, мы просто сорвёмся вниз и будем парить… Я почти соглашаюсь… Открываю рот… Чувствую вязкую слюну и горящие губы…
Я хочу снова ощутить солоноватость его губ!..
Внезапно я начинаю чувствовать боль!.. Кое-как осознаю, что буквально откусываю нижнюю губу!.. Боль стремительно отрезвляет!.. Я вижу, что он раздвигает мои ноги!.. Я брыкаюсь, что есть мочи!.. Он тут же отстраняется!.. Я слышу «стук», переходящий в злобный скрежет…
