Роберт Ладлэм - Уик-энд с Остерманом
Лейла оставила пост у окна и присоединилась к Элис:
— Отодвинься от окна, Берни.
— Он приближается. Обходит вокруг бассейна.
Двое мужчин, отодвинувшись, расположились по обе стороны окна. На человеке в потоках дождя было большое пончо, а лицо закрывала шляпа. Приблизившись к дому, он выключил свет.
Обитатели подвала услышали, как над головой у них заскрипела дверь кухни, а затем — глухой звук удара плечом в деревянную панель. Вскоре попытка выломать двери прекратилась и, кроме шума дождя, ничего больше слышно не было. Он отошел от двери кухни — со своего места Таннер мог видеть, как лучик фонарика метался из стороны в сторону. Затем он исчез за дальним концом дома, где гараж.
— Берни! — Лейла стояла рядом с Элис и ребенком. — Глянь! Вон там, наверху!
Сквозь боковое окно были видны вспышки еще одного фонаря. Хотя они появились довольно далеко, луч казался сильным и все приближался. Тот, чья рука держала источник света, шел к дому.
Внезапно все исчезло и остались только вспышки молний и шум дождя. Таннер и Остерман заняли позицию у боковых окон, по одному с каждой стороны. Они ничего не видели, никаких фигур, ничего, кроме косых струй дождя, которые нес ветер.
Сверху донесся громкий треск. Затем другой, более резкий, когда дерево ломает дерево. Таннер двинулся к лестнице. Он запер дверь подвала, но та была такой непрочной, что любой удар мог сорвать ее с петель. Он поудобнее ухватил лом, готовясь обрушить его на любого, кто будет спускаться по лестнице.
Тишина.
Из дома больше не доносилось ни звука.
Внезапно Элис Таннер вскрикнула. Чья-то рука разбила стекло переднего окна. Луч сильного фонаря прорезал темноту. Кто-то снаружи сидел на корточках, пряча лицо под капюшоном дождевика.
Таннер кинулся к жене, подняв дочку с одеяла, на котором та лежала:
— Назад! Назад, к стене!
Стекло разлетелось вдребезги. Удары продолжались. В подвал летели грязь, осколки стекла и щепки. Сквозь разбитое стекло с порывом ветра влетели капли дождя. Шестеро узников прижались к передней стене, пока луч скользил по полу, ступенькам и противоположной стене.
То, что последовало потом, заставило оцепенеть.
В проеме окна показался ствол, и с оглушительным звуком заряд хлестнул по полу и противоположной стене. Наступило молчание. В подвале клубилась цементная пыль, в сильном луче света она вздымалась кверху. Начался дикий, беспорядочный огонь. Былой военный опыт подсказал Таннеру, что происходит. Стрельба прервалась — надо было заменить магазин.
И тут же другой приклад вышиб стекло в левом заднем окне, напротив которого они как раз стояли. Луч света осветил фигуры у стены подвала. Таннер увидел, как его жена прижала к себе дочь, защищая ее хрупкое тельце своим собственным, и буквально взорвался от ярости.
Кинувшись к окну, он рубанул ломом сквозь разбитое стекло по скорчившейся фигуре снаружи. Она опрокинулась на спину и заряд врезался в потолок над головой Таннера. Луч света из переднего окна поймал его. Все кончено, подумал Таннер. Сейчас для него все кончится. Но Берни успел ударом вил отвести ствол в сторону, и выстрел миновал Таннера. Журналист подполз к жене и ребенку.
— Идите туда! — крикнул он, толкая их к дальней стене подвала, за которой был гараж. Джанет рыдала навзрыд.
Берни схватил жену за руку и оттащил ее в дальний угол подвала. Лучи фонарей перекрестились. Непрерывно шла пальба, и в воздухе стояла такая густая пыль, что просто невозможно было дышать.
Свет в заднем окне внезапно исчез. Второй решил сменить огневую позицию. Со стороны дальнего бокового окна раздался треск и звон разбиваемого стекла. Сильный луч света снова озарил подвал, ослепив их. Таннер перетащил жену и сына в задний угол рядом с лестницей. Выстрелы оглушили их. Таннер слышал свист пуль, дробивших стену вокруг него.
Перекрестный огонь!
Сжав лом, он кинулся вперед сквозь огонь, четко осознав, что любая пуля сейчас может покончить с ним. Но ни одна не попала, и он добрался до своей цели. Ничто, казалось, не могло остановить его!
Оказавшись рядом с боковым окном, он наискосок рубанул сквозь него. До него донесся вскрик и из проема на лицо и руки Таннера брызнула кровь.
Ствол в переднем окне попытался нащупать Таннера, но это было невозможно.
Вскинув вилы на плечо, Остерман подобрался поближе. Улучив момент, он метнул их сквозь выбитое окно, как копье. Раздался крик боли, и огонь прекратился.
Таннер стоял, опираясь на стену под окном. При вспышках молнии он увидел, как по бетону струится кровь.
Он остался жив и это главное.
Повернувшись, он подошел к жене и ребенку. Элис держала на руках по-прежнему рыдавшую Джанет. Мальчик прижался лицом к стене, не в силах сдержать слез.
— Лейла! Господи Исусе! Лейла! — истерический вскрик Берни заставил всех содрогнуться. — Лейла, где ты?
— Я здесь, — тихо ответила Лейла, — со мной все в порядке, дорогой.
Таннер увидел такое, что несмотря на все происшедшее, не могло не поразить. На платье Лейлы была большая зеленоватая брошь — раньше он не обращал на нее внимания. Теперь Таннер совершенно четко видел — брошь светилась в темноте. Она люминесцировала — одна из тех новинок, которые продаются в фешенебельных магазинах. Ее просто невозможно не увидеть в темноте.
Очередная вспышка молнии бросила отблеск на стену рядом с Лейлой. Таннер, сделав шаг в ту сторону, убедился: на этой стене щербин от пуль не было.
Обняв жену и дочку одной рукой, Таннер другой прижал к себе голову сына. Берни, кинувшись к Лейле, обнял ее. Сквозь многоголосье бушевавшего шторма донеслись завывания сирены и шум подъезжающей машины.
Силы были на исходе и они остались недвижимы. Но через несколько минут раздались голоса и стук сверху:
— Таннер! Таннер! Откройте двери!
Отпустив жену и сына, он подошел к выбитому переднему окну:
— Мы здесь. Мы здесь, грязные подонки!
26
Этих двух патрульных Таннер видел бессчетное количество раз на улицах Сэддл-Уолли, когда те управляли движением или разъезжали в радиофицированных машинах, но по имени не знал. Они служили здесь меньше года и были моложе Дженкинса и Макдермотта.
И теперь он обрушился на них. Он с силой оттолкнул одного из полицейских к стене холла. Кровь на руках Таннера запятнала его плащ. Второй полицейский стремглав кинулся по лестнице на помощь:
— Ради Бога, что вы делаете?!
— Вы мерзавцы! Вы паршивые сволочи! Нас могли тут… мы чуть не погибли! Все мы! Моя жена! Мои дети! Почему вы так поступили? Вы ответите мне, и ответите сейчас же!
— Да отпустите же вы его! Что мы вам сделали?
— Полчаса назад вы проехали мимо этого дома! Вы видели, черт побери, луч фонарика и не остановились! Вы умчались отсюда!
— Вы с ума сошли! Мы с Ронни были на северном конце! Мы появились тут не больше пяти минут назад. Человек по имени Скенлан сообщил, что слышит выстрелы…
— Так кто же это был? Я хочу знать, кто был в другой машине?
— Если вы уберете руки и отпустите меня, я выйду и загляну в расписание смен. Я не понимаю, кто — но я знаю, где они. Они патрулируют на Эппл-драйв. Там совершено ограбление.
— На Эппл-драйв живут Кардоне.
— Не у них. Я знаю. Ограбили Нидхэмов. Пара стариков.
Элис поднялась в холл, держа на руках Джанет. Девочку тошнило и она судорожно дышала. Элис тихо плакала, укачивая ее.
Появился и их сын — лицо все в пыли, ее прорезали полоски от слез. Затем пришли Остерманы. Берни на лестнице поддерживал жену за талию, словно боялся отпустить ее от себя.
В дверях нерешительно появился второй патрульный. Выражение его лица привлекло внимание напарника.
— Святая матерь Божья, — тихо сказал второй патрульный. — Да там могла быть настоящая бойня. Клянусь, не понимаю, как они вообще уцелели.
— Звони Маккалифу и тащи его сюда.
— Линия перерезана, — сказал Таннер, усаживая Элис на диван в гостиной.
— Я свяжусь с ним по рации. — патрульный Ронни направился к передней двери. — Маккалиф глазам своим не поверит, — тихо сказал он.
Оставшийся полицейский пододвинул Лейле кресло. Рухнув в него, она позволила себе заплакать. Берни склонился к жене, гладя ее по голове. Реймонд прижался к отцу, рядом с матерью и сестрой. Он был настолько перепуган, что не в силах был сдвинуться с места и лишь смотрел в лицо отцу.
Полицейский двинулся к лестнице в подвал. Видно было, что он хотел спуститься туда не только из любопытства, но и потому, что сцена в гостиной носила слишком личный характер.
Открылась дверь — вернулся второй полицейский:
— Я сказал Маку. Поймал его из машины по рации. Исусе, ну, тебе надо было слышать его. Он направляется сюда.
— Сколько его ждать? — спросил Таннер с дивана.
