Скотт Фрост - Дневник Габриеля
— Я никогда не видел этого человека, — сказал Суини.
— Взгляните на портрет.
Он вздохнул и еще несколько секунд разглядывал изображение.
— Нет, я никогда его не видел.
— Не ври нам, скотина! — взревел Фоули.
Он снова посмотрел на рисунок.
— Я никогда его не видел. Никого из них. Клянусь. Я никто и ни для кого ничего не значу.
Это была самая честная и грустная самооценка, какую я только слышала. Я бы даже пожалела его, если бы у меня в сердце осталось место для кого-то еще. Я сунула портрет Габриеля в папку. Было такое чувство, словно я закрыла дверь перед последней своей надеждой.
— Тогда почему ты тут прячешься? — спросил Фоули.
— Потому что моего босса застрелили, я ударил полицейского дверью, и я бывший зек. Господи, а вы что подумали? Я до смерти боюсь оружия…
— Если ты лжешь…
— Нет, он не лжет, — сказала я.
Фоули с недовольным видом посмотрел на меня. Мы только зря потратили время, и он знал это так же хорошо, как мы с Гаррисоном.
— Это тот парень, который взорвал мой дом?
Я жестом указала Фоули на дверь:
— Отведи его в мою машину.
Фоули схватил Суини за руку и стащил его с кровати.
— Я хочу знать, это тот парень? Потому что у меня из-за него проблемы…
— Заткнись, — велел Фоули.
— У меня есть право знать…
Фоули поднял закованные в наручники кисти Суини достаточно, чтобы причинить ему боль, и тот замолчал. Когда они дошли уже до самой двери, мне пришел в голову последний вопрос:
— А вы знали миссис Финли?
Вопрос был продиктован только инстинктом, хотя, возможно, в моем случае это лишь другое определение отчаяния. Фоули рывком развернул Суини в мою сторону. Глядя на него, я подумала, насколько жалкой была, возлагая надежды на спасение дочери на двадцатидевятилетнего неудачника в квадрате в расстегнутых джинсах, мятой футболке и черных носках, в которых дырок было больше, чем, собственно, носков.
— Ну, мы встречались… да.
— Вы говорили с ней?
— Вроде бы.
— Да или нет?
Суини вздрогнул, его голова раскачивалась из стороны в сторону, как у китайского болванчика. И тут я поняла, что большую часть своей жизни он избегал прямых ответов на вопросы.
— Ну…
Фоули снова потянул за наручники.
— Да, — пронзительно взвизгнул Суини.
— О чем вы говорили?
— Ни о чем. Здрасьте, здрасьте, до свидания и всякая такая ерундистика.
Я кивнула Фоули, и он вывел Суини за дверь, оставив нас с Гаррисоном одних.
— Почему Габриель пытался убить Суини, если тот никогда его не видел? — спросил Гаррисон.
Я покачала головой и посмотрела на картинку с Тадж-Махалом над кроватью. Раньше я не обратила внимания, что она закрыта стеклом, а кто-то из гостей нарисовал эмблему Макдоналдса, которую владелец, очевидно, пытался стереть. Я повернулась и посмотрела за дверь на улицу, где шел дождь. В Южной Калифорнии в дождях нет ничего приятного и успокаивающего, как, например, в Новой Англии или на Среднем Западе. Наверное, все дело в наших песчаных почвах. Я всегда считала, что если бы Генри Торо жил в Лос-Анджелесе, то его «Уолден» был бы не о жизни в лесу, а о грязевых оползнях и наводнениях.
— Бессмыслица какая-то, — сорвалось с моих губ.
— Нет, какой-то смысл должен быть, — возразил Гаррисон.
Я попыталась привести мысли в порядок, но разгадка ускользнула от меня.
— А что, если Суини лжет?
Я покачала головой.
— Непохоже.
— А мы можем ошибаться насчет взрыва в бунгало?
Можем ли мы ошибаться? Я пыталась вспомнить, насчет чего мы не ошибались, но тщетно.
— Следующий вопрос, — с сарказмом сказала я.
— Может, Суини просто не помнит, что они встречались?
Я вспомнила портрет Габриеля, характерный шрам, сверлящий взгляд светлых глаз.
— А ты забыл бы такое лицо?
— Вряд ли.
— Мог ли Габриель допустить ошибку?
— Она была бы первой.
— Какие еще есть варианты? — спросила я.
— Он пытался убить кого-то другого.
— Например…
— Вас.
Я сделала глубокий вдох и с силой выдохнула:
— Я так не думаю.
— Почему?
Я подошла к двери и смотрела, как капли дождя с силой ударяются об асфальт. На дороге образовались лужи, и проезжающие машины поднимали фонтан брызг высотой в два метра.
— Потому что он пытается использовать меня.
Гаррисон встал с другой стороны двери.
— Вы имеете в виду телефонный звонок?
Я кивнула.
— Габриель рассчитывает, что вы сделаете то, что он велит, чтобы спасти Лэйси.
— Да, — сказала я, ощущая странную смесь стыда и бог знает чего еще. — Прости. Мне следовало объясниться.
— А мне не стоило спрашивать, — без колебаний ответил Гаррисон.
Я взглянула в его глаза с благодарностью.
— Неважно, — сказала я. — Не думаю, что он отказался от…
Я оставила мысль неоконченной. Пытаться залезть в голову Габриеля — гиблое дело. Он убийца, и предполагать, что он прекратит убивать — глупо.
— Если Габриель настолько уверен, что вы станете ему помогать, спасая Лэйси, — размышлял Гаррисон, — то мы никак не влияем на его уверенность. Мы подбираемся к нему настолько близко, насколько он позволит, и надеемся, что он допустит ошибку.
— Я цепляюсь за эту же мысль, но тут не особо за что уцепишься, пока что он не ошибался.
— Но как только ошибется, мы его раскусим.
— Мы должны, — мрачно сказала я. — Не думаю, что нам дадут второй шанс.
Мы несколько секунд стояли молча.
— А почему вы спросили у Суини про миссис Финли?
— Она сказала, что никогда с ним не встречалась. Почему она соврала?
— Ну, возможно, она не знала, как его зовут. Он всего лишь временный сотрудник.
— Возможно, но мне эта версия не очень нравится.
— Хотите спросить ее?
Я кивнула.
— Да, хочу.
И тут зазвонил мой мобильный.
— Делилло.
Сначала на другом конце провода было тихо, но потом раздался его голос.
— Спасибо, — произнес Габриель голосом, лишенным эмоций или вообще признаков жизни.
— Что… — начала я, но тут связь оборвалась.
Я повернулась к Гаррисону.
— Это был он.
— Габриель?
Я кивнула.
— Он сказал спасибо.
— И все?
— Да, только спасибо.
— За что?
— Не знаю.
Я посмотрела на парковку возле мотеля. Фоули открывал дверцу своего автомобиля. Суини сидел на заднем сиденье в моем «вольво», метрах в пяти от нас, качая головой, словно мурлыкал себе под нос какую-то песенку.
— Думаете, он снова играет с нами?
Я покачала головой.
— Что изменилось с момента нашего с ним разговора?
— Мы пришли сюда.
— О боже, — прошептала я.
Я посмотрела на Гаррисона и увидела в его глазах тот же ужас, который пульсировал сейчас в моем теле. Он пулей помчался по ступенькам, а я закричала Фоули:
— Вытащите Суини из машины!!!
Но мимо с грохотом пронесся грузовик и заглушил мой крик. Фоули посмотрел наверх и покачал головой.
— Что?
Гаррисон добежал до первого пролета. Оставалось всего несколько ступенек.
— Вытащите его из…
И тут я увидела, как под днищем машины сверкнула вспышка, отразившаяся на мокром асфальте. Взрывная волна взметнулась в салоне, заполнив его тонкими голубыми языками пламени, казавшимися такими же нереальными, как северное сияние. Я наблюдала, как Суини с удивлением озирался, словно его окружил рой насекомых. Он начал бешено трясти головой, и тут салон моего «вольво» превратился в ярко-оранжевый костер, а Суини исчез из виду.
15
Габриель выбрал такой катализатор, с помощью которого можно добиться настолько высокой температуры горения, что рама автомобиля начала плавиться. Когда машина загорелась, Гаррисон и Фоули пытались добраться до дверей, но было уже слишком жарко. Они ничего не могли сделать. Суини умер за какие-то секунды, так и не поняв, что происходит. Он увидел тоненькие языки голубого пламени, пляшущие вокруг, но не успел почувствовать жара. А потом ему просто стало нечем дышать. Он умер, не успев даже сделать вдох.
Я сидела в конференц-зале в управлении полиции. На плечи мне набросили одеяло, чтобы унять озноб, колотивший меня после того, как я стояла под проливным дождем, когда пламя уже потухло. Чавес принес мне стакан чая и сэндвич в полиэтиленовой упаковке.
— Когда ты в последний раз что-то ела?
Я покачала головой. Представления не имею.
Чавес поставил еду передо мной, а сам сел напротив. За его спиной открылась дверь, и вошел Гаррисон. Было уже почти двенадцать дня. Мы потеряли несколько драгоценных часов, пока охраняли сгоревшую машину возле отеля. С каждой минутой моя девочка отдалялась от меня.
— Это я привела Габриеля к Суини.
