Кристофер Эйтс - Черный мел
— А почему никто меня не остановил?
— Длинный шепнул старику, что тебе недавно поставили диагноз «рассеянный склероз». Надо сказать, очень умный ход. Старикашка подал знак наставникам — мол, все под контролем, объяснит позже. Когда ты рухнул, хотели вызвать скорую, но Джолион все уладил.
— Погодите, — сказал Чад, садясь и неуверенно озираясь. — Давно я в отключке?
— Четыре часа с лишним, — ответила Дэ. — Сейчас половина седьмого.
— Ах ты… — Чад попытался быстро встать с кровати, но сморщился от боли и снова лег. — Мне ведь правда надо идти…
— Куда? — поинтересовалась Дэ.
— В семь у меня свидание с Митци.
Джек захохотал, но поспешно прикрыл рот рукой, а потом сказал:
— Извини. Я не хотел… С Митци? Имеешь в виду одну из американочек? Они приходили оказать тебе моральную поддержку. Блондиночка? С калифорнийским загаром?
— А что? — спросил Чад.
XLII(vi).Это было французское бистро. В затылке как будто распласталось черное пятно. Если закатать рукав, в глаза бросались синяки, поэтому он опустил манжеты. Столик был забронирован, и Чад ждал, хотя не сомневался — Митци не придет. И все же он понимал: должен ее подождать.
Он сидел вечером в переполненном зале ресторана… один за столом. Что ж, следует понести наказание, да, наказание вполне заслуженное. Наконец управляющий бистро сказал, что он, к сожалению, вынужден просить его удалиться, Чад встал и вышел. Люди за соседними столиками перешептывались, смотрели ему вслед, выразительно поднимали брови и пожимали плечами.
До своего общежития он добрался, никого не встретив. Но Чад был уверен в правильности ожидания ее в бистро, он был также уверен в своих дальнейших действиях.
Под ее дверью виднелась полоска света. Он негромко постучал. Если она у себя, наверное, слушает музыку и не услышит тихий стук. Тогда можно пойти к себе наверх с убеждением — сделал все от него зависевшее.
Но она открыла дверь.
Чад опустил голову.
— Митци, — сказал он, — мне очень жаль.
Она не позволила ему продолжить, закричала:
— Чад, заткнись! Знай, мы собрались и только что решили объявить тебе бойкот. Отныне никто из нас с тобой не разговаривает.
Раньше Чад не замечал, какие у Митци красивые брови: аккуратные дуги, ставшие идеальными от гнева.
— «Сойдет для первого раза»? Ты кем себя вообразил? Чад, я потрясающая. Я гораздо лучше тех страхолюдин, которые тебе встретятся и заразят грязными болезнями. Чад, для таких, как ты, есть название. Ты — жалкий неудачник… к тому же девственник… Я была с тобой вежливой только потому, что жалела тебя. И все наши предупреждают: если ты еще раз подойдешь ко мне или попробуешь заговорить, тебе придется плохо. Мы ни перед чем не остановимся, но добьемся твоего исключения из колледжа! — Она фыркнула перед последней фразой. — Знаешь, Чад, отправляйся к себе в комнату и выпей яду! — Митци захлопнула дверь перед самым его носом, как он и представлял.
Чад с трудом взобрался на верхний этаж. Уже у себя он прислонился к двери изнутри, и его вдруг обдало жаром. В голову пришла ужасная мысль. Раз никто из соотечественников не хочет с ним разговаривать, наверное, он хорошо поступил, унизив Митци. Нет, укорил он себя, это в самом деле ужасная мысль.
Чад свернулся калачиком на постели, прижал подушку к животу. Ему было тошно. Но потом он снова подумал о Митци и даже обрадовался. И этоони называют наказанием?
XLIII(i).Проснувшись, я сразу обнаруживаю у себя симптомы похмелья.
Спиртное удерживает демонов в безвыходном положении ночью, но наутро приглашает их к завтраку.
Почти полдень, а я ничего не способен из себя выжать. Вряд ли я сегодня пойду гулять. Мне хочется только одного: полежать в парке.
XLIII(ii).Джолион, я так счастлива!
Не стану тянуть, мне очень хочется кое о чем тебя спросить. Об одной мелочи, глупости даже. Помнишь мою книгу? Я написала уже четыреста девяносто восемь стихотворений. Неужели я правда всерьез собиралась покончить с собой после до пятисотого? Может быть… когда-нибудь… может быть… В глубине души я даже верила во внушаемые себе мысли. Теперь эти мысли кажутся мне довольно детскими и глупыми.
Впрочем, та рукописная книга по-прежнему со мной. Стихи стали моей неотъемлемой частью. Кстати, вот о чем я собираюсь тебя попросить. Пожалуйста, позаботься о моей книге… Я собиралась придумать какой-то дурацкий предлог — например, что у меня в квартире хлипкие замки, что на прошлой неделе ограбили соседей снизу — но, наверное, лучше будет сказать тебе правду. Будь проклята застенчивость, Дэ, смелее говори! Итак.
Джолион, я хочу, чтобы ты прочел мои стихи. Вот и все. Я писала, писала — и неудачно. Будет славно, если у меня в мире появится хоть один читатель. А поскольку я сама с жадностью пожираю твои слова, обмен кажется мне справедливым.
Предлагаю тебе начать с конца и двигаться к началу (возможно, тебе захочется задержаться на мрачной середине, совпадающей с годами моего отрочества). Но ты должен прочесть мою книгу, чего бы тебе это ни стоило. А когда допишешь свою историю, вернешь стихи мне.
Много лет назад мы с тобой были вместе всего несколько дней, но теперь, оглядываясь назад, я понимаю: была очень не права. Прошу у тебя прощения. Я должна была доверять тебе, Джолион. Теперь надеюсь все исправить. Вручаю тебе свое сердце.
Джолион, мы вместе придумаем способ вернуться в мир, например, метать бисер перед свиньями. Мы будем читать написанное каждым и держать наши слова в надежном месте. Мы снова друзья. В нашей истории появились новые слова. А прошлое пусть исчезнет.
Целую, Дэ.
XLIII(iii).Милая Дэ, я — человек слова. Конечно, я позабочусь о твоей книге. Я буду хранить ее как сокровище и прочту каждое слово. Ты оказала мне великую честь.
Пожалуйста, перестань извиняться за происшествия в прошлом между нами. Тогда произошел несчастный случай… не без участия Чада. Давай смотреть только в будущее.
Кстати, у меня тоже к тебе просьба. Разумеется, теперь мы можем видеться. Ты прочтешь мое послание в полдень. Давай встретимся вечером.
Я знаю одно замечательное место. Томпкинс-сквер, небольшой парк в конце квартала. Посреди парка есть лужайка, где любители солнечных ванн лежат, пока не зайдет солнце. На краю лужайки растет высокое вечнозеленое дерево, похожее на рождественскую елку. Каждый год ее увешивают гирляндами и зажигают, она становится похожа на небоскреб «Крайслер». Если ты не против, увидимся у рождественской елки в шесть. Что скажешь?
Джолион.
Снова и снова перечитываю письмо Дэ и понимаю: мне следует предпринять нечто очень важное.
Иногда во мраке похмелья меня озаряет. Слова приобретают смысл, несопоставимые мысли соединяются, тайное становится явным. Третий раз читаю слова Дэ о бисере перед свиньями, и тут ко мне пришло прозрение.
Я спешу вниз, в подъезд, где ленивые распространители рекламных листовок оставляют меню ресторанов или просовывают карточки в щели почтовых ящиков. Нахожу нужное мне, возвращаюсь в свою квартиру и набираю номер. Теперь все устроено. Завтра рано утром. Машина заберет меня в шесть утра.
XLIV(i).Кто-то сунул под дверь записку Чаду от представителя ректората. На следующий день, рано утром, его вызывают на экстренное заседание.
Чад вышел из ректората после нагоняя с довольно сильным чувством стыда. Щеки горели, руки чесались. Пожилой представитель ректората некоторое время орал на него, но без особого воодушевления, как старая граммофонная пластинка. Он утверждал, что Чад всех подвел. Но наказание — домашний арест — едва ли можно было считать суровым.
— Еще одно нарушение, и с вашим пребыванием в колледже будет покончено! — Дополнительно он дал понять, что выговора в личном деле не будет. — Вам необычайно повезло, молодой человек, вначале я собирался назначить вам крупный штраф. К счастью для вас, никто не предъявил официальных жалоб.
«К счастью для меня, но и для тебя тоже», — думал Чад, спускаясь по лестнице в парадный двор.
Когда стыд утих, Чад начал ощущать некое легкое тепло. Скорее даже легкость. Неужели это самое плохое, на что способно чувство стыда? Значит, поговорка «Завтра будет другой день» не врет. На следующий день все оказалось не так ужасно.
Парадный двор блестел от утренней росы.
Вероятно, вчерашний случай — своеобразная тренировка. Когда занимаешься в тренажерном зале, ты накачиваешь мышцы, пока не изменится их структура на клеточном уровне… После, когда все восстанавливается, мускулы растут и крепнут. Они готовы выдержать больший вес.
