Скотт Смит - Простой план

В спальне я застал Сару в постели. Она уже успокоила Аманду, и малышка, тихонько воркуя, засыпала в своей колыбельке.

Деньги были сложены в стопку на комоде. Переодевшись в пижаму, я подошел и взял их.

— Это было глупо, Сара, — сказал я. — Мне даже на верится, что подобное предложение исходило от тебя.

Она внимательно посмотрела на меня. В лице ее отразились удивление и обида.

— Я подумала, что так будет веселее, — проговорила она. Сара сидела в одних трусиках, волосы ее были сколоты в пучок, как у школьной учительницы.

— Мы же договорились не дотрагиваться до денег, — напомнил я.

— Зато всем было весело. Согласись. Тебе ведь тоже понравилось.

Я покачал головой.

— Вот из-за такой же ерунды мы и попадемся.

— Но я же не выносила их из дома.

— Ты не должна даже прикасаться к этим деньгам, пока мы не уедем отсюда.

Сара нахмурилась. Я знал, что она сейчас обо мне думает: что я груб и все такое, но меня это не волновало.

— Обещаешь? — спросил я. Она пожала плечами.

— Хорошо.

Я положил деньги на кровать и начал пересчитывать их, однако то и дело сбивался со счета.

— Он ничего не взял, — произнесла вдруг Сара. — Я уже проверила.

Меня словно током ударило. Я и сам не мог объяснить, почему вдруг кинулся считать деньги.

Лежа в постели, мы еще долго перешептывались, прежде чем уснуть.

— Как ты думаешь, что с ним станет? — спросила Сара.

— С Джекобом?

Свет был везде погашен, и я скорее догадался, чем увидел, что она кивнула в темноте. Сара уже простила меня за то, что я не удержался от нравоучений.

— Может, купит ферму, — сказал я.

Я почувствовал, как напряглось ее тело.

— Нельзя ему покупать ферму, Хэнк. Если он останется…

— Я имею в виду не отцовскую. Любую другую ферму. Скажем, где-нибудь на западе — в Канзасе или Миссури. Мы могли бы помочь ему обустроиться.

Я говорил, а сам понимал, что все это чистейшей воды утопия. Вино несколько расслабило меня и позволило помечтать за ужином; но сейчас я уже протрезвел и смотрел на вещи реально, а не так, как мне бы хотелось. Джекоб абсолютно не смыслил в сельском хозяйстве; у него были такие же шансы преуспеть в качестве фермера, как и стать рок-звездой или астронавтом. С его стороны было ребячеством мечтать о фермерстве, своего рода упрямством, нежеланием признать, кто он есть на самом деле.

— Может, он будет путешествовать, — попробовал я другую версию, но не смог представить брата и в этой роли — кочующего с самолета на самолет, оформляющего в аэропорту багаж, прописывающегося в дорогих отелях. Все это тоже было из области невозможного.

— Чем бы он ни занялся, — сказал я наконец, — хуже, чем сейчас, ему не будет. Как ты думаешь? Перевернувшись на бок, я закинул ногу на Сару.

— Конечно, — согласилась она со мной. — У него будет миллион триста тысяч долларов. Как же может быть хуже с такими деньгами?

— Интересно, что он будет с ними делать?

— Да просто тратить. Как и мы. Для чего же еще нужны деньги?

— А на что он их потратит?

— Да на что захочет. На шикарную машину, дом на берегу моря, красивую одежду, дорогую еду, экзотические путешествия.

— Но он так одинок, Сара. Он не сможет покупать все это для себя одного.

Она нежно коснулась моего лица.

— Он кого-нибудь встретит, Хэнк, — сказала она. — С ним все будет в порядке.

Я слишком устал, и потому мне хотелось поверить ей, но я знал, что она, скорее всего, ошибается. Не все подвластно деньгам. Они могут сделать нас богаче, но и только. Я чувствовал, что Джекобу, даже и с большими деньгами, скорее всего, суждено до конца дней своих так и остаться толстым, робким и несчастливым.

Пальцы Сары ласково скользили по моему лицу, и я, расслабившись, закрыл глаза.

— Каждый получает в этой жизни то, что заслуживает, — уже засыпая, проговорила она.

На рассвете меня разбудили чьи-то шаги по дому. Я приподнялся на локте, напряг зрение. Сара сидела рядом, прислонившись к спинке кровати, и кормила Аманду. За окном завывал ледяной ветер.

— В доме кто-то есть, — сказал я.

— Шшш, — прошептала Сара, не отрывая взгляда от ребенка. Она протянула ко мне свободную руку и легонько погладила по плечу. — Это Джекоб. Он в ванной.

Я прислушался к тому, как поскрипывают стены дома под натиском ветра, как тихонько воркует Аманда, посасывая материнскую грудь. Потом лег обратно. Через минуту-другую я расслышал тяжелую поступь брата, который возвращался по коридору в свою комнату. Усаживаясь на кровать, он застонал.

— Убедился? — прошептала Сара. — Все в порядке.

Она так и держала руку на моем плече, пока я не заснул.

6

Мы заехали за Лу в самом начале восьмого и сразу же отправились в Ашенвиль, в «Рэнглер». Это был один из двух городских баров-близнецов. Когда-то он мог похвастаться своим выдержанным в стиле дикого Запада интерьером, но сейчас от него осталась лишь вывеска да огромных размеров шкура лонгхорнского быка, красовавшаяся над дверью. Помещение бара было вытянутым, узким и темным; по одной стене располагалась стойка, напротив нее — в кабинках — столики для посетителей. В глубине бара, за распашными дверями, находилась большая комната. Там стояли карточный и бильярдные столы и сломанный музыкальный автомат.

Когда мы приехали, в баре было еще довольно тихо. У стойки с бутылками пива расположились несколько одиноких стариков. Некоторые, похоже, были знакомы с Лу и, завидев его, улыбнулись. За одним из столиков сидела молодая парочка; парень и девушка, наклонившись друг к другу, о чем-то шепотом спорили, и казалось, будто они дерутся, но стараются делать это незаметно для окружающих.

Мы прошли в глубь помещения; Джекоб и Лу сели перекинуться в карты, я же отошел заказать напитки: текилу для Лу, пиво Джекобу и имбирный эль для себя.

Джекоб проиграл Лу, и я выкупил столик еще для одной партии. Это повторилось трижды, пока не подошли новые желающие сыграть в карты. Освободив карточный стол, мы вернулись в бар и заняли кабинку. Уже было начало девятого, и посетителей заметно прибавилось.

Я продолжал подкупать спиртное. Лу я сказал, что пью виски с содовой, умолчав про имбирный эль; он рассмеялся, назвав это бухгалтерским напитком, и предложил купить мне текилы, но я, улыбнувшись, отказался.

Мне было интересно наблюдать, как он напивается. Лицо его густо покраснело, глаза стали водянистыми, зрачки постепенно затягивало пеленой. Он стал частенько отлучаться в туалет. К девяти часам из него уже вовсю поперла его низкая, подлая сущность. Бывали моменты, когда он начисто забывал, что пьет за мой счет: опять начинал называть меня «мистер Бухгалтер», перемигиваться с Джекобом, отпускать свои шуточки, гнусно хихикать. Потом вдруг, словно очухавшись, хлопал меня по руке, и мы опять становились лучшими друзьями, великими конспираторами, шайкой воров-джентльменов.

Как только на столе появлялись свежие напитки, он непременно произносил тост, всегда один и тот же. «За маленькую даму, — говорил он. — Да ниспошлет Господь свое благословение на ее прелестную головку».

Диктофон был спрятан в кармане моей рубашки. Я то и дело ощупывал его, словно это был мой талисман, и прикосновение к нему непременно должно было принести мне удачу.

Мы пили уже около часа, когда я, повернувшись к Лу, спросил:

— Ты действительно выдал бы меня шерифу, если бы я отказался делить деньги?

Мы были одни за столиком; Джекобу я дал свой бумажник и отправил его за новой порцией выпивки.

Лу, опустив голову, задумался.

— Мне нужны были деньги, Хэнк, — мрачно произнес он.

— И ты не мог подождать до лета?

— Мне нужны были срочно.

— Всего-то пять месяцев. Неужели ты не смог бы продержаться еще пять месяцев?

Лу перегнулся через стол и сделал глоток пива из стакана Джекоба. На дне стакана еще что-то оставалось, но он не стал допивать до конца.

На его лице появилась слабая улыбка.

— Я говорил тебе, что проигрался?

Я кивнул.

— Так вот: я потратил кое-какие сбережения Ненси.

— Сколько?

— Понимаешь, я знал, что могу себе позволить проигрыш, ведь на подходе были большие деньги — ну, те, из самолета, так что я сделал крупные ставки на пару длинных заездов. Я рассчитывал, что, если выиграю хотя бы на одном, все будет в порядке. — Раздался его короткий нервный смешок. — Но я не выиграл ни на одном. Я потерял все.

— Сколько же? — вновь спросил я.

— Семнадцать тысяч. Даже чуть больше. Это были деньги, доставшиеся ей от матери по наследству.

Я молчал, потрясенный его рассказом. Мне трудно было себе представить, чтобы можно было ставить такую сумму на лошадь. Лу между тем допил пиво Джекоба.

— Мы разорены, Хэнк. У нас нет ни гроша. Не на что купить еду, заплатить за аренду. Вся надежда на то, что я получу свою долю.