Тара Мосс - Хит
— И как давно все это случилось? — посмотрела на него Мак.
— О, лет десять назад. Целая вечность прошла. — Мак начала мысленный подсчет, и Буги подтвердил ее догадку: — В то время мне было восемнадцать.
Значит, Буги двадцать восемь, и у них разница всего в один год. Мак почему-то думала, что он моложе — возможно, из-за сравнения с суровым Энди. Дрейсону и Ослику она дала примерно по двадцать пять лет, а Марун, пожалуй, была самой младшей в компании. Возраст Лулу угадать было невозможно. Энергии в ней было, как у ребенка, а кожа вечно была спрятана под слоями искусно наложенного грима. Но Мак знала, что Лулу скрывает свой возраст от окружающих — она даже стерла эту графу в паспорте.
— Итак, восемнадцатилетний Буги, — осклабилась Лулу, от вина еще более оживленная, чем обычно, — развозит в фургоне трупы, работает в своем гребаном похоронном бюро и разрисовывает себя байкерскими татуировками. Потрясно, — добавила она.
Буги натянуто улыбнулся.
— Должен признать, что семья, на которую я работал, была немного странной. Воспоминания о том времени до сих пор со мной, — сказал он.
— Да, как и твои тату, — гоготнул Ослик.
— Вот именно.
Мак показалось, что Буги имел в виду воспоминания о мертвых, а вовсе не байкерские татуировки. Она по себе знала, каково это — видеть мертвое тело. Подобные образы навсегда впечатывались в память. Тяжелее всего было видеть тела тех, чья жизнь оборвалась трагически. Не всякая психика могла выдержать такое испытание. Энди спасался алкоголем, Мак мучилась бессонницей. Каждый по-своему переживал психологическую травму, вызванную зрелищем изуродованного жестокой смертью тела. Мак считала, что мирная смерть не так страшна. И для молодого человека, который видит мертвое тело в морге или больнице, это всего лишь жизненный опыт. Так было и с ней: она впервые увидела труп, когда двенадцатилетней девочкой пришла со своим отцом-детективом в морг. Мак до сих пор помнила свои первые впечатления: ей казалось, что человек на секционном столе — всего лишь пустая раковина, из которой некая таинственная сила забрала все живое. Тогда она впервые задумалась о существовании души — одна только религия с этим бы не справилась. Мак сама догадалась, что существует нечто — реальное и в то же время потустороннее. Нечто.
Нет, все-таки невозможно описать смерть тому, кто ее никогда не видел.
— Познавая смерть, мы можем лучше понять жизнь, — произнесла Мак так, чтобы ее слышал только Буги.
Он повернулся к ней и кивнул. Их взгляды снова встретились. Возможно, смерть оказалась для них связующим звеном; а может, Мак просто посмотрела на него другими глазами.
— Как бы то ни было, сейчас я занимаюсь производством мебели, — заявил Буги, уходя от воспоминаний о подростке, развозившем мертвые тела.
— Да, теперь он стал скучным, — подал голос Ослик и осушил свой бокал.
Но Мак вовсе не находила Буги скучным. Она поймала себя на том, что опять ее взгляд обращен на его чувственные губы, и нехотя отвернулась.
Нет, Мак. Ты не должна так на него смотреть.
ГЛАВА 27
Уорвик ОʼКоннор.
Лютер узнал это имя. В последний раз он слышал его, когда Уорвик толкал наркоту малолеткам в начальных школах на северном побережье Сиднея. Похоже, с тех пор он недалеко продвинулся в своей карьере. Лютер отыскал дом, в котором Уорвик проживал со своей женой, точно по адресу, указанному в инструкциях. Судя по той информации, которую ему передали, у Уорвика не было ни детей, ни домашних питомцев. Значит, встреча с лающей собакой Лютеру не грозила.
Это хорошо.
Лютер Хэнд сидел возле дома Уорвика ОʼКоннора, наблюдая и строя планы. Был поздний час, и жена Уорвика, Мэдлин, была дома. Он видел, как та, в розовом халате, с сигаретой во рту, подошла к окну и задернула шторы. Похоже, Уорвик не собирался никуда уходить; семейство готовилось ко сну.
Женщине предстояло умереть только в случае крайней необходимости.
Лютер мог бы без труда вскрыть замок входной двери, подняться по лестнице и через мгновение оказаться в спальне. Основная цель была бы уничтожена. Но он не спешил. Он предпочитал придерживаться плана. Если бы он вошел в дом сейчас, то ему пришлось бы убить обоих, перевернуть вверх дном весь дом, создавая видимость вооруженного грабежа, после чего снова выйти на улицу. Полиции как пить дать понравилась бы версия о двойном убийстве мужа и жены. Но для устранения таких типов, как Уорвик, существовали способы и лучше, и Лютер подозревал, что клиент ждет от него чистой работы. Поэтому убить Уорвика следовало вне дома. Можно было представить, что этот мошенник успел насолить не одному человеку, так что список людей, подозреваемых в его убийстве по серьезным мотивам, был бы нескончаемым. Никто бы и не усомнился в том, что какой-то конкурент из числа таких же проходимцев, как сам Уорвик, просто свел с ним счеты.
Дни твои сочтены, коллега.
Лютер упаковал свою амуницию и приготовился держать путь в Сурри-Хиллз.
Пришло время нанести первый удар.
ГЛАВА 28
Ближе к одиннадцати Мак собралась покинуть вечеринку у Дрейсона и Марун. Она встала из-за стола и начала собирать тарелки, чтобы отнести их на кухню.
— Спасибо за ужин. Все было очень вкусно.
— Ты здесь гостья. Не надо этого делать, — остановила ее с тарелками Марун.
Мак только отмахнулась и продолжила убирать посуду. Она обошла стол по кругу и, когда забирала грязную тарелку Ослика, могла поклясться, что видела, как тот уставился в вырез ее топа.
— Так ты модель, правда? — По его голосу можно было догадаться, что парень перебрал. После вина за ужином он перешел на пиво. — Ты была супермодель? — прозвучало, скорее, как утверждение, а не как вопрос.
— Супермодель? Не-е-ет, я бы не сказала, — ответила Мак. — Я действительно несколько лет работала моделью. Зарабатывала на учебу в университете, вот и все. Больше этим не занимаюсь.
Мак понесла стопку тарелок на кухню, радуясь тому, что избавилась от расспросов Ослика.
— Ты выглядишь так, будто до сих пор модель, — крикнул он ей вслед. Мак чувствовала, как его взгляд блуждает по ее телу ниже спины. Этого только не хватало.
Когда она вернулась, Ослик все еще оставался на своей волне.
— Ты и сейчас вполне можешь работать моделью, — повторил он слегка заплетающимся языком.
— Спасибо, но моя новая работа нравится мне гораздо больше. — Хотя я еще и не практикую, если быть точной. — К тому же, — продолжила Мак, — сегодняшняя индустрия моды больше рассчитана на шестнадцатилетних девиц. А мне скоро тридцать стукнет. По меркам модельного бизнеса это уже древность. Знаешь, там ведь возраст отсчитывают, как у собак.
За столом раздались смешки.
Буги поднялся и собрал салфетки. Проходя мимо Мак, он заметил:
— Ты красивая женщина и всегда будешь выглядеть на нужный возраст. — Он сказал это тихим голосом, слова предназначались только ей.
Мак усмехнулась, но не нашлась с ответом. Он что, пытается потешить ее самолюбие? Как бы то ни было, лесть сработала. Макейди почувствовала, как на щеках разгорается румянец.
— Вау! Так по собачьим меркам тебе все двести пятьдесят! — вывел ее из задумчивости Ослик, выдав очередную нелепость.
Мак улыбнулась.
— Ты хочешь сказать двести десять, если я правильно уловила ход твоих мыслей, — возразила она. — Но нет. Если уж считать точно, то в модельном бизнесе год за полтора идет, а не за семь, как у собак. Да, пожалуй, — кивнула она. — Пятнадцатилетняя модель равноценна двадцатидвухлетней женщине. Двадцатилетняя — все равно что тридцатилетняя, и так далее.
Марун нахмурилась:
— Какая-то страшная цифирь.
— Не совсем научная, — успокоила ее Мак, — но зато жизненная.
— Вот именно. Ненавижу глянцевые журналы, — с горечью произнесла Марун. — Считаю, это заговор мужчин, которые хотят, чтобы женщина занималась только своей внешностью, не вмешиваясь ни во что другое, чтобы не разрушить их статус-кво.
— В какой-то степени я с этим согласна, но по опыту скажу, что глянцевые журналы создают женщины, а не мужчины, — возразила ей Мак. — Большинство мужчин, скорее, предпочтут сексуальную женщину тем бесполым субтильным моделям, которые рекламируют товары от кутюрье в «Вог». Мужчинам нравятся упругие задницы и стройные тела, но их вы не найдете на страницах глянцевых журналов. Так что дело вовсе не в мужчинах. Если бы все зависело от их вкуса, модели в мужских и женских журналах были бы одинаково аппетитными. Я считаю, что мужчинам, по большому счету, все равно, по последней ли моде одета или причесана женщина или нет. Для них главное, чтобы она была сексуально привлекательна. Женщины относятся к женщинам гораздо требовательнее, нежели мужчины. И именно женщины так придирчивы к языку тела, стилю одежды и прочим атрибутам.
