Дэвид Кейс - Таящийся ужас 2
Мисс Летеринтон жила в комнатке, которая показалась ему кукольной спальней. Куклы были различных национальностей и возрастов, облаченные во всевозможные наряды. Кровать, книжные полки, шкафы, стулья и даже пол были буквально завалены маленькими игрушечными существами. Да и сама мисс Летеринтон чем-то смахивала на куклу — маленькая, аккуратная, вся какая-то ровненькая.
— Входите, — пригласила она Алана. — Только осторожно, постарайтесь не побеспокоить моих «дорогуш».
«Дорогуши» неотрывно смотрели на Алана своими стеклянными глазами, а то и просто пустыми чернеющими впадинами глазниц.
— Благодарю за ваше письмо, — проговорила она. — Вы привезли новое пополнение моей коллекции?
— Боюсь, что нет, — осторожно ответил Алан. — Но мне нужен ваш совет. Не могли бы вы взглянуть на куклу, может быть, вы что-нибудь скажете о ней? — Он вынул Розалину.
Женщина как-то по-особенному мягко, нежно, словно это было живое дитя, взяла куклу в руки.
— Старушка… — тихо проговорила она. — Полна боли и страданий… — затем более спокойным и деловым тоном добавила: — Такие деревянные куклы были очень распространены и популярны в девятнадцатом веке. У меня есть похожая, ее изготовили в 1850 году. Сейчас их уже не достать, хотя когда-то они пользовались большим спросом и к тому же были очень дешевы.
— А она не кажется вам зловещей?
— Ну что вы! Отнюдь, разве что очень печальной. Это не шаманская кукла. Тех вообще сохранилось совсем немного — их ведь делали из воска, чтобы втыкать в них булавки. Естественно, со временем большинство из них пришли в негодность.
— Значит, это самая обычная кукла?
— Обычных кукол не бывает, — с ноткой упрека в голосе произнесла женщина. — Они все восхитительны и неповторимы. Я до сих пор не знаю, есть ли у них свой собственный характер или они лишь впитывают в себя черты личности своих прежних владелиц, некогда любивших их. Кстати, а где вы нашли это милое дитя?
Алан вкратце пересказал ей историю своей находки.
— Да, красивая была когда-то кукла, — задумчиво проговорила мисс Летеринтон. — Раскрашенная к тому же. И ее очень любили.
— Моя дочь тоже очень любит ее и именно в этом вся проблема.
— Чепуха, — отрезала мисс Летеринтон. — Если ваша дочь любит ее, значит, она чуткий, нежный ребенок. Сейчас так много детей, которым нравятся лишь пластмассовые длинноногие куклы в нейлоновых платьях и купальниках.
— Дело в том, что как только я принес куклу домой, Альма — это моя дочь — стала вести себя очень странно, я бы даже сказал — нервно.
— Возможно, она чувствует страдания, перенесенные, этой куклой. Или страдания того человека, кому она раньше принадлежала.
— Но какие это страдания? Вы можете сказать?
Мисс Летеринтон покачала головой.
— Когда кукла страдает, я это чувствую, хотя сама причина ее боли ускользает от меня. Куклы — это мои дети, а есть ли на свете такие родители, которые знали бы все, что происходит в головах и сердцах их детей? Сознание ребенка — бездна неразгаданной тайны.
Она понизила голос, затем окинула взглядом своих «дорогуш»: — Я знаю, кто из них счастлив, а кто печален. Знаю и тех, кто вообще почти ничего не чувствует. Но никогда не знаю — почему? Впрочем, как и все другие родители…
Алана слегка передернуло.
Умом он понимал, что все это — ерунда чистейшей воды, и все же…
— Так что же мне делать?
— Попытайтесь выяснить, почему страдает это маленькое создание. Побольше разузнайте об этом приюте, Клавер-холл. Если же ваша дочь все-таки согласится расстаться с этой маленькой куклой, так много пережившей за свое долгое существование, то я с радостью приму ее в свою семью.
Снова сунув Розалину под пиджак, Алан вышел на улицу. Он направился прямо в городскую библиотеку, всегда представлявшуюся ему пристанищем трезвого научного знания, столь далекого от мистической таинственности обители мисс Летеринтон. И почему ему раньше не приходила в голову такая простая мысль — сходить в библиотеку?
Он сравнительно быстро отыскал нужную книгу: «Детские приюты Англии». В ее оглавлении числился и Клавер-холл.
«Клавер-холл, — прочитал он, — принадлежал к числу заведений подобного рода, широко распространенных в тот период — холодный, неуютный, постоянно нуждающийся в средствах. Обеспеченность детей во многом зависела от честности и порядочности администрации заведения, тех лиц, которые управляли приютом. Частенько это оказывались не вполне порядочные люди. Тем не менее в целом Клавер-холл существовал относительно безбедно, если не считать довольно короткого периода — с 1857 по 1860 год. В то время приютом заправляла вдова Грейс Вебб. Эта женщина заставляла детей голодать, чтобы набить собственные карманы, буквально терроризировала их, наказывала за малейшие проступки и особенно за то, что они „слишком много едят“. Ходили слухи, что любимым видом наказания было отбирать у детей куклы за то, что те „плохо себя ведут“ или „чересчур много едят“. За три года правления миссис Вебб десятки детей покинули приют — кто сбежал, а кто умер от голода. В итоге даже весьма равнодушные к подобным явлениям городские власти заподозрили неладное и назначили расследование. В итоге миссис Вебб угодила за решетку, где и скончалась через пять лет. Если верить отчетам того времени, перед смертью она совершенно помешалась, будучи уверенной в том, что ее „заколдовали мертвые дети“.»
Алан вернулся домой; кукла тяжким грузом оттягивала пиджак.
— Ты принес Розалину? — было первое, о чем его спросила Джоан. — Альма весь дом перерыла в поисках ее. Скорее бы уж все кончилось!
Услышав разговор родителей, в комнату вбежала Альма:
— Папочка, это ты взял ее?
— Кого взял?
— Розалину.
— А зачем мне было ее куда-то брать? Может, она сама пошла погулять? Поищи как следует, — Алан чувствовал жесткое прикосновение куклы к своей груди.
— Я могу вообще больше ничего не есть — только бы она вернулась домой, — со слезами на глазах и в голосе проговорила Альма и снова бросилась на поиски куклы.
Алан вкратце передал жене свой разговор с мисс Летеринтон и то, что он вычитал в библиотеке. Затем он вынул Розалину из-за пазухи.
— Нам надо как можно скорее избавиться от нее, — твердым голосом проговорила Джоан, забирая куклу из рук мужа. — Все это сплошная чушь, ничего особенного. Но как только я увидела ее в первый раз, ты помнишь, я сразу же почувствовала что-то недоброе. Да и какая это кукла — так, кусок деревяшки!
Она провела рукой по жесткой, корявой голове куклы — неожиданно пальцы пронзила резкая, острая боль, словно она укололась обо что-то. То ли от раздражения, то ли случайно, а может, почему-то еще, она, резко взмахнув рукой, швырнула куклу в пылающий камин.
Дикий вопль, казалось, надвое расколол доселе мирную атмосферу комнаты:
— ЖЕСТОКИЕ! НЕНАВИЖУ ВАС! ЖЕСТОКИЕ!..
Где-то в доме закричала Альма…
Джоан и Алан так и не поняли, были ли это слова, произнесенные их собственным ребенком или кем-то еще. У них не было времени всерьез задуматься над этим, потому что в ту же минуту в комнату вбежала Альма и опустилась на колени перед пылающим очагом.
— Розалина! — позвала она. — Розалина…
И хотя огонь в камине полыхал уже несколько часов, комнату окутал мертвящий холод.
Дж. Рэмсей Кэмпбел
ОБЕЩАЮ ОТВЕТИТЬ
— Как-то я специально содрала у себя ноготь, чтобы посмотреть, что под ним, — сказала Вив.
В теплом вечернем воздухе жужжала пчела.
— И что же? — спросил наконец Джек.
— Было чертовски больно.
Прорывавшиеся сквозь открытое окно палаты лучи солнца столкнулись с металлической тележкой, которую катила медсестра, и словно подожгли ее; Вив пискнула и зажмурилась. Перед глазами продолжало плыть лицо Джека, сидевшего на стуле у стены, чуть подавшись всем телом вперед. Она еще сильнее стиснула веки, словно вытравливая из сознания его образ, поскольку ей очень хотелось, чтобы он поскорее ушел. Мэри, ее подружка, с которой они вместе снимали квартиру, сегодня вечером не пришла, а Тони, увидев рядом с кроватью Джека, почти сразу же удалился, раздраженно хлопнув дверью.
Она открыла глаза — Джек сидел на прежнем месте. Пчела, прилетевшая со стороны кладбища, что расположилось у подножия Мерси-хилл, озабоченно копошилась в букетах цветов, которые украшали прикроватные тумбочки. Медсестра, извинившись перед пациентом за то, что вынуждена измерять ему температуру в присутствии посетителей, встала и прихлопнула насекомое. Несколько человек в палате зааплодировали, кто-то рассмеялся, другие продолжали негромко разговаривать.
— Неплохой удар, — вяло произнес Джек. Его замечание повисло в воздухе.
— Да, чуть не забыл, — сказал он немного спустя, — сегодня утром увидел такое чудное объявление. — Он сунул руку в карман своего дождевика и вынул из него вечерний номер «Брайчестер геральд» — он сотрудничал с этой газетой — и сложенную вдвое страничку из записной книжки.
