Илья Бушмин - Анабиоз
– Так вы сами пытаетесь найти Алину, – осенило меня. – Ну конечно. Вы двое под прикрытием, или как там у вас это называется, ходите по кабакам вокруг вокзала и ждете, что вам повезет.
Опер нахмурился.
– Может быть.
– Потому что в Самаре банда клофелинщиц совсем озверела, отравила человек сорок. Все местные газеты трубят о них, не переставая. А ваше начальство тоже захотело отличиться. И вас заставили бросить все и рыть землю до тех пор, пока вы не отловите клофелинщиц.
Опер нахмурился сильнее.
– Возможно.
– А у вас, хоть они под самым вашим боком клиентов травят, никаких зацепок нет? Только ее имя, да и то наверняка ненастоящее? А начальство давит и требует результат?
Опер совсем закручинился.
– Хватит.
– То есть, я угадал?
– Приблизительно… А теперь рассказывай.
Я подумал, прикинув, что в данной ситуации лучше сотрудничать. И выложил все. Про Сызрань. Про то, как я вышел на рыжего Мишу по кличке Потап. Про то, что узнал от него об Алине и месте обитания клофелинщиц. И, наконец, про недавний диалог с Миланой. Опера внимательно слушали. Несколько раз по ходу моего короткого рассказа многозначительно переглянулись.
– Значит, так. Мы хотим предложить тебе сделку.
– Сделку?
– Ты поможешь нам поймать их.
– И как же?
– Все очень просто. Пойдешь в «Эверест», как и собирался. Только теперь тебе нужно прикинуться лохом, который уезжает с пригородного автовокзала к себе домой. Куда-нибудь в Лопатино или Алексеевку. Лохом, у которого куча бабла. Засветишь кредитку. Сделаешь все, чтобы они на тебя клюнули и кинули. И мы их хлопнем с поличным…
– …А я получу амнезию или вообще отправлюсь в морг с передозом от этих колес, – кивнул я. – Молодцы. Круто придумали. Гениально. Моя полиция меня однозначно бережет.
Опер набычился.
– Никто не просит тебя жрать все, что они тебе подсыпят. Так, для вида.
– А почему бы вам самим не попробовать? Вы за риск хотя бы деньги получаете.
Опер с цепью на шее рубанул рукой, рассекая воздух:
– Не знаю, как у вас в Москве, а у нас на вокзале все рожи примелькались и…
– Чувак, – осадил его напарник. Опер с цепью покряхтел и послушно заткнулся. Но я услышал все, что хотел.
– Так вы боитесь, что кто-то вас узнает.
– Типа того, – неохотно признал опер с наколками. – А ты лицо новое. Тебя в городе точно никто не знает.
– Вы сказали: «сделка», – напомнил я. – Насколько я разбираюсь, сделка – это такой договор между сторонами, когда каждая получает какую-то выгоду. Вы свою выгоду получите. А я?
– Для чего ты ищешь Алину? Чтобы узнать, обрабатывали они твоего брата или нет, правильно? Вот мы это и узнаем.
– Вообще-то, я и без вас могу все узнать. И, скорее всего, гораздо быстрее.
– А еще мы не передадим тебя нашим дорогим, – слово «дорогим» опер с наколками произнес с нескрываемым сарказмом, – коллегам из областного главка. Если сделки не будет, ты отправишься к ним сразу же. А у них к тебе будет много вопросов. А может, и не только вопросов.
Опера шли на прямой шантаж. Впрочем, все козыри для этого у них имелись.
– Черт, – сказал я.
– Ну что? Согласен рискнуть?
– Почти.
– Что значит – почти?
– Я в игре. Но только, если вы поможете опросить проводников поезда «Москва-Оренбург». У вас для этого есть все инструменты. И на ваши вопросы они будут отвечать, как следует.
Опер кивнул.
– Не вопрос.
– На станцию поезд прибывает в 9.35 утра.
– Мы в курсе.
Я ткнул пальцем в текст листовки.
– Поезд ходит каждый день, но тот самый поезд с теми же самыми проводниками проходит через Самару не каждый день. Раз в три-четыре дня, по-моему. Нужно, чтобы вы опросили тех самых проводников.
– Я догадался. Так что, согласен на сделку?
– Позвоните куда следует. Узнайте, когда точно будет поезд «Москва-Оренбург», на котором ехал мой брат. Желательно сейчас. Я должен знать день, когда вы пойдете на перрон с фотографией Сергея.
Опер заскрежетал зубами.
– Что-нибудь еще? Может, фуагра из ресторана заказать?
– Я не люблю печень.
В глазах опера промелькнуло непонимание. Я хотел посоветовать знакомиться с материалом перед тем, как острить на выбранную тему, но хамить не стал. Опер вздохнул, кивнул напарнику.
Того не было не более десяти минут. Вернувшись, здоровяк с цепью на шее доложил:
– Послезавтра в половине десятого утра.
– Ну что? – опер с наколками с раздражением уставился на меня. – Теперь все?
– Теперь все.
– По рукам?
Я кивнул. Опер обрадовался и принялся посвящать меня в предварительный план операции.
3
СМС гласило: «Так держать».
Я убрал телефон в карман, не понимая, к чему эти ободряющие сообщения вообще нужны, и сделал большой глоток пива.
Пригородный автовокзал находился на тихой улочке, облепленной жилым домами: по одну сторону тянулись относительно новые высотки, по другую – старые пятиэтажные «хрущовки». Именно в одной из пятиэтажек располагался бар «Эверест». Дверь с торцевой стороны дома вела на ступеньки в подвал. Бар – тесное и душное помещение с вечным «блатняком» из старых хрипящих колонок – находился под землей. Нора, в которой можно было спрятаться от окружающего мира, слушать поганую музыку, пить дешевое пойло и всерьез считать, что это отдых.
Я выбрал столик у стены. Усевшись так, чтобы видеть весь зал, я водрузил на стол спортивную сумку. По легенде это были мои пожитки. По той же легенде я должен был трястись над этой сумкой, как курица над яйцами.
Днем опера демонстрировали мне, как устроена сумка с сюрпризом.
– Вот здесь, сбоку, объектив. Видишь, крохотный и совсем незаметный? Внутри сумки находится скрытая камера. Все, что происходит рядом с тобой, мы будем видеть благодаря ей. Поэтому сумку ты должен поставить так, чтобы у нас был обзор.
– И как это вы себе представляете? На стол, что ли, поставить ее?
– Конечно, на стол, – удивился опер с наколками. – Не забывай, по легенде ты придурок из деревни. Вот и изображай из себя придурка. Или ты боишься, что над тобой будут смеяться?
– Обычно надо мной не смеются, – признался я. – Ладно, допустим. А почему сумка? Я думал, будут микрофон на теле, провода, приклеенные скотчем к груди, и все такое? Ну, как в кино?
– Потому что это не кино.
Логично.
И вот сейчас я слушал «блатняк», сидя за столиком в конце бара, пил пиво, каждую минуту поправлял сумку – всем видом показывая, что сумка была моим всем – и наивными глазами недалекой деревенщины глазел по сторонам.
Народу в баре было немного. Несколько типичных работяг глушили пиво и постоянно ходили курить. Высокий мужик в очках пил водку из графинчика, запивая ее соком, говорил с кем-то по сотовому телефону с помощью закрепленного на ухе микрофона – он был из тех, кто искренне верил, что это неимоверно круто. Еще двое типичных гопников тыкали свои телефоны, заняв столик около барной стойки. Довершала картину брюнетка: с распущенными волосами, в обтягивающем красном платье, она скучала за стойкой. Рядом с ней стоял пустой стакан от мартини.
Одна из клофелинщиц. Я был в этом уверен. Еще больше я убедился в своей правоте, когда один из гопников решил подкатить к брюнетке. Скалясь желтыми зубами, он заговорил с ней. Брюнетка, даже не поворачиваясь, бросила ему что-то, что сразу стерло оскал с лица гопника. Он недовольно вернулся за свой столик и снова уткнулся в телефон.
Снова СМС. Я представил себе оперов, которые сидят в машине через дорогу, таращатся в монитор, выводящий картинку со спрятанной в сумке камеры, маются от безделья и потому заваливают меня своими потоками сознания.
Сообщение гласило: «Поактивнее!».
Вздохнув, я залом допил пиво. Оно было теплым и противным, и я едва подавил рвотный рефлекс. Это было странно. В любимой пивнухе у нас в районе я мог лакать такое пойло, и даже хуже, в любых количествах.
Я направился к стойке, прижав к груди сумку как высшую в своей жизни ценность.
– Еще одну, пожалуйста, – улыбнулся я бармену. Тот вяло кивнул и принялся наполнять кружку. Брюнетка скользнула по мне взглядом и отвернулась. Я задрал голову к часам, висевшим над стойкой. Они показывали десять вечера. – Часы у вас точные?
Бармен покосился на часы и пожал плечами. Разговорчивый малый.
– Мне через три часа на автобус, – поведал я ему и бодро, стараясь, чтобы это выглядело, как улыбка жизнерадостного придурка, осклабился. – Домой наконец-то! – бармен молчал, и я добавил: – В Алексеевку.
Кажется, бармен пришел к выводу, что лучший способ избавиться от меня – ответить хоть на что-нибудь.
– Командировка?
– Почти. Машину продавал, – я печально вздохнул. – Хорошая тачка была.
– Обмываем сделку? – догадался бармен.
– А то как же. Это святое. Правильно я говорю? А? Ну правильно же?
