Айра Левин - Поцелуй перед смертью

— О Берт! Зачем ты так потратился?

— Да, наверно, не надо было, — поддразнил он ее. — Но разве ты не рада?

В коробочке были серебряные серьги — простые отполированные треугольнички.

— Спасибо, Берт! — воскликнула Марион. — Они прелестны. — Она поцеловала его.

Потом направилась к зеркалу, чтобы вдеть серьги в уши.

Он подошел и встал у нее за спиной, глядя на нее в зеркало. Когда она вставила обе сережки, он повернул ее к себе лицом.

— Действительно прелестно, — сказал он.

Когда их поцелуй закончился, он сказал:

— Кто-то вроде предлагал вина.

Марион вышла из кухни с подносом, на котором стояли бутылка бардолино в плетеном чехле и два бокала. Берт, сняв пиджак, сидел, скрестив ноги, на полу перед книжным шкафом. На коленях у него лежала раскрытая книга.

— Я не знал, что тебе нравится Пруст, — сказал он.

— Очень!

Она поставила поднос на кофейный столик.

— Поставь лучше сюда, — сказал Берт, указывая на книжный шкаф.

Марион перенесла поднос на шкаф, налила вино в бокалы и подала один из них Берту. Держа в руках другой, она скинула туфли и опустилась на пол рядом с ним. Он перелистывал страницы книги.

— Я хочу показать тебе место, которое приводит меня в восторг, — сказал он.

Он нажал на кнопку. Тонарм медленно описал полукруг и опустился своей змеиной головкой на край вращающейся пластинки. Закрыв крышку проигрывателя, он прошел через комнату и сел рядом с Марион на кушетку, накрытую синим покрывалом. Раздались первые аккорды Второго концерта для фортепиано Рахманинова.

— Хороший выбор, — сказала Марион.

Откинувшись на толстый валик, лежавший на кушетке вдоль стены, Берт оглядел комнату, мягко освещенную одной лампой.

— У тебя не квартира, а само совершенство! — сказал он. — Почему ты никогда не приглашала меня сюда раньше?

Она сняла зацепившуюся за пуговицу платья ниточку.

— Не знаю… Боялась, что тебе здесь не понравится.

— Как мне могло здесь не понравиться?

Его пальцы проворно расстегивали пуговицы на ее платье. Она положила теплые ладони поверх его рук, задержав их между грудями.

— Берт, я никогда раньше… не была с мужчиной.

— Знаю, милая. Ты могла бы мне этого и не говорить.

— Я никогда раньше не любила.

— Я тоже. Я никого до тебя по-настоящему не любил.

— Правда? Правда?

— Только тебя.

— И Эллен не любил?

— Клянусь — только тебя.

Он опять ее поцеловал.

Она освободила его руки и погладила его по щеке.

Глава 6

«Нью-Йорк таймс»,

понедельник, 24 декабря 1951 года

Мисс Марион Дж. Кингшип, дочь мистера Лео Кингшипа и покойной Филлис Хатчер, в субботу 29 декабря в доме своего отца будет обвенчана с мистером Бертоном Корлиссом, сыном миссис Джозеф Корлисс, живущей в городе Менассет, штат Массачусетс.

Мисс Кингшип окончила школу Спенса в Нью-Йорке и затем Колумбийский университет. До прошлой недели она работала в рекламном агентстве «Камден и Галбрайт».

Ее жених сражался в рядах американской армии во время Второй мировой войны и затем учился в университете Колдвелл. Недавно он был принят на работу в отдел внутренних продаж «Кингшип коппер инкорпорейтед».

Глава 7

Сидя за своим столом, мисс Ричардсон изящным, как ей казалось, жестом протянула вперед руку и полюбовалась золотым браслетом, сжимавшим ее полную кисть. «Нет, для мамы он не подходит, скорее для женщины помоложе, — решила она. — Подберу маме что-нибудь другое, а этот браслет оставлю себе».

Вдруг перед ее столом возник мужчина в синем костюме с белыми полосками. Она подняла глаза и приготовилась улыбнуться, но раздумала, когда увидела, что это все тот же назойливый тип.

— Привет, — жизнерадостно сказал он.

Мисс Ричардсон выдвинула ящик стола и с озабоченным видом стала шуршать там бумагой.

— Мистер Кингшип все еще не пришел с обеда, — ледяным тоном сказала она.

— Дорогая, в двенадцать часов он уже ушел на обед. Сейчас три часа. Сколько можно питаться? Не носорог же он!

— Если хотите, я запишу вас к нему на прием в середине недели.

— Я хотел бы поговорить с его сиятельством сегодня.

Мисс Ричардсон с суровым видом задвинула ящик.

— Завтра Рождество, — сказала она. — Мистер Кингшип пришел сегодня ненадолго несмотря на то, что мы четыре дня не будем работать. Он бы не пришел, если бы не неотложные дела. Он дал мне строгое распоряжение его не беспокоить. Ни по какому поводу.

— Значит, он не на обеде?

— Он дал мне строгое распоряжение…

«Тип» вздохнул. Перебросив свернутое пальто на левую руку, он взял со стола мисс Ричардсон листок бумаги из пачки, лежавшей рядом с телефоном. Положив его на большую синюю книгу, которую держал на согнутой левой руке, он вынул ручку мисс Ричардсон из ониксовой подставки и начал писать.

— Нет, вы только поглядите! — воскликнула мисс Ричардсон. — Каково!

Человек кончил писать, вернул ручку на место и подул на написанное. Потом свернул листок вчетверо и подал его мисс Ричардсон.

— Отдайте ему это, — сказал он. — Если вам нельзя входить, подсуньте под дверь.

Мисс Ричардсон глядела на него с негодованием. Потом спокойно развернула бумажку и прочитала ее содержимое.

— Дороти и Эллен?.. — смятенно спросила она.

Посетитель смотрел на нее безо всякого выражения.

Она поднялась со стула.

— Он распорядился не беспокоить его ни по какому поводу, — повторила она, как заклинание. — Как вас зовут?

— Отдайте ему записку, и все, дорогуша.

— Послушайте…

Он смотрел на нее серьезным взглядом, который совсем не вязался с его шутливым тоном. Мисс Ричардсон нахмурилась, еще раз взглянула на содержимое записки и, свернув листок, пошла к дубовой двери.

— Хорошо, — угрожающе сказала она, — но у вас все равно ничего не выйдет. Он распорядился…

Она осторожно постучала в дверь. Потом открыла ее и проскользнула в кабинет, держа перед собой записку как бы в качестве оправдания.

Через минуту она вышла из кабинета. На лице ее было разочарование.

— Заходите, — сказала она, придерживая дверь.

Посетитель бесцеремонно прошел мимо нее, закинув пальто на плечо и держа книгу под мышкой.

— Не вешайте нос, — прошептал он мисс Ричардсон.

Услышав тихий звук закрываемой двери, Лео Кингшип поднял глаза от листка бумаги, который держал перед собой. Он стоял за столом в одной рубашке — пиджак висел на спинке кресла позади него. Очки были сдвинуты на розовый лоб. Пробиваясь через жалюзи, солнце полосками освещало его плотную фигуру. Он с беспокойством вглядывался в человека, который шел по ковру к его столу.

— Ах, это вы, — сказал он, когда человек подошел к освещенному месту и Лео Кингшип смог его узнать. Он посмотрел на записку и скомкал ее. Тревога на его лице сменилась облегчением, а затем раздражением.

— Здравствуйте, мистер Кингшип, — сказал посетитель, протягивая руку.

Кингшип вяло пожал ее.

— Неудивительно, что вы не захотели назваться мисс Ричардсон.

Человек, улыбаясь, плюхнулся в кресло для посетителей, положив пальто и книгу на колени.

— Боюсь, что я забыл, как вас зовут, — сказал Кингшип. — Грант?

— Гант. — Посетитель непринужденно скрестил длинные ноги.

Кингшип остался стоять.

— Я очень занят, мистер Гант, — твердо сказал он, указывая на загроможденный бумагами стол. — Так что если эта «информация» о Дороти и Эллен, — он поднял скомканную бумажку, — состоит из тех же теорий, что вы развивали в Блю-Ривер…

— Частично так, — сказал Гант.

— Тогда, извините, я не хочу вас слушать.

— Я и так знаю, что не состою в списке наиболее уважаемых вами персон.

— Вы хотите сказать, что вы мне не нравитесь? Это не так. Вовсе нет. Я понимаю, что вы руководствуетесь наилучшими побуждениями, что вы прониклись симпатией к Эллен. В общем, вы приняли в этом деле юношески пылкое участие… Но это участие было направлено не в ту сторону и в результате причинило мне большую боль. Ну на что это похоже — вы врываетесь ко мне в номер гостиницы непосредственно после смерти Эллен… начинаете в такой момент ворошить прошлое… — Он просительно посмотрел на Ганта. — Неужели мне не хотелось бы верить, что Дороти не покончила жизнь самоубийством?

— Она и не покончила.

— А как же предсмертная записка? — устало спросил Кингшип. — Как объяснить записку?

— Несколько невнятных предложений, которые допускают несколько толкований. Или ее вынудили это написать обманом. — Гант наклонился вперед. — Дороти пошла в муниципалитет регистрировать брак. Эллен дала совершенно правильное толкование обстоятельствам дела; то, что ее убили, доказывает ее правоту.