Абсорбент. Маньяк, который меня любил - Заугольная Оксана

— Игорь Валерьевич, следователь, работал с жертвой, — представился он.

— Все-таки полагаете, убийство? — посерьезнел Митрич. — А на первый взгляд похоже, что сама прыгнула. Расстояние от здания, траектория…

— Митрич, не засирай мозги, он нормальный пацан и сам видит, что трупак ворочали, — прервал его Матвей Данилович. — И щупать сам не стал, хотя подозрения имеет. Тебя, жиртреста, ждет!

На жиртреста Митрич не обиделся и выжидающе посмотрел на Игоря.

— Живот под кофточкой, — Игорю стало тяжело дышать, но он продолжил: — Там…

— Рана, — согласился Митрич. — Возможно, под снегом было что-то острое и пробило. Хотя на кофточке разрыва не вижу.

— Ей вырезали матку, — закончил Игорь. Он еще подумал, что надо было предположить, ведь возможны варианты, но на него накатила холодная беспощадная уверенность.

На это Митрич ничего не ответил, только покачал головой, словно дивясь такой фантазии, и приподнял ткань. Охнул и аккуратно приспустил домашние мягкие штанишки Анны. А Игорь не мог оторвать взгляда от разреза крест-накрест, от краев кожи, отходивших треугольничками, точно как на рисунке.

— Не может быть, — сдавленно произнес эксперт. — Крови слишком мало для такой раны. Ван, наверху кровь была?

— Не было. — Матвей Данилович покачал головой. — Мы, конечно, осмотрели только в общем, но тут бы ведро вылилось, я так понимаю.

— Много, да… — задумчиво ответил Митрич и осторожно отвел кожу от раны.

Игоря замутило, а позади него раздались булькающие звуки.

— Твоя помощница блюет, — тихо пояснил Иванов.

Игорь кивнул.

— Самого чуть не вырвало, — зачем-то признался он, при этом не отрывая взгляда от раны.

— Ну так чего бы нет, кустов тут много, — пожал плечами Иванов. — Никто не осудит, если ты переживаешь.

— Потерплю, — от такого понимания Игорю почему-то стало легче. Раздался шум мотоцикла, он оглянулся — это прибыл Сава.

— Тот самый журналист? — с неудовольствием поинтересовался Иванов, и Игорь понял, что, по сравнению с этим холеным типом, он вызывал гораздо больше доверия. Так что работать точно станет легче, а что ему еще надо?

Впрочем, Сава успел только поздороваться. Цепкий взгляд сразу выхватил тело, над которым склонился Митрич. Журналист вытянул шею, чтобы рассмотреть получше, и позеленел. Его тоже замутило.

— Да не здесь! — прошипел ему Матвей Данилович, оттаскивая к тем кустам, где стояла Дарья.

— Никакого понимания, как вести себя на месте преступления, — пожаловался он, возвращаясь к Игорю. А тому уже совсем расхотелось расставаться с обедом. — Беда с этими понятыми.

Митрич поднял голову.

— Ван, пошли своих, пусть вырезанную матку поищут. Небольшой такой мешочек плоти, фиолетово-розовый или синюшно-белый, как повезет, — попросил он. — И ногами пусть пошевелят, пока тут местные собаки улики не сожрали! Пусть проследят, где есть капли крови!

Игорь задержал дыхание. Вновь подошедшая дурнота отступила. Он поднялся на ноги и посмотрел на Саву. Блевал журналист очень натурально. Так он все-таки не убийца? Или просто хороший актер? Да, Игорь понял, что, судя по характеру падения, она прыгнула сама. Но кто бы ни разрезал ей живот — Митрич склонялся к мысли, что это проделали уже после падения; потому и крови так мало, что на холоде-то и не сразу после удара, — это точно был ее убийца. Других версий у Игоря не было. И считать этого неизвестного кем-то иным, кроме как убийцей, Игорь не мог.

— Вот что она имела в виду, да? — Дарья подошла ближе, она уже вытерла губы, но пахло от нее все равно кислым. — Она все-таки сделала по-своему. Спаслась от того, что он хотел с ней сделать, и умерла по своим правилам. Выиграла.

— По своим правилам? — повторил Игорь и взорвался: — Какого черта, Дарья! Ты совсем сбрендила?! Она умерла! Ничего она не выиграла, потому что умерла! Он, кем бы ни была эта тварь, может, и проиграл, только она ничего не выиграла! И уже не выиграет, потому что для нее уже ничего не будет, понимаешь? Она могла позвать на помощь кого-нибудь, да хоть эту Киру Михайловну. Могла уехать, вызвать полицию, позвонить кому-нибудь!..

Он замолчал, чувствуя внутри непривычную болезненную усталость. Никогда раньше ему не приходилось такое ощущать. Наверное, так чувствуют себя врачи, которые теряют пациента, идущего на поправку? Больно, мерзко. И Даша на самом деле ни в чем не виновата. От этого еще гаже.

— Не кричи на девушку, — подошел к нему Сава. Выглядел он все еще неважно. — Хочешь орать, на меня ори. Это я виноват. Ты просил поискать преследователя, а я еще и не начинал. Думал, куда торопиться. Тот ведь такой слабак был. Если и хотел убить, то в жизни бы не решился. Кто же знал, что подражатель решительнее окажется.

Дарью это заступничество не впечатлило, она посмотрела на журналиста с подозрением и перевела вопросительный взгляд на Игоря, мол, а это еще кто? Ответить Игорь не успел.

— Она позвонила, — все-таки произнесла Дарья. Совсем тихо, еле слышно. — Мне позвонила.

И ничего не добавила, да и не надо было. Сама Дарья как долго думала, прежде чем решилась позвонить Игорю? А он, предложивший поехать только через два часа? Осознание, что совсем немного, какие-то полчаса, может, час, отделяли их от момента ее смерти, тяжело давило на плечи. Но думать, что было бы, «если бы», времени у них нет, надо возвращаться к работе. К тому же кто-то из коллег Иванова уже нашел улику, о которой говорил Митрич.

И, как бы ни хотел Игорь, чтобы кто-нибудь увел Дарью, он хорошо помнил обещание, которое дал полковнику. Показать девушке всю работу изнутри. Что ж, остается надеяться, что Дарья справится. Почему-то Игорю очень хотелось этого.

— А представьте себе маньяка с крепким желудком и стальными нервами, который доделывает за более слабыми коллегами их работу? Не подражатель, а душеприказчик, — бубнил на заднем фоне Сава. — Осталось понять только, как они ему завещают свои безумные планы. Типа хотел убить тринадцать блондинок, красивое число, а сумел только до полусмерти напугать одну крашеную брюнетку…

— Сава, — хмуро остановил его Игорь. — Заткнись, а? Не до твоего вот этого… журнализма. Не надо придумывать непонятные истории. У нас тут реальная жизнь. И смерть тоже реальная. Прояви уважение, ты же тоже ее знал.

И Сава послушно заткнулся. Молодец какой.

Глава 25

Им было неприятно. Столько усилий, такое тонкое ведение, им так нравилась эта игра! Она нуждалась в таком же изящном завершении, и все должно было получиться. Но эта девчонка все испортила. Теперь они гораздо лучше понимали Николая, хотя быть им оказалось не слишком приятно. Николай был слабым и даже не пытался закончить все правильно. А вот у них почти получилось! Николай мог только ныть, что хотел всего лишь быть рядом с ней. Столько усилий потребовалось, чтобы вывернуть его жалкое трепещущее нутро, вытащить наружу тайные мечтания! Зато после его смерти было что натянуть на себя. Это скукоженное нутро расправилось на них, и Анна получила то, что должна была получить еще от Николая. Страх. Всепоглощающий ужас. О, она была совсем не глупа и поняла, что ее жизнь теперь полностью принадлежит Николаю. Только вместо того, чтобы покорно сдаться и позволить закончить начатое, она вздумала уйти от них по своим правилам!

Они сплюнули и в очередной раз намылили руки, смывая кровь, которой на них не было. Хирургические перчатки. Седьмой размер, тысяча семьсот за пятьдесят штук. Еще осталось больше половины пачки, расходовали очень экономно. А вот скальпеля было жаль. Будучи влюбленным Николаем, для Анны они выбрали хороший сплошной скальпель, не одноразовый на пошлой пластиковой ручке. Пришлось от него избавиться, а ведь он мог стать напоминанием о жемчужине коллекции! Немногие личности в их коллекции смогли открыться так глубоко, чтобы вытащить настолько темные желания, и они заслуженно гордились своей работой с Николаем. Николай мог бы успокоиться после смерти, обретя то, чего не мог получить из-за слабой воли и трусливого характера при жизни. Полную власть. Возможно, Анна даже выжила бы. Они с Николаем не лгали, когда обещали это. Конечно, они знали, что при удалении матки на живом человеке могут быть задеты крупные артерии, да и разве можно надеяться на то, что Анна сумеет понять их доводы и спокойно лежать, пока они ее режут? Глупая девчонка все равно бы старалась умереть, пусть и под лезвием скальпеля. Но они бы попытались, и их нельзя было бы винить в неудаче.