Девочка, которую нельзя (СИ) - Андриевская Стася

Да, блин, ну что в нём такого? Ну просто мужик — не красавчик и не душка, и даже не просто «нормальный пацан», как тот же Коломоец, например. Так почему же меня на нём так замкнуло?! И чтобы я ещё хоть раз, хоть полмысли в его сторону? Да ни в жизни!

Ближе к вечеру мне позвонила Татьяна, сообщила, что в офис нагрянул большой босс. Сказала, что Гордеева пока не видно, но я-то понимала, что он тоже где-то там. И что и мне пора брать волю в кулак и идти на Голгофу.

Уже зашла в лифт, когда за спиной раздалось вдруг: «Придержи»

За те пару секунд, что Гордеев пересекал холл, я успела и умереть, и воскреснуть, и снова полуумереть. Опустив голову и зашторившись волосами, понимала, что надо хотя бы попытаться сделать вид, что ничего не происходит — ну, там, поздороваться например, но так и не смогла. Выручил, как ни странно, сам Гордеев.

— Привет, — нажимая кнопку первого этажа, как ни в чём не бывало кивнул он. — Хорошо, что застал тебя. Сегодня ночью казино у Садальского. Наденешь то, красное. Ну и вообще, чтобы дорого-богато всё.

— Хорошо.

Сказала или прошептала? Сама не поняла.

— У Коломойца сейчас очень напряжённый период, — после небольшой паузы продолжил Игнат. — Важна каждая мелочь, любая лажа может сорвать большую рыбу.

На меня не смотрел даже в зеркало, просто стоял лицом к выходу, ко мне спиной, и в целом, был обычным привычным Гордеевым. Мне даже подумалось, что, может, он передал Айболиту видео, но сам ещё не успел просмотреть?

— Поэтому, если тебе так необходимо, повтори условия своего трудового договора. Хоть сто раз, хоть тысячу. Пока, наконец, не уяснишь главное. Это понятно?

Нет. Всё-таки видел. И просто… Просто он — бревно! Сухое и бесчувственное!

Откуда-то вдруг взялись слёзы. Стремительно заволокли взгляд и, переполнив веки, опасно повисли на ресницах.

Мягко дзенькнула, сообщая о прибытии на первый этаж, кабинка. Дверцы разъехались, но Гордеев так и не двинулся с места. Мучительная, непонятная пауза…

— Давай просто работать, Слав, — также не оборачиваясь, попросил он. — Просто работать. Без глупостей. Хорошо?

Слеза всё-таки сорвалась, и я не удержалась, коротко всхлипнула. Гордеев дёрнулся, оборачиваясь… но тут же спохватился. И, так и не взглянув на меня, уверенным шагом вышел из лифта.

Из дневника «ОКЛН» Выдержки.

__________

…Впаривал ей о работе без глупостей, а у самого такое чувство было, словно умоляю не убивать. Меня. Дожился, твою мать.

Нет, в целом, Док рассудил верно, и если уж меня от неё так штырит — в первую очередь следует выяснить степень поражения, и дальше действовать исходя из этого.

…Что ж, поражение на лицо — под амиталом в присутствии раздражителя меня понесло на пошлятину, как пубертата[10] на порнушку. Но и устойчивость порадовала — ни одного прокола по контрольным точкам, даже несмотря на то, что отвлекался на неё саму.

Вот только чего не мог предусмотреть ни Док, ни даже я — так это действий самого раздражителя. Хотя эта девчонка не просто раздражитель — она неугомонная заноза в заднице! А её шалости — это каждый раз контрольный в висок!

Как перестать теперь думать об этом? Как контролировать физиологию, зная, что стоит мне только позволить себе — и всё случится? И как перестать одержимо её хотеть, в конце-то концов?

В одном я оказался прав с самого начала, и теперь даже Док это признал — мне эту девочку нельзя ни под каким соусом. И даже просто думать в её сторону. Даже в контексте «когда-нибудь потом, когда всё закончится» Кстати, именно поэтому и «План Б» дока тоже пошёл лесом: теперь даже просто трахнуть её — только ещё больше в ней увязнуть. И тогда лесом может пойти вообще всё. Непозволительная роскошь.

Тогда что остаётся — писать дневнички и рефлексировать, так что ли? Ну или пойти от обратного и, отсекая любую возможность для себя, свести их с Коломойцем, например. Пусть молодёжь резвится.

С-сука…

Надо просто взять себя в руки и работать. Работать рискованнее и масштабнее, чтобы поскорее пройти точку невозврата. Больше трениться, чаще трахаться. Может, вернуться в Тему — не для вида, а по-настоящему. Найти постоянную девочку в подчинение. Может, даже, внешне похожую на эту чёртову занозу. Кстати, хорошая идея, надо обсудить с Доком.

Но главное — постоянно напоминать себе, что мудакам вроде меня не место рядом с нормальными людьми. Особенно если эти люди — толком ещё немятая ромашка в розовых очках, жаждущая приключений на свою прекрасную задницу. Слишком велик соблазн возомнить себя рыцарем без страха и упрёка и ради одной ромашки похерить целое поле.

Недопустимо.

Ночь в казино прошла без приключений и даже скучно. Иногда, когда я случайно ловила на себе взгляды Гордеева, сердце предательски ёкало, но я тут же брала себя в руки — он просто следит, чтобы я не чудила. И я была сама мисс-послушание. И даже когда они с Коломойцем довольно надолго удалились куда-то в компании серьёзного вида товарищей, оставив меня развлекаться в общем зале одну — я просто сидела в баре и одну за другой глушила кофе.

— Нет, ну так-то не смертельно, конечно, но похоже на наваждение! Как будто приворожил кто-то! — вздыхала я, откровенничая с вежливым, внимательно слушающим меня барменом. Мне необходимо было выговориться, хотя бы так! Конечно, я не называла имён и каких-то конкретных данных. Просто некий некто, с которым всё сложно. У моей подруги, естественно. — Но главное, что ей всё равно кажется, что она ему тоже не безразлична! Нет, ты только подумай — он её игнорит, а ей всё равно кажется, представляешь? Это не объяснить, тут просто интуиция.

— Тогда, может, им просто поговорить откровенно? — улыбнулся бармен.

— Ой, не-е-е! — мигом представив себе этот разговорчик, испуганно поёжилась я. — Лучше пусть само как-нибудь рассосётся…

А на следующий день я увидела, как через холл отеля к лифту идёт стильная, чертовски сексуальная, красногубая Лариска. И конечно же она поехала в четыреста шестнадцатый. И конечно, там в это время оказался Гордеев!

И пока мы с Ниной как две дурочки делали вид, что нам пофиг, шимпанзе пробыла у него чуть больше часа, после чего они вместе спустились вниз, а я, в безумном угаре нагоняя их лифт пешком по ступеням, нарвалась на то, чего и следовало ожидать с самого начала: картину, как помогая усесться в такси, Гордеев целует Лариску в губы.

Жизнь словно встала на паузу. Полнейшая апатия. И я не то, чтобы узнала об этой парочке что-то новое, и не то, чтобы потеряла какую-то там дурацкую надежду… Но, напустив предательских слёз в подушку, к утру решила, что вот теперь с меня точно хватит. Отныне работа и ничего личного!

Следующие почти три недели прошли в тусовках: мы каждую ночь зависали в злачных местечках, потом спали до обеда. Потом, до следующей ночи, я моталась за своими боссами бесполезным хвостиком, но чаще получала от Гордеева распоряжение «заняться собой» Это значило, что я где-то недотягиваю и мне пора наведаться в салон красоты.

Я обижалась в глубине души — не очень-то приятно слышать, что ты недостаточно хороша, но послушно исполняла, с каждым разом становясь всё смелее. Вместе со смелостью росли счета за процедуры, и распухал гардероб брендовых шмоток, аксессуаров и украшений. А я неизбежно входила во вкус красивой жизни.

Люди, с которыми мутил дела Коломоец, теперь не просто знали, что у него появилась некая личная помощница — они приняли в этой роли именно меня. Узнавали, заприметив в толпе, оказывали знаки внимания. И даже не таясь высказывали личный интерес, в шутку предлагая Коломойцу целый гарем за меня одну. Обещались украсть, если он не согласится по-хорошему.

Сначала я пугалась этих странных разговоров. Меня мутило от страха каждый раз, когда какой-нибудь очередной мужик с плотоядной улыбочкой лапал взглядом мою фигуру. Но Коломоец держался спокойно, а Гордеев продолжал утверждать, что всё идёт как надо, и моя задача — слушаться его.