Джек Керли - Послание
– Нет, – сказал он, – вы только посмотрите на него: по-прежнему держит форму, и все та же дурацкая ухмылка на физиономии.
– Это уже не та дурацкая ухмылка, Медведь, это ее продвинутая версия.
– Эй, Джонни! – проревел Медведь мужчине за кофеваркой. – Это мой старый напарник, Карсон.
Эйнштейн шаркающей походкой вернулся к стойке.
– Так это вы стянули где-то тачку, чтобы доставить его сюда?
Медведь повернулся к Эйве. В его массивной лапе ее рука исчезла полностью.
– Привет, Эйва! Карсон рассказал мне о вас все.
Эйва резко обернулась ко мне, словно я опять предал ее. Медведь аккуратно обнял ее за плечи.
– Немного покачивает? – спросил он, поворачивая ее к ступенькам. – Видели бы вы меня в мой первый день здесь! Карсон вываливает меня на пол, будто груду кирпичей, я ору как невменяемый, трясясь, словно нашкодившая собачонка…
Медведь повернулся ко мне и подмигнул. Затем повел Эйву наверх, медленно, по одной ступеньке. Она пробыла там час, после чего я отвез ее домой. Мы оба выполнили наше соглашение, каждый – свою часть.
– С тобой все будет в порядке? – спросил я.
Эйва посмотрела в сторону своего дома, затем снова на меня.
– Послушай, Карсон. Я хотела тебе сказать…
Я прижал палец к ее губам:
– Просто береги себя.
Наступил неловкий момент: всякие кивки и невнятное бормотание. Наконец Эйва ушла. Когда дверь за ней закрылась, в голове моей раздался высокий жалобный вой; я лихорадочно пытался вспомнить, как вести машину, какие функции выполняют рычаги управления. Я не чувствовал рук, забыл, что делаю и куда направляюсь. После нескольких глубоких вдохов я наконец восстановил координацию и поехал сквозь воздух – шершавый, словно грубая мешковина.
– Карсон, подожди!
Я резко затормозил, обернулся и увидел, что ко мне немного неуклюже бежит Эйва.
– Я боюсь того, что может произойти. Можно, я… Возможно, я прошу слишком многого…
Она крепко схватилась за мою руку. Она выглядела измученной. Издерганная, выжатая и разрываемая на сотню частей… Но увидел я и кое-что еще: чувство решимости, желание собраться – как частички, которые долгое время были порознь, но теперь, под непрерывным и неумолимым действием гравитации, сходятся вместе в стремлении стать единым целым.
– Пойдем соберем твои вещи, – сказал я.
Окружающий воздух из мешковины превратился в бархат.
Глава 19
– Со слов этого Фридмана ты выяснил, что Нельсон развлекался-кувыркался в Белокси, – сказал Гарри, снял свой лаймово-зеленый галстук и, скомкав, засунул его в карман пиджака. Кончик свисал наружу, словно голова сплющенной лягушки.
– Судя по всему, все расходы там были кем-то оплачены.
К Флэнегану, громко разговаривая и смеясь, зашла группа патрульных офицеров дневной смены – они были уже без формы, свободные до завтра. Мы с Гарри покивали знакомым и снова развернулись к столику. Я устроил Эйву у себя и вернулся сюда, чтобы, встретившись с Гарри, провести очередной мозговой штурм и съесть миску гумбо.
День Гарри был наполнен слишком большим количеством хождений по тупиковым адресам, и настроение у него было соответствующее. Он с досадой бросил ложку в пустую тарелку.
– Возможно, это не имеет к нашим делам никакого отношения.
– Здесь присутствует тень человека, которого Шелтон видел с Нельсоном. Человека, не похожего на других. Плюс Нельсон хвастался, что нашел бездонную бочку с медом, легкие деньги.
– Ну и что? Мессер говорила, что это была его постоянная песня, вечное ожидание главной удачи в жизни.
– Нельсон был первым. Кто-то вынес бумаги из его квартиры. Там должны были быть улики, напрямую связывающие этого кого-то с ним.
Гарри тронул невидимую струну, словно играя на арфе. Тишина.
– Да, я знаю, – сказал я, разваливаясь на сиденье.
– Что в этом деле тебя больше всего удивляет? – спросил Гарри.
Я смотрел, как в другом конце зала один из патрульных изображал пьяного за рулем, который пробует выполнить тест с хождением по прямой линии. Коп, разведя руки в стороны, словно шел по натянутому канату, раскачивался из стороны в сторону и семенил очень мелкими шажочками. Зрители вокруг хохотали и аплодировали.
– Все снова возвращается к отсутствию страсти, – сказал я, цитируя Джереми, опять используя его идею и ненавидя себя за то, что другого выбора не было. – Это не убийство из мести и не серийное убийство. Это что-то другое. Здесь нет ощущения законченности. Он хочет о них большего, чем просто смерти.
Гарри с сомнением взглянул на меня.
– Вроде как зомби, ты это имеешь в виду? Живые мертвецы.
– Работающие мертвецы. Они должны выполнять какую-то работу. Я просто не знаю, что это может быть за чертовщина.
В другом конце зала патрульный закончил свое представление и сделал финальный пируэт, картинно споткнувшись и упав лицом в пол. Толпа бесновалась от восторга. Гарри поднял глаза, нахмурился, потом снова посмотрел на меня.
– Не знаю, Карс. У меня просто голова идет кругом, оттого что я пытаюсь сопоставить места преступлений и жертвы и найти точки соприкосновения.
– Тела очень похожи, – сказал я, постукивая палочкой для коктейля в бокале, словно звонил в колокольчик. – Возраст у них одинаковый. – Дзинь.
– Вот и я о том, – сказал Гарри. – У мест преступления мало общих точек.
Под звон своего колокольчика я уточнил информацию о месте действия:
– Одно снаружи, одно внутри дома. – Дзинь. Затем отбил время суток: – Одно днем, одно ночью. – Дзинь. Потом цвет волос: – Один скорее светлый, другой брюнет. – Потом социальный статус: – Один – белый воротничок, другой – скорее обитатель дна. – Дзинь.
Гарри забрал у меня палочку, разломил ее пополам и вернул назад.
– Даже чертова температура тогда тоже была совсем разной: я потел в парке и мерз у Дэшампса.
Я на мгновение задумался.
– Значит, там и вправду было холодно, не только мне так показалось.
– Я даже надел там пиджак. Просто морозилка какая-то. Нащупывалась тоненькая, далекая ниточка – ненадежная, но уже отчетливая.
– И это притом, – сказал я, – что открывались и закрывались двери, заходили и выходили люди. Вероятно, убийца включил на полную мощность кондиционер, чтобы тело сохранилось как можно дольше.
– У меня был дядя, который мог жить в морозильной камере, – в его доме от холода изо рта шел пар. Может, и Дэшампс из этой же породы…
– Невеста прилетала к нему по четвергам с западного побережья. Стоило пропустить рейс – и она уже опаздывает на несколько часов. А что, если убийце было об этом известно?
– А как же насчет тела, Нельсона? Что сохраняло его? Его небрежно бросили жаркой ночью в парке. Если бы не та сексуально озабоченная парочка, Нельсон пекся бы там еще много часов.
Пока Гарри задумчиво морщил нос, моя память сфокусировалась на парке Боудери. Тело лежит на свету. Пустынный парк. Страх на лицах зевак. Вспотевшие бегуны на заднем плане перебирают ногами на месте, глядят на происшедшее со стороны.
Бегуны.
Извивающаяся дорожка, которая тянется через весь парк.
Я почти бегом бросился к телефонной будке за справочником.
– Филипс… Филипс… Филипс… – приговаривал я, водя пальцем но списку.
Гарри нахмурился.
– Женщина член Совета?
– Она живет поблизости от парка Боудери.
Я позвонил члену Совета Норме Филипс и представился. Она была обеспокоена и вежлива и, извинившись, отправилась взглянуть в свою телефонную книжку с номерами жителей района. Она сказала, что человека, который мне нужен, зовут Картер Селлерс, и добавила, чтобы я перезвонил, если она может еще чем-нибудь нам помочь. Я мысленно пообещал проголосовать за нее.
– Квартира Селлерса, – сказал голос в трубке. На дальнем плане был слышен звук работающего телевизора.
Я представился, после чего перешел к делу.
– Насколько я понимаю, мистер Селлерс, вы являетесь членом местной группы, которая занимается бегом регулярно.
Он усмехнулся.
– Мы называем себя ночными рейнджерами. Днем ни у кого нет времени, поэтому мы собираемся пару раз в неделю, чтобы немножко растрясти лишние килограммы.
– У вас постоянный маршрут?
– Мы отмеряли для себя пять километров или около того.
– Он проходит через парк Боудери?
– Было бы глупо, прокладывая маршрут, обойти парк. Конечно, проходит.
– Пробегали бы вы там вечером в четверг, если бы не убийство?
– В десять сорок пять или, черт возьми, очень близко к этому времени.
– Вы очень точны, мистер Селлерс.
– Один старик, который постоянно сидит на своем крыльце, называет нас поездом Муссолини: мы всегда пробегаем мимо него в одно и то же время.
– Каждый четверг?
– По вторникам, четвергам и воскресеньям, независимо от погоды.
Я сделал еще один звонок человеку, которого мне не хотелось беспокоить, затем обернулся к Гарри.
