Иори Фудзивара - Зонтик для террориста
— Что тут объяснять, это не такие сложные стихи. В первом «день кипящего масла» означает солнце в разгар лета, которое светит так сочно и густо, будто пролили масло. Впечатления о городском пейзаже. В лучах этого солнца небоскребы кажутся огненными столбами. А «на небе пристанища не найти» значит нет способов убежать от этой нестерпимой жары. И мир, переполненный страданиями, который символизирует этот жаркий день, не меняется, и изменить его невозможно. Чувствуются нотки отчаяния. Но это мое личное мнение. «Куски мяса» во втором танка — это прохожие. Красный светофор Нью-Йорка, остановивший прохожих разных рас и национальностей, кажется ей гранатом с обнаженной мякотью. Вот о чем она пишет.
Некоторое время спустя Токо сказала:
— Мне было лет тринадцать-четырнадцать. Мама в то время счастливой не выглядела. Наверное, стихи об этом?
— Может быть.
— Но почему надо было похищать эти стихи у меня из квартиры? В чем причина?
— Действительно. — Ничего другого я сказать не мог.
Токо замолчала. Я читал стихи Юко. Закончив, я вернулся в начало и стал смотреть на одну танка не отрываясь.
Машина свернула с шоссе Дайити-Кэйхин на улицу Яманотэ. Остановилась перед светофором, на перекрестке около станции «Одзаки».
— Выйду здесь, — сказал я и открыл дверь. Посредине дороги.
Токо посмотрела на меня:
— Куда это ты собрался?
— Вспомнил об одном дельце. Я тебе позвоню.
В спину полетели ее ругательства.
Кажется, она орала: «Идиот!»
Но какие слова последовали дальше, я уже не смог разобрать. Зажегся зеленый, и машины, стоявшие позади нее, загудели. Внезапно «мерседес», как безумный, сорвался с места и с дикой скоростью исчез из поля зрения.
Я вошел в телефонную будку неподалеку от станции. Вставил карточку, набрал номер.
— Редакция журнала «Сан», — услышал я после первого гудка.
День сдачи номера прошел, сегодня — выходной. Для выхода на работу требовались веские причины. Может быть, этой причиной был я.
— Будьте добры, господина Мори, — сказал я.
— Его сейчас нет.
— А господин Мацуда? Моя фамилия Симамура.
На другом конце провода возникла пауза, будто говоривший лишился дара речи, затем он произнес:
— Он на месте. Передаю трубку.
— Господин Симамура? — подошел к телефону Мацуда. Он говорил спокойно. — Или лучше называть вас господином Кикути? Я очень долго ждал вашего звонка. Судя по вашему характеру, вы непременно должны были позвонить. Мори так сказал. В нашей редакции иногда говорят правильные вещи.
— Я звоню вам, потому что появилось много новых обстоятельств.
— Каких обстоятельств?
— Во-первых, я хочу извиниться перед вами, еще у меня к вам просьба и вопрос.
— Если у вас столько всего, может, встретимся где-нибудь? Разумеется, я не сообщу о нашей встрече в полицию. Сто процентов. Сказать вам, с каким заголовком мы выйдем послезавтра? «Неужели агенты безопасности Японии такие идиоты?» Мы взглянули с абсолютно иной точки зрения на случай семьдесят первого года. В квартире господина Кувано, ныне погибшего, были найдены следы взрывчатого вещества, а у вас нет. Мы собрали и другие материалы о том, что вы готовились к соревнованиям по боксу, свидетельства ваших знакомых. Все это полностью оправдывает вас. К тому же это был несчастный случай. Взрыв на Синдзюку — дело рук другого человека. Мы проводим кампанию по признанию вас невиновным. Хотим создать прецедент, противоположный Лос-анджелесскому делу.[67] Революционный поворот для еженедельного журнала.
— Вот оно что, — сказал я. — Но получается, что журнал «Сан» уже связывает меня с Кикути. А в газетах, по-моему, об этом еще не писали.
— Агенты безопасности рассказали нашему Мори. Они сняли отпечатки пальцев в баре. Среди отпечатков клиентов оказались и его. У него тоже был привод в полицию со времен студенческого движения. Вообще-то именно сейчас в участке Синдзюку у него во второй раз берут свидетельские показания. В завтрашних вечерних выпусках газет совершенно точно опубликуют и фамилию Симамура, и название бара. И если мы, послезавтра выйдя в продажу, обскачем всех, служба безопасности потеряет лицо перед прессой. Вот так обстоят дела. Может, все-таки встретимся?
Студенческое движение. Его слова вызвали во мне противоречивые чувства.
— Нет, не стоит. Извините, что приходится по телефону.
— Тогда подождите секунду.
Наверное, приготовил бумагу для записей.
— Что ж, продолжим, — сказал Мацуда.
— Начну с извинений. Из того, что я от вас услышал, могу сделать вывод: мне нужно попросить прощения еще и у господина Мори. У меня не было ни времени, ни возможности извиниться перед всеми клиентами бара, но я надеюсь, вы это понимаете. И еще одно. Дело в том, что я без разрешения воспользовался именем журнала «Сан». Наверное, вы знаете, у погибшей по имени Ёко Сибаяма есть сын Мамору. Я сегодня заходил к нему. И, чтобы разговорить его, назвался корреспондентом «Сан» Сатио Мацудой. Сначала я хотел представиться Юити Мацудой, но вы меня опередили.
Послышался смех. Я продолжил:
— Теперь просьба. Дело в том, что Ёко Сибаяма писала танка. Не могли бы вы опубликовать в следующем выпуске хотя бы одно ее стихотворение? Стихи сейчас находятся в полиции. У вас, Мацуда-сан, наверняка найдутся способы, как их оттуда вызволить.
— О чем вы?
Опустив подробности, связанные с Юкано Ямадзаки, я весьма осторожно передал фрагмент разговора с мальчиком. Мацуда засмеялся.
— Сама эта история — интересный материал для сюжета. Хорошо. Обещаю под свою ответственность. И главный редактор, и Мори непременно меня поддержат. Я собирался снова встретиться с Мамору Сибаямой, что ж, не буду разубеждать его в существовании корреспондента Сатио Мацуды. А какой вопрос?
— Расскажите мне, кто входит в верхушку клана Эгути.
Мацуде потребовалось некоторое время. Похоже, он искал тетрадку. Затем затараторил, будто читал по бумажке. Закончив, он спросил:
— Вам этого достаточно?
— Вполне. Спасибо.
— Но что вы задумали? Что собираетесь делать? Мы ничего не можем понять.
— Честно говоря, я и сам пока толком не знаю. Но в любом случае спасибо. Я вам очень признателен.
Я уже собрался было повесить трубку, когда Мацуда сказал:
— Послушайте, Симамура-сан. Вы не могли бы дать нам знать, когда собираетесь выбраться на свет?
— Непременно. Вы мне очень помогли. Но я предупрежу вас только в том случае, если действительно без проблем смогу туда выбраться.
Послышался смех.
— Желаю, чтобы у вас все получилось.
Я снова поблагодарил его и положил трубку. И в это мгновение у меня неожиданно возникла идея. Есть еще одно место, куда мне нужно наведаться.
17
До встречи с Асаи оставалось время, но я отправился в район Нингё-тё неподалеку от Хамамати. Усталость пробралась в каждую клетку тела. Всю вторую половину дня я провел за столом, названивая по телефону. Непривычное занятие. Как не устать. Видно, мало силенок у меня осталось. Энтузиазм иссяк раньше, чем я успел все сделать. За одним исключением. Я долго терпел — не пил виски. Срочно требовалось остановить дрожь в руках.
В метро было многолюдно. Еле развернул вечернюю газету. Мацуда сказал про завтрашнюю прессу, и сегодня действительно нигде не упоминалась фамилия Симамура. Все утренние газеты, чувствуя, что коллеги по перу оставили их в дураках, пытались наверстать упущенное, сообщая о взрывчатке и детонаторе. Штаб расследований был вынужден провести пресс-конференцию. В целом они признают реальную взаимосвязь. Но определенно сказать ничего не могут ввиду сильных сомнений. Вероятно, полицейские структуры будут осторожничать, пока все окончательно не раскроется.
Я рассеянно посмотрел на страницу событий в обществе и заметил крошечную статейку внизу, прямо над рекламой. «Бездомного с Синдзюку сбил насмерть автомобиль». В глаза бросилась фамилия бездомного. Ютака Тацумура, двадцать восемь лет. Коротенькая статейка. Разве у мира есть причины, чтобы интересоваться каким-то бродягой? Один из бомжей погиб в ДТП. Чего тут особенного? Тацу сбили около десяти утра. На улице Куякусё. Черный автомобиль на большой скорости скрылся в направлении улицы Сёкуан. Имя узнали из просроченного паспорта, помимо которого у него, как ни странно для бездомного, нашли несколько десятков тысяч иен наличными и немного однодолларовых бумажек. И все. Никакой другой информации. Ни фотографии, ничего. Разумеется, не сообщалось и о том, что сделают с его телом. Но по паспорту можно узнать, где он прописан. И тогда, наверное, кто-нибудь сообщит его семье. Только остались ли у него родители, беспокоящиеся о судьбе сына? Неизвестно. Информация уместилась в рамке в несколько сантиметров. Вся его жизнь. Занавес закрылся. Вот и для меня жизнь Тацу закончилась так нелепо.
