Дэниел Силва - Посланник
– А если он это выяснит? Он бросит вас в Пустом квартале и предоставит стервятникам обгладывать ваши кости.
– Совершенно верно, дружок. Поэтому вы никогда и словом не обмолвитесь об этом Зизи. Я предлагаю вам семь с половиной миллионов за работу, которая потребует у вас полдня. Неплохо, Джули. Соглашайтесь. Давайте разбогатеем вместе, хорошо?
Габриэль остановил запись, перекрутил пленку и снова проиграл последнюю часть.
– Но вы играете на обеих сторонах улицы, верно, Эндрю? Как давно это продолжается? Сколько вы за это время положили в карман? Сколько денег Зизи вы сумели упрятать?
– Речь идет не о деньгах Зизи. Это мои деньги. И чего Зизи не знает, не причинит ему боли.
– А если он это выяснит? Он бросит вас в Пустом квартале и предоставит стервятникам обгладывать ваши кости.
– Совершенно верно, дружок. Поэтому вы никогда и словом не обмолвитесь об этом Зизи.
Габриэль закрыл папку и вынул диск из компьютера.
– Мистер Мэлон был очень плохим мальчиком, – заметил Иаков.
– Да, – отозвался Габриэль, но, правда, он уже какое-то время знал это.
– А вы не думаете, что кто-то должен рассказать об этом Зизи? – спросила Дина. – Это было бы только правильно.
– Да, – кивнул Габриэль, кладя диск в карман. – Кто-то должен. Но не сейчас.
Это произошло в течение самых долгих семидесяти двух часов, какие когда-либо выпадали кому-либо из них. За день было несколько лженачинаний и лжеобещаний, давались обязательства и нарушались. Мэлон запугивал, а в следующую минуту начинал умолять.
– Зизи занят, – сказал он поздно вечером в субботу. – У Зизи чрезвычайно важное дело. Сегодня Зизи летит в Дели, а завтра – в Сингапур. Он никак не сможет быть в Лондоне до середины недели.
Ишервуд твердо стоял на своем. Срок предоставленному Зизи исключительному праву покупки истекает в понедельник, в пять часов пополудни, – сказал он. После этого Зизи придется сражаться за картину с другими покупателями.
В воскресенье поздно вечером Мэлон позвонил с огорчительным известием, что Зизи берет перерыв. Габриэля это ничуть не обеспокоило, так как в тот же день команда невиотов, сидевшая в «Бюро путешествий Арчер», заприметила хорошо одетого араба лет тридцати с небольшим, явно обследовавшего Мэйсонс-Ярд. Лавон, посмотрев фотографии, сделанные наблюдателями, узнал в этом человеке Джафара Шаруки, бывшего национального гвардейца Саудовской Аравии, служившего у Зизи в качестве передовой охраны.
– Он приедет, – сказал Лавон. – Зизи всегда любит разыгрывать недоступность.
Ожидаемый ими звонок поступил на другое утро, в 10.22. Звонил Эндрю Мэлон. Зизи находится на пути в Лондон, сказал он. Зизи будет в галерее Ишервуда в 16.30.
– Зизи придерживается ряда правил, – сказал Мэлон, прежде чем повесить трубку. – Никакого алкоголя и сигарет. И позаботьтесь, чтобы ваши девицы выглядели должным образом. Зизи любит хорошеньких девушек, но не любит, когда они вызывающе одеты. Он человек религиозный, наш Зизи. Его легко оскорбить.
Глава 20
Лондон
Первой прибыла «Маргарита Гаше». Она приехала в глубине фургона без каких-либо надписей, за рулем которого сидел bodel[11] из лондонской резидентуры, и по надежному грузовому отсеку была спущена в «Изящное искусство Ишервуда». За доставкой проследили двое из охранников Вазира бин Талаля, сидевшие в машине, припаркованной на Дьюк-стрит, и Джафар Шаруки, рекогносцировщик Зизи, лакомившийся рыбой с жареным картофелем в закусочной рядом с галереей Ишервуда. Подтверждение, что картина благополучно перевезена, поступило в конспиративный дом в Суррее в 15.18 в виде надежного электронного письма от команды невиотов. Сообщение приняла Дина и прочитала его Габриэлю, медленно расхаживавшему по вытертому ковру гостиной. Он на секунду приостановился, склонив к плечу голову, словно слушал далекую музыку, потом возобновил свое неспокойное хождение.
Он чувствовал себя таким же беспомощным, как драматург в день премьеры. Он создал персонажи, вложил в их уста текст и мог теперь видеть их на приготовленной им сцене. Он видел Ишервуда в костюме в тоненькую полоску и красном галстуке на счастье, мечтающего о бокале вина и теребящего ноготь указательного пальца на левой руке, чтобы разрядить напряжение. И Кьяру, сидящую за блестящим новым столом в приемной, с зачесанными назад волосами и скромно скрещенными длинными ногами. И Сару в черном шанелевом костюме, купленном в «Хэрродс» за две недели до события, расположившуюся на диване в верхнем демонстрационном зале, устремив взгляд на Маргариту Гаше и думая о чудовище, которое через два часа поднимется к ней на лифте. Если бы Габриэль мог переписать чью-либо роль, он переписал бы роль Сары. Но сейчас для этого было слишком поздно. Занавес вот-вот поднимется.
Так что драматург мог теперь лишь мерить шагами гостиную конспиративного дома и ждать свежей информации. В 15.04 «Боинг-747» мистера Бейкера был замечен на медленном подходе к аэропорту Хитроу – «мистер Бейкер» было кодовым именем Зизи аль-Бакари. В 15.32 пришло сообщение, что мистер Бейкер и его окружение прошли таможню VIP. В 15.45 видели, как они сели в лимузины, а в 15.52 эти лимузины пытались поставить рекорд скорости на шоссе А4. В 16.09 консультант мистера Бейкера по искусству, которому они дали кличку Марлоу, позвонил Ишервуду из машины и сказал, что они запаздывают на несколько минут. Это оказалось, однако, не совсем так, потому что эта же мотоколонна была замечена в 16.27, когда сворачивала с Пиккадилли на Дьюк-стрит.
За этим последовал первый сбой за день, но, по счастью, по вине Зизи. Это случилось, когда первый лимузин попытался въехать в узкий проем с Дьюк-стрит на Мэйсонс-Ярд. Через минуту шофер решил, что машины слишком широки для проезда. Шаруки, рекогносцировщик, не потрудился произвести измерения. И Габриэль получил последнее сообщение от команды невиотов, что мистер Бейкер, президент и исполнительный директор «Джихад инкорпорейтед», выходит из машины и направляется в галерею.
Но Сара не ждала в демонстрационном зале наверху. Она в этот момент находилась этажом ниже, в кабинете, который делила с Габриэлем, и смотрела на своего рода фарс, происходивший в проезде. Это было ее первым непослушанием. Габриэль хотел, чтобы она оставалась наверху и появилась бы в последний момент возле «Маргариты». Она послушалась бы, если бы не увидела своими глазами Зизи. Она изучала его лицо в вырезках из журналов, сделанных Иосси, и запомнила его голос, звучавший на видео. Но вырезки и видео несравнимы с реальностью. Вот она и стояла там вопреки указаниям Габриэля и смотрела, как Зизи и его окружение шли цепочкой по проходу в темный двор.
Первым шел Рафик аль-Камаль, начальник личной охраны Зизи. Он был крупнее, чем казался на фотографиях, но двигался, как если бы был вдвое легче. На нем не было пальто, так как пальто помешало бы быстро вытащить оружие. Не было у него и совести, как сказал ей Эли Лавон. Он быстро оглядел двор, словно разведчик, затем повернулся и по старинке махнул рукой, чтобы остальные шли за ним.
Затем появились две очень хорошенькие девушки с длинными черными волосами и в длинных пальто – они шли, раздосадованные тем, что надо было пройти сто футов от застрявших машин до галереи. Та, что шла слева, была Рахима Хамза, дочь Дауда Хамзы, окончившего Стэнфорд ливанца, который слыл подлинным финансовым гением, поддерживавшим «ААБ-холдинг». Сам Хамза плелся за девушками с мобильным телефоном, прижатым к уху.
После Хамзы шел герр Манфред Верли, швейцарский банкир, ведавший деньгами Зизи. Рядом с Верли был мальчик, а позади мальчика две еще более красивые женщины: одна блондинка, другая – с короткими волосами песочного цвета. Когда мальчик вдруг устремился через двор в другом направлении, его как пантера схватил Жан-Мишель, французский кикбоксер, а ныне – личный тренер Зизи и второй охранник.
Следующими шли Абдул-Джалиль и Абдул-Хаким, обученные в Америке адвокаты. Иосси врезался в перечисления, презрительно заметив, что Зизи выбрал себе адвокатов, чьи имена означают «Слуга Великого» и «Слуга Мудрого». После адвокатов шел Мансур, начальник поездок Зизи, затем Хассан, начальник связи, затем Эндрю Мэлон, который скоро станет бывшим исключительным консультантом Зизи по искусству. И наконец, зажатый между Вазиром бин Талалем и Джафаром Шаруки, – сам Зизи.
Сара отвернулась от окна, под бдительным взглядом Кьяры вошла в крошечный лифт и нажала кнопку верхнего этажа. Мгновение спустя лифт доставил ее в верхний демонстрационный зал, в центре которого на царственном мольберте стоял, словно мусульманка под чадрой, Ван Гог. Снизу до слуха Сары донеслись тяжелые шаги охранника Рафика, поднимавшегося по лестнице.
