Дэн Уэллс - Мистер Монстр
— Вы сумеете его убить, если я вас выпущу? — спросила Мелинда.
Я задумался:
— Не знаю. Если только он не сильнее, чем мы думаем… возможно, кроме эмоциональной восприимчивости, он наделен и какой-то другой силой. Клыками и когтями, например.
Шестеренки крутились в моем мозгу, соединяя разные идеи, и постепенно у меня родился план.
— Но, полагаю, мы способны застать его врасплох.
— Как? — спросила Джесс.
— Вы действительно можете меня вызволить?
— Я со своего места почти дотягиваюсь до бочек, — сказала Мелинда, и я услышал, как загремела по полу цепь. — Если мне удастся сдвинуть одну из них, вы поднимете доску.
Этого будет достаточно. Я смогу выбраться, спрятаться и ждать, когда он вернется. Но если он почувствует что-то необычное: надежду, возбуждение, предвкушение, то поймет — мы что-то задумали. Я, наверное, сумею замаскировать собственные эмоции, но то же самое придется сделать и женщинам.
— Вы должны думать о своих семьях. О том, как скучаете без них, как давно их не видели, — о чем угодно, что вызывает у вас грусть. Я знаю, это звучит ужасно, но вам необходимо быть грустными. Не обращайте внимания на меня, на Мелинду, старайтесь грустить изо всех сил.
— Но что собираетесь делать вы? — спросила Джесс.
— Сначала грусть. Доверьтесь мне.
Молчание.
— Пожалуйста, — взмолился я.
Пауза затянулась.
— Мы согласны, — ответила наконец Радха. — Но когда он станет допытываться, я выложу ему все. Я не хочу рисковать тем доверием, которое завоевала.
— Отлично. Мелинда, начинайте, только не думайте о том, что делаете. Грустите.
Я снова услышал, как она загремела цепью, и надо мной раздался какой-то звук: легкое постукивание, тихое царапанье, шарканье, потом едва слышный скрежет, с которым бочка поползла по доске. Не далеко, но она все же сдвинулась.
«Ничего не получится, — говорил я себе, стараясь прогнать надежду. — Я никогда больше не увижу семью. Я никогда больше не увижу Брук. Она вырастет, станет работать на лесопилке, выйдет замуж за Роба Андерса, и он будет каждый день ее бить».
Я почувствовал, как во мне нарастает злость, и постарался усмирить ее.
«Она не выйдет за Роба, она умрет молодой: ее собьет машина в каком-нибудь нелепом дорожном происшествии. Юная и невинная, она будет лежать на шоссе».
Бочка надо мной снова шевельнулась.
«Лорен тоже умрет. И Маргарет. Но не мама, она будет жить долго-долго и доживет в одиночестве до глубокой старости. Возможно даже, что две другие умрут рано по ее вине, и она будет вечно корить себя».
Я остановился. Ничего не получалось. Мысли должны были пробудить во мне грусть, но я не чувствовал ее. Почему?
Потому что несчастья, происходящие с другими, меня не трогают. Я социопат.
Я услышал, как заплакала одна из девушек, но не мог сказать какая. Далеко ли мы продвинулись? Сколько у нас осталось времени? Бочка еще шевельнулась, а через мгновение сквозь щель между досками хлынул свет. Эта щель тянулась на всю длину доски, и перемещения бочки тут были ни при чем. Кто-то включил лампочку.
Пришел Форман.
— Ах, как интересно, — сказал он.
Сказал так тихо, что я почти не расслышал. Он находился довольно далеко, но его голос постепенно становился громче, и я понял, что он спускается по лестнице.
— Дом, полный испуганных, сердитых, отчаявшихся людей, внезапно погружается в печаль, глубочайшую подавленность. Чуть ли не по команде. Вы думали, я не замечу?
Женщины молчали.
— А теперь я вижу, что кто-то пытался открыть яму.
Голос звучал гораздо громче.
— А вам известно, как мне помнится, что открывать яму нельзя?
Молчание.
— Я делаю вывод, что если кто-то из вас подходил к яме, то хочет там оказаться? Прошу, позвольте мне помочь.
Я услышал сильный грохот наверху. Своротив бочки, Форман откинул доски. Яму залил свет, ослепив меня, и я зажмурился.
— Вылезай, Джон, — сказал Форман. — Одна из игрушек согласилась занять твое место, к тому же она явно хочет немного повеселиться.
Я заставил себя открыть глаза и увидел, что он стоит у стены, держа в руках длинный шнур с оторванной вилкой. Два оголенных на три-четыре дюйма провода усиками торчали в разные стороны. Он соединил их, и они заискрили.
— Вы уже знаете, как забавно выходит, когда эти проводки касаются ваших цепей, — объявил он, повернувшись к женщинам. — А теперь представьте, как это будет смешно в воде.
Я медленно выпрямился, ноги болели и не гнулись.
— Мне всего-то интересно, кто из вас пытался открыть яму.
Форман замер в ожидании, а спустя несколько секунд снова замкнул провода, рассыпав искры.
— Так кто?
Я посмотрел на Радху. Все смотрели на нее. Она нас предупреждала, и теперь пришло ее время выполнить обещание. Ей представился шанс втереться в еще большее доверие к Форману. Неглупый ход. Более длинный путь, но в конечном счете она сможет освободиться.
Радха поймала мой взгляд, глаза у нее были большие, глубокие и чистые. Несколько секунд она наблюдала за мной, потом чуть наклонила голову, чтобы упавшие волосы скрыли от Формана ее лицо. Я присмотрелся и увидел, как она одними губами говорит: «Никогда не сдавайся».
Она повернулась к Форману:
— Это сделала я.
— Что? — переспросил Форман.
— Прошу прощения. Я хотела сказать: это сделала я, слышишь, ты, тупоголовый придурок!
Что у нее на уме?
— Залезай в яму, — велел Форман холодным как сталь голосом.
— Конечно. Сейчас выпрыгну из цепей и прогуляюсь до ямы. Хороший план.
Она что, сошла с ума? Она накручивала себя сильнее обычного, а это означало, что и в нем нарастает злость. Но зачем? Я не видел никакого смысла.
— Выбирайся из ямы, Джон! — приказал он, бросая шнур и кидаясь к ней.
Радха приготовилась к драке, но он ударил ее тыльной стороной ладони по лицу, и она упала на пол. Она была худой и тщедушной, словно оголодавшее пугало. Форман вытащил ключи, отстегнул ее от канализационной трубы и на цепи поволок к яме.
— Я сказал, выбирайся из ямы, Джон!
Я выполз на грязный цементный пол: вода капала с одежды, меня пробирала дрожь. Форман столкнул Радху в яму и принялся закидывать досками, придерживая цепь ногой.
— Давай бочки, Джон.
— Нет.
Он вытащил пистолет и выстрелил мне под ноги, совсем рядом.
— Повторяю: давай бочки!
Бочки были маленькие, но тяжелые, вероятно с землей. Я закатил одну на доски и поставил поустойчивее, пошел за второй, и тогда снизу раздался голос, сдавленный, но не сдающийся:
— Трус, даже не мог сделать это, глядя мне в глаза?
Она что, хочет спровоцировать его на убийство?
Форман метнулся мимо меня за шнуром и подтащил его к яме. Оголенными проводами он прикоснулся к цепи Радхи, и она вскрикнула. Доски заходили ходуном, и я представил, как ее тело судорожно бьется внизу. Это продолжалось всего полсекунды — он быстро отнял провода.
— Вы можете убить ее, — сказал я.
— Нет, ты можешь ее убить.
Он, не выпуская шнур, жестом пригласил меня подойти. Радха несколько секунд хватала ртом воздух, а потом стала выкрикивать оскорбления в адрес Формана.
— Нет, — ответил я.
Он снова поднес провода к цепи, и ее резкие крики пресеклись бульканьем — голова ушла под воду. Доски затряслись, задрожала даже тяжелая бочка. Форман убрал провода.
— Ты можешь прекратить это, Джон. Прожарь ее током, и этот удар будет последним, обещаю, но до тех пор…
Он снова приложил провода к цепи, и доски над ямой подпрыгнули вместе с Радхой.
— Я буду продолжать.
Что я должен был сделать? В чем состоял план Радхи? Она целый год пыталась завоевать его доверие, а теперь растратила все впустую… ради чего? Чтобы спасти Мелинду от нескольких ударов током? Неравноценный обмен.
Я мог бы выручить ее — подойти и своими руками приложить провода к цепи, тогда Форман отпустил бы ее. Но стоило ли ему доверять? А если бы даже Форман перестал ее мучить, чего добилась бы Радха? Ничего, только заставила бы меня подчиниться Форману. Она не хотела этого. Она сама сказала: «Никогда не сдавайся».
Он снова приложил провода к цепи, и раздался ее громкий первобытный крик. Остальные женщины плакали, сжимаясь в комок, чтобы спрятаться от взбесившегося мира. Форман протянул мне провода.
Может, план Радхи состоял в том, чтобы подстроить ему ловушку? Может, она догадывалась, что Форман попросит меня о помощи? Может, она хотела дать мне оружие, ведь когда я возьму оголенные провода, то сумею напасть на Формана? Но как бы она предвидела это? Она знала только то, что я ей сказал: что я убийца, хотя и поневоле.
«Никогда не сдавайся».
Я не отступал:
— Я не буду.
— Уверен?
— Не буду.
— Гори в аду, Форман, — произнесла Радха слабым хриплым голосом.
