Чарльз Эппинг - Trust: Опека
— А почему вы ищете в книге за 1899 год? — спросила Алекс.
Сара удивилась.
— Потому что в свидетельстве о смерти сказано, что он умер в 1945 году в возрасте сорока шести лет. — Она прищурилась. — Если из 1945 вычесть сорок шесть, получится 1899. Правильно?
— Нет. Не обязательно, — возразила Алекс. — Аладар Коган умер двадцать второго января. В документе сказано, что ему было сорок шесть на момент смерти, но шансы того, что он родился в 1899 году, невелики — если только он не родился до двадцать второго января. А вы уже просмотрели записи за январь. Дело вот в чем. — Алекс встала. — Если он не родился раньше двадцать второго января, значит, он еще не отмечал своего дня рождения в 1945-м. Правильно? Следовательно, когда он его отметил бы, ему бы исполнилось уже сорок семь. В 1945-м ему было бы сорок семь, а не сорок шесть. А из 1945 вычесть 47 получается 1898.
Алекс указала на старика, листающего книгу записей о рождении за 1899 год.
— Он смотрит не в той книге! — Алекс поняла, что почти перешла на крик.
Она огляделась и увидела, что старик и его помощница потрясенно уставились на нее. Несомненно, она нарушила еще одно неписаное правило: «Не критикуй систему». Да поняли ли они ее вообще? Она повторила сказанное. Те двое смотрели на нее во все глаза.
Алекс знала, что права. Цифры не лгут. Она поднялась. Что толку сидеть сложа руки и терпеливо ждать?
Она подошла к календарю, висящему на стене рядом со столом старика. Он недоверчиво наблюдал за ней.
— Január. Это месяц его смерти. Верно? — Алекс указала на первый месяц.
Старик молчал.
Потом она указала на другие месяцы.
— Аладар Коган наверняка родился в один из этих месяцев. Значит, в этой книге его нет. — Она показала на книгу в руках старика. — Если позволите…
Алекс подошла к полке и вытащила том за 1898 год.
Она принесла ее старику и положила перед ним на стол.
— Надо вот здесь искать.
Он не пошевелился.
— Вы не возражаете, если я посмотрю?
Алекс открыла книгу и стала пробегать глазами по спискам, медленно переворачивая страницы. Все записи были сделаны от руки. В глаза бросилось несколько фамилий: Коганович, Кравиц, Кроненберг, — но ни одного Когана.
Сара вызвалась помочь Алекс в поисках. Когда они уже просмотрели треть книги, Сара воскликнула: «Itt van!»[44] Она указала на фамилию в конце страницы. Алекс наклонилась и увидела имя «Аладар Коган», нацарапанное черными чернилами.
Сердце у нее чуть не выпрыгнуло из груди. Далее за ним следовали несколько слов на венгерском и две маленькие звезды Давида. Рядом с каждой звездочкой стоял номер.
— Что тут написано? — спросила она у Сары.
— Тут написано, что его отец был профессором и звали его Рихард. А мать — Патрицией.
— А что означают эти две маленькие звездочки? — допытывалась Алекс.
— Не знаю.
Сара поднесла книгу старику и потратила несколько драгоценных минут на то, чтобы его успокоить. Наконец старик вернулся за стол и прочел запись. Спустя несколько секунд он что-то прошептал Саре. Она обернулась к Алекс, чтобы перевести.
— Первая звезда означает, что его мать была иудейкой. Это важно, поскольку именно по матери определяется принадлежность к еврейскому народу.
— А вторая звезда? Это вероисповедание отца?
— Нет. Вероисповедание отца не имеет значения. Вторая звезда указывает на то, что Аладар Коган женился на иудейке. Это важно, поскольку тогда дети тоже считаются евреями.
— Значит, у него были дети?
— Не знаю. Сейчас спрошу. — Сара перевела вопрос Алекс старику. — Он говорит, что единственный способ ответить на ваш вопрос — просмотреть одна за другой все записи о регистрации новорожденных. Но поскольку нам не известен год рождения детей Коганов, это займет несколько дней. Он сказал, что если оставить ему фамилию семьи, которую вы ищете, то в конце месяца он, как обычно, проведет поиск. Они ищут всех, кого попросят.
— Но я не могу ждать до конца месяца. Неужели нельзя попросить его сделать исключение? Поискать сегодня? — Алекс оглядела стеллажи, полные книг регистраций. Их там должно быть было несколько сотен. — Или, может, мне разрешат их просмотреть? Если нужно, я просижу здесь весь день.
Сара передала просьбу Алекс старику, потом повернулась к Алекс и сказала:
— Он говорит, что никому не позволено рыться в книгах регистрации.
— Неужели вы не можете попросить его сделать исключение? Скажите ему, что я прилетела из самих Соединенных Штатов. Что завтра мне нужно улетать домой. Что я заплачу любые деньги.
— Сомневаюсь, что это поможет, но я попытаюсь.
Алекс ждала, пока Сара еще несколько минут разговаривала со стариком. Слово nem произносилось слишком часто, чтобы переговоры предвещали успех. Пока Алекс ждала, она несколько раз прочитала запись о регистрации новорожденного Аладара Когана. Ее заинтересовали цифры возле звездочек.
— Что они обозначают? — спросила она Сару, когда та вернулась. Старик уже надел свою кофту и собирался уходить.
— Сейчас узнаю, — ответила Сара.
Она подошла к помощнице, которая, услышав вопрос, взяла на полке книгу регистрации за 1903 год.
— Что происходит? — обратилась Алекс к Саре.
— Оказывается, цифры рядом со второй звездочкой — той, что относится к жене Когана, указывают, где искать запись о ее рождении, — объяснила Сара.
Помощница быстро перелистала начало книги. Медленно провела пальцем по странице, остановилась на записи в конце. Что-то сказала Саре по-венгерски.
Алекс подошла и посмотрела на запись: Блауэр Каталина. 18.1. 1903. Далее следовало несколько строк рукописного текста.
Сара перевела:
— Тут написано: «Блауэр Каталина родилась 18 января 1903 года, родители — Яков Блауэр и Юлия Штраус». Даются два адреса. Один из них домашний — улица Андраши, 6.
— Там ведь жили Коганы в 1938-м!
Сара повернулась к помощнице и еще несколько минут поговорила с ней. Алекс слушала доносившийся с улицы звон колоколов. Он был похож на тот, что раздавался возле дома-музея Анны Франк. Колокола пробили двенадцать раз.
Подошла Сара и легонько похлопала Алекс по плечу.
— Она считает, что Коганам этот дом, должно быть, достался по наследству после смерти родителей. В конце месяца они еще поищут, чтобы узнать, когда скончались родители Каталины Блауэр.
— Меня не интересуют те, кто умер, — ответила Алекс. — Меня интересуют те, кто до сих пор жив.
— Давайте тогда воспользуемся телефонным справочником, — предложила Сара. — Может, там остался кто-нибудь из Блауэров.
— Отличная мысль! — Алекс увидала на столе старика телефонный справочник, подошла и открыла его. Сара помогла ей просмотреть списки.
— К сожалению, — заключила Сара через несколько минут, — тут вообще нет ни одного Блауэра. Ну что ж, по крайней мере мы проверили.
Алекс оглядела комнату и увидела, как помощница ставит на место книгу за 1903 год.
— Подождите! — Алекс повернулась к Саре. — Вы сказали, там два адреса?
— Да. — Сара попросила женщину достать книгу. Они вновь открыли ее на записи о Каталине Блауэр. Сара внимательно прочла написанное.
— Это фабрика. — Она подняла взгляд на Алекс. — Кожевенная фабрика.
— А где это?
— Уйпешт. В нескольких километрах вверх по Дунаю.
Дорога до фабрики была вся в рытвинах, и такси тряслось и дребезжало на выбоинах. Алекс видела, как Сара при каждой встряске морщится.
— Вы неважно себя чувствуете? — забеспокоилась она. — Может, попросить водителя ехать помедленнее?
— Все в порядке, — улыбнулась Сара. — Скоро уже будем в Уйпеште. Здесь недалеко.
— А скоро вам рожать? — поинтересовалась Алекс.
— Через несколько недель. — Сара откинулась на сиденье и закрыла глаза. — Говорят, будет мальчик.
Алекс вспомнила, как держала на руках Яника в Амстердаме. Вспомнила его улыбку, тепло, запах миндаля и детского масла.
Наконец пейзаж за окном изменился: обветшавшие городские строения девятнадцатого века сменились облупившимися многоквартирными домами в советском стиле и полями, которые были буквально усеяны камнями.
Неожиданно водитель остановился в чистом поле и заглушил мотор. Он что-то пробормотал по-венгерски, затем вылез из машины и закурил.
— Он сказал, что это здесь. — Сара махнула в сторону окна. — Но тут ничего нет.
Алекс выбралась из машины и пристально вгляделась в чистый горизонт. Единственное, что она разглядела вдалеке, — большой загородный торговый центр и слово «Дюна» большими красными буквами.
— Вы уверены, что это здесь? — Алекс забралась назад в машину к Саре. — Можете спросить его еще раз? Удостовериться?
Сара пару минут поговорила с водителем, затем обернулась к Алекс.
— Он говорит, что фабрика, наверное, была разрушена во время войны.
