Ник Гоуинг - Петля
Прогноз был весьма мрачным, но, по крайней мере, Зорин говорил откровенно, что воспринималось еще без привычки. Многих «традиционалистов» его слова весьма удивили, они тихонько переговаривались, под хрустальной люстрой поблизости от темного прямоугольника на стене, где в недалекие времена висел портрет Ленина.
— Еще совсем недавно у наших сотрудников был мощный и весьма ценный союзник: страх, охвативший людей в той обстановке террора, которую создали Ленин и Дзержинский. Целых семьдесят лет мы использовали незаконные репрессивные меры, чтобы контролировать дела и мысли, активно бороться с преступностью. Теперь к работникам КГБ относятся безо всякого уважения. Более того, мафия старается их подкупить. Ходила такая шутка: если итальянская «Коза Ностра»[19] доберется до Москвы, с ней будет покончено в течение недели: ее задушит наша бюрократия. Но сейчас, товарищи, нет таких чиновных структур, которые смогли бы придушить гангстеризм, потому что сама административная система стала разваливаться, а у гангстеров развязаны руки, власти запутались в происходящих событиях, которых не понимают, потому что к ним не подготовлены.
Зорин говорил не так, как полагалось бы несгибаемому чекисту, в течение трех десятилетий он блестяще выполнял правила игры в коммунизм и ведь сумел выбиться на высшие ступени их бюрократического аппарата. Зорин вовсе не отличался однолинейностью натуры: он всегда был и верным чекистом, и оппортунистом, но больше всего заботился о собственной выгоде.
— Товарищи, правоохранительные органы не справляются со своими задачами. «Нормы», «планы», «перспективы» — слова, слова, слова, они ничего не значат. Все это и прежде было брехней. Результаты всегда подтасовывались, вы сами знаете. Но мы не имели возможности заявлять об этом открыто. Мы болтали о наших «великих успехах», как, например, в производстве подшипников или рыбной продукции. Планы выполнялись только на бумаге. У себя, в Центре, мы тоже допускали промахи, но признаваться в этом было запрещено.
Откровения старого ленинца слушали внимательно, многие думали: да, Зорин сломался после августовского путча, а потом решил, что приходится считаться с новыми реальностями.
— И что же теперь? А теперь налицо всевозможные виды коррупции. Запускают руку в чужой карман и говорят, что это не что иное, как свободный рынок. Хотя, конечно, это обычное преступление.
Сделав паузу, Зорин совершил неожиданный ход.
— А сейчас я попросил бы генерала Марченко выступить перед собравшимися. Как известно, генерал возглавляет Второе главное управление и находится на переднем крае нашей борьбы против организованной преступности. Он-то все знает и о наших успехах, и о наших просчетах… Он объяснит, каким образом и уважаемые чекисты, и коммунистические аппаратчики превратились в новоявленных преступников… Пожалуйста, Виктор Петрович.
Марченко не был готов к выступлению, Зорин не поставил в известность заранее. Тем не менее Виктор Петрович успел пошарить в бумагах, понял, что может дать вполне достаточные сведения. Он подождал, налил себе в стакан минеральной воды. И лишь когда пузырьки газа ударили ему в нос, обвел взглядом собравшихся. Ему вдруг показалось, что, расправившись с Поляковым, Зорин, видимо, решил разделаться с ним.
Он говорил медленно, размеренным тоном, что соответствовало несколько театрализованному стилю объявления его импровизированного доклада.
— Товарищи, преступность — термометр нашей социальной дезинтеграции. Если пользоваться и дальше этой аналогией, температура такова, что передвинулась за смертную черту, трубка лопнула, пациент — наше государство уже агонизирует. Моральное состояние ужасно. Наши граждане полагают, что капитализм, демократия и свобода — это возможность богатеть любыми способами в стране, где законов больше не признают. Хотя бы для начала выгляньте в окно, посмотрите, что творится вокруг «Детского мира». А ведь так везде. Безудержно процветает рэкет. Коррупция проникла всюду. Воровство, бандитизм, азартные игры, наркотики, сутенерство, спекуляция иконами. Таково истинное положение на нашем «свободном рынке».
Марченко со знанием дела описывал ту самую деятельность, которая давала ему доходы в рамках его «Братства». Задача генерала заключалась теперь в том, чтобы не попасть в лапы сидящей рядом с ним Комиссии по борьбе с организованной преступностью и избежать расследования.
— Я знаю, что все это вам известно, товарищи. Но заместитель Председателя товарищ Зорин собрал вас здесь, чтобы официально заявить: у нас нет эффективных мер для борьбы с любыми криминальными проявлениями. Мы просто бессильны. Центр бессилен. Мы стоим перед…
Предполагалось, что Марченко будет защищать успехи своего управления в проведении операции, но его понесло явно не туда. То ли по наитию, то ли совершая давно продуманный ход, он фактически рекламировал деятельность своего «Братства».
— Масштабы их деятельности, могущества и изощренности, — продолжал он, — таковы, что оказываются вне досягаемости правоохранительных органов, которые сами погрязли в коррупции и бесчестии. С вашего разрешения я приведу вам один пример. Недавно я направил одного очень опытного и подготовленного товарища, чтобы расследовать действия преступной группы в Ташкенте. Мы имели информацию, что узбекские гангстеры крадут большое количество очищенного золота, по праву принадлежащего Российскому государству. Один из этих гангстеров фактически олицетворяет в Узбекистане закон. Он из тех, кого называют лохами. К нему не подберешься. И он доказал свою власть: похитил нашего оперативника, приказал избить и затем отправил в Москву в бессознательном состоянии на самолете, предупредив таким образом, чтобы агенты Центра никогда больше в их края не совали носа.
Марченко почти открыто издевался над Зориным, облекая свои слова в туманные, как бы доверительные интонации. Он играл, он хотел, чтобы его речь звучала как вопль отчаяния.
— Мы сталкиваемся лицом к лицу с профессиональными преступниками. В их руках компьютеры, оборудование для прослушивания телефонных разговоров, наблюдения при помощи видео. Они уже вступили в преступные связи в Европе, Японии и Соединенных Штатах. Их владения оцениваются суммами в миллиарды рублей, и у них доступ к огромным запасам долларов. Товарищи, кое-кто умиленно называет этих бандитов Рокфеллерами нашего будущего. Изображают их как людей предприимчивых, тех, кто создаст новые процветающие предприятия буквально из ничего. Но большинство граждан их презирает и ненавидит, считая просто мафией, которая живет за счет более слабых, получает свои проценты, не задумываясь, кого грабит.
Марченко следил за Зориным. Тот вытянул карандаш из стаканчика в середине стола и стал им что-то чертить. Его почти детский рисунок изобразил Россию как туловище некоего животного, а Грузию, Армению и государства Центральной Азии — его ногами. Головы у чудища не было.
— Демократия начеку, но гангстеризм процветает, — продолжал Марченко. — Отпетые бандиты раскатывают в шикарных лимузинах, живут в первоклассных домах, недоступных для других, имеют самых шикарных женщин в городе. Организованная преступность — единственно процветающая сфера деятельности у нас. А в это время нищие сидят в подземных переходах, бродячие собаки бегают по улицам и люди выстраиваются в часовые очереди, чтобы купить жалкие кусочки черствого хлеба, сладковатого, который они зовут «сухари особые». Это все, чем они могут полакомиться. А гангстеры тем временем собирают конгрессы, соперничающие банды сталкиваются между собой, решают проблемы с помощью оружия. И мы ничего не можем поделать, ибо у нас нет возможностей. Нет ни власти, ни ресурсов, ни политического влияния, чтобы их сокрушить.
Словно актер на сцене, Марченко изображал человека отчаявшегося, потерявшего всякую надежду, он не мог ни в чем усмотреть каких-либо надежд на улучшение.
— А кто управляет этими бандами, товарищ генерал?
Вопрос задал Зорин, обдуманно и с какой-то еще неясной целью. У Марченко нервы не подкачали. Он обратился к старым обычным отговоркам, они успешно применялись в прошлом и продолжали действовать и сейчас.
— Товарищ заместитель Председателя, главари шаек обычные преступники. Грузины, кавказцы, азербайджанцы, армяне, узбеки. Многие оказались за решеткой. Но даже из тюрем они продолжают руководить своими операциями. — Марченко знал, что говорит полуправду.
Зорин, всегда бывший начеку, уловил его промах и сразу же за него уцепился. Да, он пришел на совещание с тайной целью. Он не мог допустить, чтобы разглагольствования генерала прошли без ответа.
— Ну, а если затронуть вопрос о старом аппарате коммунистической партии и номенклатуре, — спросил Зорин. — Какую они играют роль в деятельности мафии? Люди, занимавшие некогда такие же посты, как я, например, или даже вы.
