Джордж Грин - Присяжный заседатель
Э.Р. оставляет машину на стоянке и деловитой походкой направляется в вестибюль. Славко не торопится — ждет, пока Э.Р. исчезнет внутри, и лишь потом заезжает на стоянку. Машину оставляет в стороне, делает соответствующую запись в своем черном блокноте.
Ночной портье Джером встречает Черника недовольным взглядом.
— Заставляем себя ждать? — говорит он и вновь утыкается носом в клавиатуру компьютера. — Ты должен был появиться здесь еще вчера, — бурчит Джером.
У Джерома круглая стриженая голова, говорит он в нос, смешно растягивая звуки.
— Это еще почему? — удивляется Славко.
Не поднимая головы, Джером укоризненно напоминает:
— А как же съезд Ассоциации производителей оборудования для молочных ферм?
Тон такой, как будто Славко обязан был знать об этом историческом событии.
С огромным трудом Славко вспоминает, что, кажется, в самом деле согласился поработать на этом идиотском съезде. Но это было целую вечность назад — прошло полторы недели. В те времена он еще мог всерьез думать о подобной ерунде.
Славко пытается заглянуть за стойку, чтобы прочесть данные, высвеченные на мониторе компьютера. К сожалению, не хватает роста.
— Джером, посмотри-ка на меня.
Джером поднимает глаза и ахает:
— Вот это да!
— Поздравляю тебя с Праздником Всех Святых.
— Кто это тебя так отделал?
Славко пожимает плечами.
— Как тебе сказать, Джером. Я слишком поздно понял, что стены моего жилища слеплены из дерьма. Первый же ураган…
— Какие стены? Что ты несешь?
— Вот именно, дружище. Какие стены. Я и сам себе это повторяю.
Продолжая нести всякую чушь, Славко наваливается грудью на стойку и смотрит на монитор. Он не ошибся — Джером как раз вводит данные о новом постояльце. К сожалению, прочесть что-либо трудно — поскольку приходится смотреть вверх ногами.
— Что ты себе позволяешь? — возмущается Джером. Главное — не умолкать ни на секунду.
— Вот ты спросил меня о стенах моего жилища. Я-то думал, мой дом — моя крепость. А оказалось, что стены совсем хлипкие. Малейшее дуновение ветра, и они рухнули.
— Славко, данные о постояльцах являются конфиденциальной информацией, — сурово говорит Джером и слегка пихает Черника в лоб.
Однако Славко уже изогнул шею и прочел то, что написано на экране: Роджер Бойл, СКПД (стандартная комната с двуспальной постелью). Адрес: Сент-Пол, штат Миннесота. Комната 318.
Джером с размаху бьет по клавише, и изображение на дисплее исчезает.
— Этот тот парень, который только что поселился? — спрашивает Славко.
— Слушай, чего ты хочешь? — шипит Джером.
— Видел, на какой тачке он приехал? А пиджачок? Настоящий «Армани».
— Не «Армани», а «Бриони», — с видом знатока поправляет Джером. — Минимум две тысячи долларов.
— Что он у вас тут делает?
— Это ты что тут делаешь?
— Номер триста восемнадцать, это с какой стороны?
— Слишком уж ты любопытен, а сам, между прочим, на работу не явился.
— У него что здесь, баба?
— Это в полтретьего-то ночи?
Славко ухмыляется.
— Наверняка без бабы не обошлось. Какая-нибудь шикарная шлюха. Минимум две тысячи долларов.
— Это не мое дело.
— Да мне тоже наплевать. Просто праздное любопытство. Ты не бесишься, когда смотришь на буржуев?
— Нет, не особенно.
— Ладно, Джером. Увидимся. Передай привет своему боссу. Поцелуй его от меня.
Славко небрежной походкой выходит наружу, чувствуя спиной взгляд Джерома. Он обходит стороной стоянку, темные теннисные корты, сворачивает за угол. Сзади, возле кухни, есть маленькая дверь, которой пользуется ночная смена. Обычно дверь не запирают. Славко проскальзывает внутрь и быстро поднимается по черной лестнице на третий этаж.
Вот он уже в широком коридоре, устланном толстым ковром. Собственно, вторгаться в номер 318 Славко не собирается. Он не будет устраивать скандалов, поджогов, мордобоев. Вообще-то он сам не знает, что намеревается тут делать. Может, просто постоит у двери, послушает.
Однако этому плану не суждено осуществиться. В коридоре торчит полицейский. Это помощник шерифа. Он сидит на складном стульчике, клюет носом, а до двери номера 318 буквально пара метров. Вдруг полицейский дергается и открывает один глаз. Славко с независимым видом проходит мимо, вновь оказывается на лестничной площадке и спускается вниз.
Это еще что за фокусы? Неужто у мистера Э.Р. помощник шерифа в роли телохранителя? Может, он — окружной комиссар полиции или что-нибудь в этом роде? Не исключено, что ему положена круглосуточная охрана. Нет, маловероятно.
Совпадение? Может быть, полицейский сторожит кого-нибудь другого? Допустим, производители продукции для молочных ферм получили записку от неведомых террористов с угрозами.
Славко сидит в машине и сосредоточенно размышляет. Кого, собственно, охраняют помощники шерифа? Вроде бы заключенных.
Значит, у Э.Р. подружка — заключенная? Ее привезли в отель «Карузо» на случку, а потом…
Славко рассеянно смотрит на фасад гостиницы. В некоторых номерах горит свет, можно заглянуть внутрь. Но вообще-то отель «Карузо» — мало подходящее место для пылких влюбленных. В нескольких номерах светится телевизор. В номере «люкс» в разгаре вечеринка.
Вдруг до Славко доходит, что номер 318 расположен как раз с этой стороны. Интересно, что происходит в нем? В отделении для перчаток лежит бинокль.
Триста восемнадцатый номер на третьем этаже, девятый балкон от лифта. Черник наклоняется вперед, упирается подбородком в руль и начинает считать балконы…
Учитель звонит в номер 316. Свободной рукой приставляет к стене стетоскоп и прижимается к трубке ухом. Ждет.
В соседнем номере звонит телефон. Через стетоскоп Учитель слышит сонное бормотание — это не Энни, а ее соседка.
Однако трубку снимает сама Энни.
— Да?
— Это номер сто шесть?
— Нет.
— Когда ваша соседка уснет, выходите на балкон. Закройте за собой дверь поплотнее.
Учитель вешает трубку. Через стетоскоп он слышит, как соседка спрашивает:
— Кто это?
— Ошиблись номером.
— О Господи…
Потом одна из женщин пользуется туалетом. Чуть позже скрипят пружины кровати, и наступает тишина. Учителю кажется, что он различает дыхание Энни — оно слегка учащенное. Он буквально чувствует ее страх, закрывает глаза, чтобы лучше слышать. Дыхание второй женщины становится глубоким и размеренным. Тогда Учитель убирает стетоскоп, прячет его в черный чемоданчик, а сам выходит на балкон.
Чудесная ночь. Слегка прохладная, наполненная ароматами осени. Учитель вдыхает запах палой листвы, влажной земли. Балкон соседнего номера отделен символической перегородкой. Через некоторое время там появляется. Энни. Учитель зовет ее по имени. Она подходит, останавливается перед самой перегородкой. На ней ночная рубашка, сверху наброшен свитер. Они разговаривают друг с другом, облокотившись о решетку.
— Закурите сигарету, — говорит Учитель и протягивает ей пачку. Энни закуривает.
Он смотрит на нее во все глаза. В свете фонарей она кажется невыразимо прекрасной. Но Энни на него не смотрит.
— Встречаться здесь с вами — большой риск, — говорит Учитель. — Но я хочу, чтобы вы знали: я помню о вас каждую минуту.
— Спасибо.
На самом деле Энни ему, разумеется, не благодарна, однако иронии в ее голосе нет. Голос вообще лишен каких-либо эмоций.
— Мы выиграем? — спрашивает он.
— Нет.
— Почему?
— Он виновен. Все остальные это знают.
— Вы с ними спорили сегодня?
— Как вам сказать…
— Что вы им сказали?
— Я сказала, что он этого не делал, что убийство совершил Учитель.
— Нет, Энни, так не пойдет.
— Что вы имеете в виду?
— Не нужно мне врать.
— Я не вру…
— Вердикт «не виновен» вынесли целых трое присяжных. Когда же вас попросили высказаться, вы не произнесли ни слова. От вас не было никакого толку.
Сейчас Энни, конечно, теряется в догадках — откуда он все знает. «Жучок» в комнате заседаний? Еще одна подсадная утка? Учитель прислушивается к ее дыханию. Ему очень нравится, как она дышит — сухо, отрывисто. Славно было бы обнять ее, утешить, но сейчас время проявить твердость.
— Энни, если мнение присяжных разделится, в этом виноваты будете вы. Вы проявите недостаточно упорства и хитроумия. Это было бы непростительно. Люди, с которыми я работаю, покарают вас — просто для того, чтобы сделать мне больно.
— Я думала… я думала, будет достаточно, если…
— Нет. Нам нужно единогласное оправдание. И вы можете этого добиться. Именно поэтому я остановил на вас свой выбор. Я выбрал вас из всех присяжных заседателей потому, что я очень хорошо знаю, какой вы можете быть, если вас расшевелить. Когда прорвется ваша страсть, вы сметете все на своем пути.
