Джон Бердетт - Бангкокская татуировка
— Я перееду в другой город.
— Бесполезно.
— Вернусь в Таиланд.
— Отыщу вас и там.
— Отрежу вам член, пока вы спите.
— Ничего более тайского я от вас не слышал.
Чанья не представляла, что Митч Тернер может быть знаком с Юго-Восточной Азией.
Когда она закончила массаж и американец ушел, ее вызвал Самсон Ип к себе в кабинет и стал расспрашивать о последнем клиенте. Чанья откровенно рассказала все, что ей было известно. Китаец помрачнел, потом пришел почти в ужас.
— Он знает все! До мельчайших деталей, даже номера комнат, которыми мы пользуемся. Явно из ФБР или ЦРУ. Легко прикроет мою лавочку, если ты не выполнишь его желаний. Теперь решай: или исчезнуть, или встречаться с ним. Он утверждает, будто хочет только ближе с тобой познакомиться, никакого секса, собирается несколько раз пригласить тебя на обед, чтобы иметь шанс видеться с тобой. Странный тип — не исключено, что думает именно так, как говорит. Как ты поступишь?
— Один раз с ним пообедаю. Никакого секса. Если захочет чего-то большего, я скроюсь. Или пусть, если ему угодно, депортирует меня из страны.
Ип кивнул, его овальное лицо с несколькими подбородками застыло в сосредоточенном недоумении.
— Скажи мне вот что: похоже, он хороший, добропорядочный американец, сделал неплохую карьеру. За таких приехавшие в эту страну женщины вроде тебя стремятся выйти замуж. Почему ты постоянно его отвергаешь?
Чанья в упор посмотрела на Ипа: его лицо выражало лишь любовь к деньгам, алчность и тупость.
— Потому что я шлюха.
Китаец снова кивнул. На поверку Самсон оказался не таким уж непроходимо тупым — сам решил проверить, насколько умна его работница.
— Ты права. Такой американец ничего не забудет и никогда не простит. После того как первые месяцы страсти останутся позади, будет мучить тебя до конца жизни.
— Хуже того: будет мучить себя.
Китаец что-то пробормотал. Он всю жизнь работал с проститутками, но до сих пор его время от времени поражало, как они умеют с первого взгляда понять мужчину.
Митч Тернер повел ее в тайский ресторан в районе Адамс-Морган рядом с Коламбиа-роуд. Чанью покорил такой выбор — сообразил не тащить ее в дорогое тайское заведение, где перец чили не острый, а еда откровенно безвкусная. В этом цены оказались умеренными, и его охотно посещали выходцы из Таиланда. Блюда здесь, хотя и недотягивали до тех, что подавали в самом Бангкоке, были вполне на уровне. Одна из официанток оказалась японкой, и Чанья в течение всего вечера была убеждена, что Митч Тернер специально привел ее сюда, чтобы продемонстрировать свой ум. Потом она изменит мнение, но тогда он произвел именно это впечатление. Митч выглядел абсолютно по-американски — казалось, вот-вот начнет бахвалиться, что у него нет паспорта. Но его очевидное знакомство с японской культурой, манерами и свободное общение с официанткой заставили Чанью пересмотреть свое к нему отношение. Больше всего понравилась его почтительность к национальности молодой женщины, доходившая до того, что Тернер ей кланялся. Очень немногие фаранги способны на такую обходительность. Чанья одарила Митча одной из своих самых щедрых улыбок. Он, как школьник, пришел в восторг. Не было никакой необходимости спать с этим мужчиной, чтобы держать его в кулаке, — он сам охотно шел на поводу.
Митч почти не пил, чем немного разочаровал Чанью. Танее приучил ее наслаждаться за обедом вином, и теперь, когда за столом царило напряжение, вино совсем не помешало бы. Американец словно боялся спиртного. Ей пришлось ограничиться единственным бокалом красного, а он пил минеральную воду.
Еще одна неожиданность: Митч умел неплохо поддерживать разговор, разумеется, не как таец — ее соплеменники обладали способностью рассмешить, рассуждая даже о мыльных пузырях. Но в его словах о Вашингтоне и других вещах звучала рассудительность, но вовсе не тяжеловесное занудство, которого она боялась. В ответ Чанья с воодушевлением новообращенной призналась, как ей понравились «Симпсоны». Митч улыбнулся.
Не говорить ни слова о работе было его второй натурой. Обед почти подошел к концу, когда он заговорил о деле:
— Жаль, что пришлось наехать на Ипа. Но я был в отчаянии. Теперь вы выполнили мою просьбу — пообедали со мной. Я человек слова — кто меня знает, это подтвердит — и больше не стану вас тревожить. Если в ответ на мое следующее приглашение скажете «нет», сочту, что это конец. Об одном прошу — сделайте кое-что ради меня. Прочтите. — Он протянул ей пакет, в котором, судя по размеру, находилась книга. Чанья уже успела его заметить. — Здесь все на тайском. Если мало времени, ограничьтесь Новым Заветом, но особенное внимание обратите на четыре Евангелия.
Она в изумлении смотрела на пакет.
Митч довез ее до дома и на прощание сказал:
— Я не хочу с вами спать. До того момента, пока мы не поженимся. Мне надо с вами лишь время от времени видеться. — Вымученная улыбка. — Намереваюсь за вами ухаживать. Я очень старомоден.
Чанья целую минуту смотрела на него, держа водной руке книгу, в другой — сумочку от Шанель. Она не могла не признаться, что ее соблазняла перспектива лишенного трудностей, защищенного от всяких напастей, ничем не затуманенного, в высшей степени морального существования с этим искренне преданным человеком, который никогда ее не подведет, будет заботиться о ней и детях и обеспечит счастливую жизнь. Но в следующее мгновение поняла, что вообразила мыльную оперу, с которой действительность не имеет ничего общего. Чувство нереальности усилилось еще и оттого, что Митч сделал предложение на первом свидании. Не может быть, чтобы культурная традиция Америки требовала именно так просить руки своей избранницы.
Ей пришло в голову, что для одного из них такие отношения могут обернуться большой бедой. Помня о своем статусе нелегальной иммигрантки, Чанья могла легко представить, кто именно станет жертвой. Однако признала, что этот раунд выиграл Митч. Чанья не отказалась от нового свидания, но хотела, чтобы он понял одно:
— Я ни при каких обстоятельствах не пойду с вами на сближение без секса. Как бы ваш Бог об этом ни судил, скажите ему: без секса за тайской девушкой ухаживать не получится. А секса должно быть столько, чтобы он лез из ушей.
Чанья не обратила внимания на болезненную гримасу Тернера и повернула к лифту. Решила не оборачиваться и не махать Митчу, и он быстро скрылся за бетонной колонной. Но едва она успела войти в лифт, как тут же замерла. Ее окликнул голос Гомера Симпсона:
— Чанья, слышь, Чанья, у меня есть билеты на следующую субботу на игру «Спрингфилдских изотопов». Хочешь пойти?
Чанья разинула рот от удивления и обернулась, даже поискала Тернера глазами на автомобильной парковке. Напрасно. Он исчез… Получилось не талантливое любительское подражание, а отличная высокопрофессиональная имитация. Немного даже пугающая.
Поднимаясь в свою квартиру, Чанья разговаривала сама с собой: «Чанья, на этот раз ты подсекаешь очень странную рыбу. Двадцать минут в постели, и будет понятно все. Его лицо не настолько дурное, но он его стыдится. Хочет быть миловидным американским мальчиком. Кем-то нереальным, как в кино. В Америке все как в кино. А может, у него просто не стоит?»
Какой было бы катастрофой выйти замуж за мужчину, а затем обнаружить, что тот ни на что не годен в постели. Но с какой стати она вообще согласилась на свидание с ним? В материальном плане Чанья прекрасно зарабатывает в сауне и может подцепить на крючок сколько угодно знакомых азиатов из дипломатического корпуса, которые постоянно звонят и поймут ее намного лучше, чем фаранг. Карма то же самое, что метеорология, — с трудом поддается анализу.
Оказавшись дома, Чанья швырнула Библию на стол и забыла о ней.
Кто такой Митч Тернер? Чанья была бы удивлена, узнав, сколько еще людей задавались этим вопросом. После первого ужина она отметила, что он вообще ничего не рассказал о себе. Даже Библия в переводе на тайский язык — жест, на первый взгляд милый и глубоко личный со стороны набожного человека, на самом деле был напускным, вовсе не тем, чем казался, словно все дело ограничивалось демонстрацией благочестия.
Митч выждал целых три недели, прежде чем пригласить ее снова — на этот раз в «Железный очаг» неподалеку от Дюпон-серкл. Там не подавали перец чили, место было в высшей степени романтическим — с закованными в бумажные кандалы отбивными из барашка на расставленных вокруг пылающего очага изящно накрытых столах. Неужели он не понимал, что загоняет себя в ловушку? В таком ресторане не пить было просто неприлично. Митч со знанием дела заказал бутылку красного из долины Напа — Чанья одобрила его выбор, — но сам пригубил вино всего пару раз. В середине ужина, когда бутылка оказалась на три четверти пустой, Чанья поставила бокал на стол и многозначительно посмотрела на американца. Она выпила почти все вино и слегка захмелела. Митч, смущаясь, сделал три-четыре глотка и опустил бокал. Чанья не отводила взгляда. Тернер выпил еще, но она продолжала смотреть, пока странный ухажер не прикончил все. Явно довольная, Чанья разрешила официанту налить себе остатки из бутылки.
