Уве Шомбург - Код Вавилона
— Что, отсюда виднее? — весело спросила она, когда они уселись напротив Криса. В уголках ее рта, демонстрируя высокомерие, возникли насмешливые морщинки.
— Да, виднее… — пробормотал Крис.
— Как мне вас называть?
— По-прежнему: Рицци.
Когда он позвонил ей утром, она пыталась отложить встречу до следующей недели. Крис настоял на своем, пригрозив ей, что уже назначил — на всякий случай — на понедельник встречу с представителем Британского музея.
— Ну, хорошо — Рицци. Вот вам и встреча, которой вы добивались. Что дальше? — В ее прокуренном голосе прозвучала некоторая издевка.
Крис разглядывал ее спутника.
— О, прошу прощения, — она обаятельно улыбнулась: — Томас Брандау. Еще один любитель искусства Передней Азии.
— И к тому же священник. Почему вы так нервничаете? — спросил Крис. — Вас что-то беспокоит?
Руки Брандау вцепились в бокал белого вина:
— Мне не нравится вся эта конспиративность.
— Здесь нет ничего конспиративного, — сухо сказал Крис. — Я всего лишь хочу избавиться от того, что мне передал для вашего музея человек по имени Форстер. Не более того.
— И что это? — Она закинула ногу на ногу и сложила ладони на правой коленке, как раз на том месте, где заканчивалась юбка и открывалась голая загорелая кожа.
Крис заставил себя отвести глаза и достал из-под стола рюкзак. Он извлек оттуда конверт, из которого вынул несколько фотографий.
— Только фотографии? — Профессорша взяла картинки и мельком глянула на них. Со скучающим видом вернула снимки Крису: — Если у вас ничего больше нет…
— Мы лишь начали. Не думаете же вы, что я таскаю с собой сокровища.
— С Форстером мы продвинулись дальше, — ехидно сказала она. — Тот хотя бы переправил мне копию текста.
— Тем лучше. — Крис рассмеялся, забавляясь. — Значит, вы уже знаете, насколько ценны эти предметы.
Она высокомерно улыбнулась и слегка надавила на стол ладонью:
— Рицци — или как уж там вас зовут, — вы хоть знаете вообще, что вы сюда привезли?
— Ну так расскажите мне, — негромко произнес Крис.
— Таблички бесценны, если говорить об их значении для истории культуры.
— И принадлежат они Немецкому обществу востоковедов, — вмешался Брандау. Его голос слегка вибрировал и был полон нетерпеливого презрения. — Поскольку именно оно финансировало раскопки в Вавилоне, где эти предметы были найдены. Общество когда-то заключило правомочный договор о находках. Вы должны радоваться, что мы не подключили сюда полицию.
— Найдутся другие покупатели…
— Конечно же, они есть. — Ореховые глаза Рамоны Зельнер угрожающе сверкнули: — Другие музеи, частные коллекционеры. Но как раз этого-то Форстер и не хотел. Во всяком случае, именно так мне передали его слова.
— Вы его знали?
— Нет. Он присылал ко мне своих людей. Сам Форстер никогда не появлялся. Но мы провели несколько телефонных переговоров.
— Значит, вы еще не видели эти клинописные таблички вживую? — спросил Крис, все больше склоняясь к мысли, что Форстер его здорово надул.
— Нет. До сих пор мы видели только фотографии. Хоть качеством и получше тех, что у вас в конверте. И у нас есть части текста в копии и перевод. У вас есть больше?
Крис медлил, но понимал, что без доказательств ему не сдвинуть дело с мертвой точки. Он достал из рюкзака обтрепанный чертеж на желтоватой бумаге, который обнаружил при табличках.
Рамона Зельнер без спешки взяла листок и стала разглядывать его, не отрываясь. Указательным пальцем она прослеживала линии чертежа, то и дело возвращаясь к кресту в нижней части листа.
— Вы знаете, что это такое?
— Нет, — сказал Крис. — Ни малейшего представления. Выглядит как напечатанный, как будто вырванный из книги.
— Так оно и есть. — Она проигнорировала протянутую руку Брандау и не выпустила листок. — Это чертеж местности из книги «Новообретенный Вавилон» 1913 года. Написана Робертом Колдевеем, человеком, который вел раскопки Вавилона по поручению Немецкого общества востоковедов. В этой книге Колдевей представляет результаты раскопок. — Профессорша вертела схему в руках: — Здесь не хватает расшифровки знаков… Слева — это Евфрат. Вот вся разбивка местности. Гениально снятая и начерченная, — сказала она наконец.
— Что же в ней такого особенного?
— Вы что, действительно не понимаете, что к чему? — зашипел Брандау и презрительно воззрился на Криса.
— Нет, не понимаю. — Крису хотелось влепить пастору оплеуху. Этот человек с каждой минутой становился все невыносимее.
— Колдевей — отец современных раскопок, — объяснила Рамона Зельнер. — Он первым подошел к раскопкам систематически и предпринимал замеры местности. Его метод и поныне остается основой новейших раскопок. Он установил критерии для современной археологии.
— Вы были в музее? — вдруг спросил между прочим Брандау.
— Нет, — ответил Крис.
— Жаль. — Его голос сочился презрением. — Как раз в этом году открылась специальная выставка, посвященная личности Колдевея и его достижениям. К стопятидесятилетию со дня рождения. Вам надо посмотреть. Расширяет кругозор.
— Ну, хорошо, — вмешалась профессорша и помахала чертежом. — Крест — это место, где были найдены таблички, от которых вы хотите избавиться.
— Откуда вы знаете?
— От Форстера, откуда же еще.
Крис протянул руку, и она вернула ему чертеж. Крис пристально вгляделся в него.
— Крест обозначен буквами «ЕР». А рядом — «Z». Что это значит?
— Боже мой! — Брандау презрительно закатил глаза.
— Колдевей обнаружил храм, который был возведен в честь неизвестного тогда божества, — сказала профессорша и бросила на священника предостерегающий взгляд. — Поэтому «Z». Сегодня это уже известно. То был храм богини Ишары, покровительницы юриспруденции. Возможно, вам что-нибудь говорит кодекс законов царя Хаммурапи. Вавилон имел четкую правовую систему, как раз для защиты слабых. И у них на все были свои отдельные боги. Обозначение «ЕР» относится к храму божества Нинурты.
— Расскажите мне, что написано на табличках.
Крис наблюдал за священником, настроение которого колебалось между нервозностью и нетерпимостью. В зависимости от того, какое чувство побеждало, он беспокойно ерзал на стуле, теребил свой костюм или издавал сокрушенный стон и недовольно кривился.
— Как мы можем это сделать? Таблички-то у вас, вы забыли? — Женщина обаятельно улыбнулась и демонстративно одернула ухоженными руками подол своей юбки.
— Но вы получили копию текста, вы же сами сказали, — Крис засмеялся и посмотрел ей прямо в глаза. — Именно текст вас и взвинтил. Иначе бы вы не приняли цену Форстера.
Это продлилось несколько секунд — и дождь искр в ее глазах иссяк.
— Эта цена действительна лишь в том случае, если подтвердится все, что утверждал Форстер…
— Вы же получаете их теперь намного дешевле.
— Для этого я должна увидеть таблички.
— Когда вы дадите мне деньги. — Крис широко ухмыльнулся: — Я не вижу при вас сумки. Такую сумму по карманам не рассовать.
— Денег у нас с собой нет.
— Жаль. Я не думал, что вы хотите расстроить сделку.
— Я и не хочу. Я должна проверить древности, тогда мы достанем деньги.
Разумеется, она должна была проверить. Прежде чем взяться за рюкзак, он оглянулся на соседние столы.
По улице прополз автобус и остановился у него за спиной; двери с шипением раскрылись.
Он повернул голову. Парочка в черных мотоциклетных костюмах продолжала стоять под навесом остановки. Голова мужчины была побрита наголо, а глаза молодой женщины зловеще накрашены. Брандау и Зельнер проследили за его взглядом. Она улыбнулась, потешаясь, а священник покачал головой.
Крис полез в рюкзак, достал противоударный футляр из твердого пластика и открыл его. Брандау шумно выдохнул, когда Крис развернул два хлопчатобумажных платка, в которые у него была завернута табличка.
— Профан, — зашипел священник.
— Это практично, — возразил Крис.
— Можно мне? — спросила профессорша.
Все препирательства и взаимные упреки прошедших минут как ветром сдуло. Женщина, которая только что была насмешлива, теперь превратилась в сосредоточенного эксперта, целиком захваченного археологическим раритетом.
Ее руки зависли над табличкой. Дрожь в пальцах выдавала алчность, с какой она брала в руки этот реликт.
От других столиков доносился громкий смех, звенели бокалы, гремела посуда, однако профессоршу как отрезало от этого мира.
Ее руки осторожно взяли маленькую глиняную табличку длиной сантиметров десять, испещренную наползающими друг на друга знаками. Строчки к концу едва заметно клонились вниз, будто писец не выдерживал высоту линии.
