Георгий Ланской - Танцы мертвых волков
Я пил вторую кружку чая с лимоном, но счастливым себя не ощущал. В пальцах неприятно зудело, щеки горели, а в сердце расползалось черной кляксой неприятное чувство вины, как будто я был в чем-то виноват. Чая в кружке становилось все меньше, а стылая тоска по давно утерянным семейным узам крепла. Больше всего сейчас мне хотелось поговорить. С Олегом, с соседкой, с почтальоном или работником электросети. Пара фраз, ничего особенного… Привет… Как дела? У меня тоже все хорошо. И ледяная стенка непричастности к этому жестокому миру разбилась бы, оставив место слабой иллюзии человеческой теплоты.
Мои желания, как правило, не исполняются, но в этот самый момент дверной звонок затрещал простуженным кузнечиком. От неожиданности я подскочил на табуретке, а потом, с внезапной радостью бросился к дверям. Кто бы не пришел в такую погоду, буду ему рад.
Парочка, стоявшая на моем пороге, напоминала кошек, выпрашивающих свою долю "вискаса". За притворным дружелюбием трущегося о ноги животного всегда скрыто нетерпение и чувство собственничества. Это моя миска, еды, мой дом, и эти ноги, на которых я оставляю шерсть — тоже принадлежат мне. Ахтунг! Не трогать! Мое, твое, наше? Нет, мое. Только мое. Всегда было моим.
Девушка была красива. Она смахивала даже не на кошку — на сытую Багиру из старого мультфильма. Дай ей волю, и она растечется по постели уютной черной лужицей, откуда будут блистать только огоньки ленивых глаз. Попасть в лапки такой пантеры — мука. Женщина беда, женщина погибель… Вязкая, как болотная топь, такая же опасная и непредсказуемая в своей кажущейся безобидности. Таких дам берут штурмом, поют серенады под луной, бросают под ноги розы и меха. Все, что угодно за победу…. За победу, или за беду…
Ее спутник понравился меньше. Худенький паренек среднего роста, с хищным лазерным взглядом ищущего дозу наркомана. Он смахивал на дикого кота, заметившего беспечную пичужку. Даже улыбка была недоброй, неприветливой и холодной.
— Нам нужен Олег, — сказала Багира.
Уже тогда я подумал — добром эта встреча не кончится, но выпроводить их почему-то не решился. Девушка улыбалась так, что в сердце что-то заскреблось коготками, спина вспотела, а руки непроизвольно распахнули хлипкую дверь. Спустя мгновение мы сидели в кухне, пили чай с печеньем. Печенья и конфет дома много, это, в конце концов, моя профессия, предлагать людям сладости.
Девушку звали Юлией, парня — Никитой. И пока она рассказывала мне совершенно дикую историю, Никита осматривался, даже не пытаясь делать это незаметно. Взгляд у него был неприятный.
— Не думаем, что у Олега неприятности, — мягко сказала Юля. — Но ситуация складывается не в лучшую сторону. Олег, скорее всего, стал свидетелем преступления, и сейчас прячется. Ты давно его видел?
— Да не прячется он, — досадливо отмахнулся я. — Вчера приходил. У бабы он на даче, пока муж той где-то в командировке. Роман века, и все такое. А что? Он у нас комфорт любит, а баба эта из богатеньких.
— А дача где? — быстро спросил Никита.
— Да фиг его знает. Меня не приглашали.
— Игорь, — сказала Юля и положила свою ладонь на мой локоть. — Олега надо найти. Вы же продолжаете общаться, не так ли? Позвони и попроси с нами встретиться.
От ее прикосновения по коже побежали мурашки, но локоть я не убрал. Это было приятно. Девушки давно не трогали меня… так…
— Юль, — осторожно ответил я, — Олег появляется, когда ему хочется, и передо мной не отчитывается. Он даже на звонки не отвечает, я скидываю сообщения на автоответчик. Хочет — приходит, не хочет — не приходит.
— Но не все время же он на даче? — спросил Никита с заметным раздражением. Я пожал плечами. — Его же менты искали. Он что-то говорил об этом?
Я отвел глаза. Говорил, конечно, еще как говорил. Вчерашняя памятная ссора произошла как раз из-за этого. Тяжелый комок беспокойства за Олега крутился у меня в голове все время, с того самого момента, когда парочка милиционеров вышли из квартиры, а один остался караулить во дворе. Сквозь пыльное стекло подъезда молоденького мента было очень хорошо видно.
— Ты что, не видишь, что тебя пасут? — набросился я на Олега, едва тот вошел. — Во что ты вляпался?
— Не ори, — недовольно буркнул брат. — У меня и без того башка болит, как будто шар там катается бильярдный. Чего хотели то?
Я рассказал Олегу, но это его ничуть не взволновало. Он почти не слушал, мечась по квартире в какой-то подозрительной лихорадке, натыкаясь на стены, хватая и сразу выпуская из руки разные предметы: одежду, ручки, бумажки, словно ему было важно во что-то вцепиться на мгновение, ощутить реальность этого мира. Поначалу я даже испугался, поскольку все это напоминало панику загнанного в угол зверя. Потом наши взгляды встретились.
На лице брата блуждала странная злорадная улыбка. Глаза светились угольками, выпавшими из дьявольского очага. Что бы сейчас не происходило в его голове — это были гадкие, мерзкие мысли. Мысли-волки, мысли-убийцы. Клыки за мягким бархатом.
— Что ты сделал? — дрогнувшим голосом спросил я.
— Я все улажу, — промурлыкал брат.
"Я все улажу".
О том, как Олег умеет "улаживать", мне было известно с самого детства. Принимать решения в семье давно приходилось ему, независимо от желаний других ее членов. Их согласия никто и не спрашивал. Хочешь что-то уладить — обращайся к Олегу. Пиф-паф, ой-ой-ой, он все устроит в лучшем виде. Мои родные это знали как нельзя лучше. Она точно знала…
— Уладишь, как с Ариной? — ехидно осведомился я. Это стало моей ошибкой.
Схватив за горло, Олег ударил меня о стену так, что в ушах зазвенело. Вцепившись в жестокие хищные руки, я старался оторвать их от шеи, разевая рот, как дурацкая рыба, вытащенная на берег. От напряжения перед глазами замелькали красные точки, зудя и сплетаясь в багровый хоровод.
— Заткнись, — прошипел Олег. — Я все улажу, ясно? Тебя не касается, как я это сделаю…
Слова доходили до меня, как из-за толстого слоя ваты. Красный хоровод медленно чернел, свет гас, сужаясь до одной тусклой точки. В ушах уже не звенело — бухало, словно в набат. Реальность улетала прочь сдувающимся воздушным шариком.
Мне снилось… мерещилось… Не могу описать творящееся в голове во время обморока… Я видел залитый солнцем пруд. На берегу с визгом носилась детвора. Степенная мамаша внимательно следила за малышом, плавающим у самого берега на лягушачьей глубине в надувном круге. Ребенок залез в круг так, что в воде находилась только его попка, а руки и ноги свободно болтались по разные стороны. На маленьком пляже девочка с косичками сосредоточенно строила из песка замок. Стены сооружения были кривоватыми, но она этого не замечала. Срывая пушистые одуванчики, девочка втыкала их в основание башни, образовывая воздушный белый пояс.
Двое мальчишек, неотличимых с первого взгляда, на небрежно сделанном плоту гребли к противоположному берегу, чувствуя себя свободными. Солнце медленно ползло к западу, но сейчас оно стояло еще достаточно высоко, чтобы согревать воду и поджаривать плечи мальчишек. В воздухе носились чайки.
— Давай поиграем в пиратов? — говорит мне Олег. Я киваю, с опаской глядя на зеленоватую воду. Олег плавает лучше и называет меня боякой, потому что когда вода попадает мне в нос или рот, я в панике бросаюсь к берегу, отплевываясь и отфыркиваясь, а потом долго кашляю, посинев от напряжения.
— Я — капитан Флинт! — вопит Олег, и встает на плоту во весь рост.
— Осторожнее, — кричу я, но плот переворачивается. Мы падаем в воду. Небо смещается вниз, в зеленоватую тьму. Отчаянно брыкаясь, я плыву вверх, выпуская из стиснутого ужасом горла армаду пузырей. В воде страшно открывать глаза. На мне нет ни очков, ни маски, вода мутная, но я все равно вижу, как из глубины ко мне несутся длинные, продолговатые щупальца. В ужасе, я удваиваю усилия. И когда искрящаяся поверхность оказывается от меня всего в одном гребке, теплые руки брата смыкаются на моих лодыжках и тянут вниз…
Я не видел, как Олег ушел, бросив меня, скорчившегося, хватающего ртом воздух, на полу, даже на мгновение не задумавшись, что я могу сдохнуть. Дежуривший милиционер его тоже не испугал. Из дома можно было выйти и другим путем. Очнувшись почти под утро, я бросился в ванную, где извергнул содержимое желудка в старый вонючий унитаз. В болевшем горле было противно и сладко. Я закашлялся и вытер испачканные губы тыльной стороной ладони. Беда подкрадывалась незаметно, спрятав когтистые лапы в мягком бархате.
Нетронутый чай остывал в щербатой чашке. Глядя в глаза этой роскошной девушки, я осознал — прошлому каюк. Родственные связи лопнули порванными струнами в тот момент, когда мой единственный брат едва не задушив, бросил меня на произвол судьбы, как делал это уже не первый раз. Мои собеседники либо лгали, либо просто не понимали, как опасен Олег в своем стремлении улаживать проблемы. Я поежился, вспомнив тонкую улыбку на его злом лице.
