Рекс Миллер - Грязь
Каторжник, Эдди и Ли Анна
Он ничего не знал о банде рокеров, об этих грозных, одетых в кожу “колунах” из “Пламени”. Для него они принадлежали к такому же дерьму, как и дурацкие, с коком на голове панки. Ему было все равно, кто попал в его ловушку, — девятнадцать мотоциклистов, девятнадцать полицейских, девятнадцать рок-н-ролльщиков, девятнадцать актеров-карликов. Просто он убил очередных маленьких людишек.
Сейчас он ехал по незнакомым, враждебным улицам. Он знал, что каждый раз, украв машину, приближается к красной линии. Он был на ней многократно! Без каких-либо последствий. Его кроваво-красную горячечную жажду убийства подогрел тот материал в газете. Зернистая фотография и слова лжи и абсурда, которые ее сопровождали, жгли его, проникая в душу, которая существовала только для того, чтобы убивать и уничтожать.
Сейчас он спланировал убить этого полицейского. Он твердо нацелился на это. Именно этот лживый и подлый человек натравил на него панков-кастратов, вторых он так ненавидит. Он покажет этому бесхребетному вруну, что значит изведать настоящий ужас.
Он заманит его в ловушку на его женщину так же, как и этих панков, и заставит его молиться за нее.
Толстые, как сигары, пальцы убийцы скользнули по пластику руля, который он сжимал так сильно что еще немного — и руль треснет. Осознав наконец что он делает. Каторжник расслабился. Он заставит этого полицейского смотреть на то, что он будет делать с его бабой, а потом этими же пальцами разорвет ему грудную клетку, проникнет внутрь, где находится источник жизни этого вруна... Горячая волна опять нахлынула на него и омыла с головы до ног, прежде чем он вновь восстановил контроль над собой. Он отыщет подходящее место и будет ждать темноты, чтобы осуществить свой план.
Сначала он дождется ночи. Засада из одного человека. Фабричная труба. Скрытое место. Осмотр. Розыск знака. Движение. Предательский след другого наблюдателя. Припаркованный грузовик или легковая машина. Место для наблюдения. Участок земли. Способ его контроля. Пути отхода. Способы проникновения и ухода. Чрезвычайные меры... Сердцебиение его успокаивается, грудная клетка огромного тела размеренно поднимается и опускается. Подержать кислород подольше, а потом выдохнуть. Тихо! Неподвижный. Непроницаемый. Неузнаваемый. Вдыхающий запах ночи. Ищущий знак. Чувствующий биение пульса человека. Слышащий голоса, звуки машин, ночной хор сверчков, поющих контрапункт пригороду, ворчливое бормотание этих позвоночных амфибий.
Тик... Тик...
Удовлетворенный, Каторжник вернулся к украденной машине и тяжело взгромоздился на сиденье. Пружины при этом застонали. Он завел машину и подъехал к мотелю, где неоновым светом высвечивалась надпись: “Свободные места”. Он нашел этот маленький мотель, где, возможно, ему не будут задавать много вопросов, и позвонил. Человек в пижаме, к счастью, не посмотревший в глазок, открыл посетителю, и Каторжник вошел в вестибюль, обдав хозяина ужасным запахом экскрементов.
— О Господи! — воскликнул человек, не в силах прийти в себя. — Вы что, только с работы?
— Да. Мне нужна комната на ночь, — прогремел убийца.
— Плата вперед.
Он бросил несколько двадцатидолларовых бумажек на стол.
— Угу.
Человек посмотрел на мятые, потертые банкноты и, преодолевая отвращение, взял деньги. Он подумал, как долго нужно будет проветривать комнату, чтобы избавиться от жуткого запаха, но побоялся сказать этому толстяку, что все номера заняты, кроме того, на улице стоят только две машины. Он раскрыл регистрационную книгу, чтобы посетитель там расписался: он всегда тщательно заполнял эту книгу. Потом снял ключи от комнаты и передал гостю, сказав:
— Вы можете находиться в комнате до одиннадцати утра.
— Хорошо.
Каторжник подумал, что легко мог бы замочить этого мужика, просто схватить его за оттопыренные уши и ткнуть головой в стол. Было бы занятно увидеть истекающее кровью лицо, а потом ударить его головой о лежащее поверх стола стекло и тыкать, тыкать в это стекло до тех пор, пока наконец не сломается шея, услышать приятный хруст костей и вскрик боли, а затем оставить его, пожелав всего наилучшего.
Но нет, он здесь по очень важному делу. Надо подождать до лучших времен, не думать о том, как на него посмотрел этот мужик, когда он вошел. Каторжник остановил горячую волну, готовую накатиться на него, и пошел в номер. В комнате он снял с себя вонючую одежду, бросил ее в мусорное ведро и направился в ванную. Он помочился в раковину, и его моча разбрызгалась по стенкам ванной и по полу.
Включив горячую воду, он встал под душ, намыливая гигантское тело там, где мог достать, и смывая с себя толстый слой грязи. Пол в ванной стал ядовито-серым, а он блаженствовал, стоя под желанным душем.
Он хорошенько выспится и либо рано утром, либо днем заберет женщину и ее девчонку. Так подсказывало шестое чувство, которое все эти годы не давало ему погибнуть. Что бы ни случилось, он доберется до них. Сейчас они находились меньше чем в двух милях от Зверя. Он спал и видел сны, однако его внутренний будильник разбудит его ровно в шесть утра, всего через несколько часов.
Его внутренние часы — это не шутка, а вполне реальная вещь, необъяснимая, но настолько точная, что удивляла даже его самого. Без одной минуты шесть он уже сидел, отдохнувший и готовый приступить к делу. Впервые за долгое время он обнюхал себя, пошлепал в душ снова и помочился на грязный коврик. На его лице расползлась улыбка радостного предвкушения.
Двадцатью семью минутами позже убийца уже ждал, припарковавшись на улице. Он увидел, как выбежала девочка, а женщина замешкалась где-то на выходе, но в тот же момент разглядел еще одного ребенка, выходящего из соседней двери. Он почувствовал, что сейчас ничего не получится, но только немного разочаровался. Хорошо, он увезет их днем. Это уж точно. Он сменил мотель, где служащий тихо перекрестился, и въехал в другой, где он отдохнет до полудня.
Позже убийца припарковал ворованную машину недалеко от дома Линчей и стал ждать, когда ребенок вернется из школы. Он сделал вид, что читает газету, — рабочий, который ждет кого-то. У него возникло странное острое чувство гармонии с природой. Жизнь растений всегда нравилась ему больше, чем жизнь животных, а жизнь животных — больше, чем жизнь людей. Люди были в самом конце этого эволюционного списка.
Вдруг его внимание привлекла маленькая девочка. Она шла еще с двумя детьми, мальчиком и девочкой. Они смеялись и громко разговаривали, перебивая друг друга. Это вызвало у него раздражение. Нальчик вскоре свернул, девочки тоже попрощались, и, когда его жертва уже направилась к своему дому, он крикнул:
— Эй! Извините! — Убийца подозвал ребенка к машине, приятно, добродушно улыбаясь. Он прекрасно знал, как ловились на эту удочку другие, и всегда использовал свою улыбку, когда ему это было нужно. Никто, даже самые проницательные и сдержанные, не может устоять перед улыбкой Дэниэла Банковского, когда он подзывает свою жертву, улыбкой невинной, сияющей, детской улыбкой доброго дяди с ямочками на щеках.
Ли Анна Линч — хорошая девочка, которая никогда не встречала незнакомцев. Она сразу же забыла тысячи предупреждений, увидев эту сияющую добрую улыбку, и подбежала к машине, чтобы узнать, что ему нужно.
Она не понимала, что он мямлит, но ноток слов был дружеским, и, подходя все ближе, она разобрала что-то вроде того, что она, наверное, дочка Линчей и что он друг Джека, старины Джека, и что очень важно, очень важно что-то... Девочка подходила все ближе и ближе к открытому окну, откуда ей улыбался этот человек и говорил что-то теплое, важное и срочное о Джеке и ее маме.
— Что вы говорите? — спросила она, стараясь понять.
— Я сказал, что Джек просил тебя передать эту записку маме. Это очень важно.
Убийца чувствовал, знал, видел, что свидетелей нет. Он схватил девочку за тонкую ручку, словно тисками, и втянул ее в машину через открытое окно так, как бы вы просунули мешок картошки. Потом ударил перепуганного ребенка по маленькой челюсти с почти деликатной точностью, и Ли Анна потеряла сознание.
Она лежала на дне машины, безжизненная, и он уверенным движением оторвал кусок ткани с ее одежды, вылез из машины и зашагал по направлению к дому. Убийца двигался быстро. Быстро прошел по двору, удивительно быстро и тихо, и большое, тучное тело на огромных кривых ногах подавалось вперед огромными, размером с квартиру, шагами.
Создавалось впечатление, что грациозный клоун-медведь, проворный толстяк, неуклюжий танцор, одетый в рубашку экстраразмера, раздувшуюся вроде паруса или движущегося тента, балансирующий на стволоподобных ногах, нес свое массивное тело по направлению к дому. Огромные, непрекращающиеся усилия этого человека указывали на магнетические толчки ударов его сердца.
Он отвезет женщину и ребенка в укромное место, которое специально для них подготовил в канализационной трубе. Потом схватит и всезнающего полицейского, и посмотрим, что будет, когда тот заявится туда спасать свою шлюху и ее отродье, увидим, понравится ли ему в подземном мире. Каторжник прошел через двор к дому, где жила женщина, мысленно уже пробуя ее и улыбаясь удовольствию от этого момента.
