Вячеслав Хватов - Охота на Сталина
Они решили пойти в сад «Эрмитаж». Погода стояла уже по летнему теплая. Начинала облетать сирень, а черемуха еще не распустилась и не принесла вместе со своим сладким запахом обязательные холода. Анастасия и Виктор мерили шагами дорожки «Эрмитажа» и молчали. Он не знал о чем говорить, а она и не пыталась ему помочь. А о чем он может ее спросить? Что ни тема — табу. По легенде Анастасия — дочь красного командира, погибшего в Туркестане в боях с басмачами. На самом деле, скорее всего — из дворян или из семьи какого-нибудь царского полковника. Да мало ли…
Наконец Виктор собрался с духом. Обычно незнакомые люди, когда им не о чем говорить, говорят о погоде. С этого он и начал.
Лето пролетело быстро. Анастасия оказывается жила в Москве уже два года, и все это время училась в университете, куда ее приняли как дочь героя без экзаменов. Закончить университет девушка должна была в сорок втором году, так что времени сработаться у них было достаточно, прежде чем зайдет речь о распределении молодых специалистов. Анастасия училась на геолого-разведочном, и когда Орловский задал вопрос Лутцу об их дальнейшей судьбе, тот усмехнулся и посоветовал Виктору не заглядывать так далеко. Мол распределения никакого не будет, как возможно не будет никакого университета вообще.
Орловский и сам видел, что в мире творится что-то непонятное. Уже несколько месяцев шла вторая мировая война. Англичане, американцы и иже с ними объявили ее Гитлеру, но вести боевые действия не торопились. Странные дела, странная война, а немецкая военная машина, тем временем, все ближе и ближе к границам СССР.
Орловский не мог не заметить и странных перемен в самом Яне Лутце. Вернее он со времени последнего «возвращения» Виктора не был похож сам на себя. Что могло произойти там, в темном прошлом Орловского, что эта надменная брезгливость, сквозившая в каждом взгляде швейцарского резидента, сменилась не наигранной теплотой. Ян опекал Орловского так, как этого не делал никто до этого.
Близилось назначенная дата свадьбы. Виктор все больше и больше нервничал.
Что за свадьба, если он даже ни разу не поцеловал невесту. Нет, конечно, он понимал, что свадьба фиктивная, но ведь одно другому не мешает. А так… на людях Анастасия ему улыбалась, строила глазки, нежно брала под руку, но когда они оставались одни, была с ним подчеркнуто холодна. Мол, работа есть работа, но всяк сверчок, знай свой шесток.
Орловский последнее время опять начал прикладываться к бутылке. Не так часто, конечно как раньше, но…
Стук металлической ложки по графину заставил притихнуть разошедшийся зал. Техническая интеллигенция — она такая! Ей не хватает курилки, чтобы обсудить вопросы мироустройства и планы на близящуюся получку.
Приведя народ к порядку, пузатый лектор из горсовета вытер лысину носовым платком и прокашлявшись начал:
— Как вы уже знаете, товарищи, капиталистическая гидра раздула пожар мировой войны. Весь рабочий люд во всем мире терпит лишения и готов дать своей крепкой мозолистой рукой дать под зад буржуйскому отребью. Надо им только помочь, товарищи! Братские коммунистические партии Германии, Италии, Англии готовы вести пролетариат за собой. Так неужели не протянем братьям руку помощи?
Сидевший рядом с Орловским завхоз треста вздохнул и достал кошелек.
— Не надо мелочиться, товарищи, — с места поднялся главный бухгалтер, заметивший телодвижения завхоза. — Предлагаю перечислить всю сентябрьскую заработную плату нашего треста и семи наших управлений в фонд имени Клары Цеткин. На борьбу, так сказать, за идеалы Ленина и в помощь нашим немецким товарищам.
В зале повисла тишина.
— Кто за? — первым поднял руку главбух. Постепенно, как грибы в лесу после дождя к потолку потянулись руки. Вскоре их и был целый лес.
— Единогласно!
Орловский держал руку и думал: — Интересно, эти люди на самом деле думают, что их помощь позволит рабочим в Германии повернуть оружие против своих хозяев? Или они просто боятся не поднять руку? Скорее всего действительно так думают, наивные. — Виктор вспомнил себя в школе красных командиров. Он еще совсем недавно (или тысячу лет назад?) был таким. Был готов отдать жизнь за правое дело и последнюю рубашку на борьбу с мировым капиталом. А теперь? А что теперь? Ведь его сослуживцы просто не понимают, что эти самые «немецкие пролетарии» сейчас маршируют по Польше, оставляя за собой трупы и сожженные дома. А что будут творить эти «пролетарии» в СССР в пятьдесят восьмом году? Но можно же это как-то не допустить? Знать бы как. Не Сталин же он, откуда ему знать? А Сталина убьют…
— Чего руку-то держишь? Опусти уже, — толкнул его локтем в бок Мишка Назарян из проектного.
— Эх, неизвестно когда теперь получится пивка попить, да и на футбол теперь месяц дорога заказана. Каждую копейку считать придется, — сокрушался все тот же Мишка, когда они толпой выходили из проходной.
Да уж, отдали свои кровные неизвестно на что. Это хорошо, что у меня есть мои «тридцать серебрянников», а то и свадьбу играть не на что было бы. — Виктор хлопнул Назаряна по плечу.
— Чего?
— Пошли в «Карась», вот чего. И Петро с Колькой бери. Угощаю.
— С чего это вдруг такая щедрость?
— Так свадьба у меня завтра.
— А-а-а, — Мишка хлопнул себя ладонью полбу. — Совсем забыл. Так тебе тем более в форме завтра быть надо.
— Не ссы, прорвемся. Заодно и разомнусь пивком-то.
На свадьбе Орловский нервничал пуще прежнего. Не проколоться бы, не заподозрил бы чего кто-нибудь. Здесь же помимо своих было полно чужого народу. Анастасия натащила своих подружек из университета, да и ему пришлось пригласить несколько сослуживцев.
Весь вечер Виктор боролся с устойчивым желанием надраться, но каждый раз, когда он хватался за бутылку, Ян проводил указательным пальцем себе по шее. Башку отрежу, мол. Да и Анастасия постоянно висла у него на руке.
— Правильно. Не давай ему пить, дочка, — мямлил с набитым ртом усатый сибиряк, игравший роль его дальнего родственника, — он еще свое ночью должон отработать. А то вишь, какой жених из полена.
Только когда последнее такси увезло последнего гостя, Орловский налил себе до краев фужер из-под шампанского и осушил его одним махом.
До их квартиры Анастасию с Виктором довез Лутц на своей служебной машине. На данный момент он был какой-то шишкой в потребкооперации. Эта должность позволяла ему ездить по стране и обделывать свои темные делишки.
Поднявшись по лестнице, Орловский нетвердой походкой подошел к квартире и раза с третьего открыл двери. Анастасия следовала за ним тенью, но не вмешивалась и не сказала ни слова.
Правильно. Так и должна поступать настоящая жена. Но ведь Анастасия не настоящая.
Виктор включил в коридоре свет и, достав из кармана недопитую бутылку, направился на кухню. Допивать. Жена скользнула в комнату.
Когда Орловский дотащился-таки до своей раскладушки и, не раздеваясь, прямо в костюме жениха брякнулся поверх покрывала, Анастасия уже спала.
Так началась семейная жизнь Виктора Орловского.
Глава 10
ПРОФЕССОР ВЕРШИНИН
Калининская область. Калязинский р-н. г. Калязин. Ул. Ленина д. 7 06.06.1958 г
Он открыл глаза от того, что едва не захлебнулся водой, которой ему плеснули в лицо из ведра.
Ну, Анастасия, погоди! Так поступить с мужем в первое брачное утро!
Но перед ним стояла вовсе не жена, а ухмыляющийся эсесовец, чьи лапы с закатанными по локоть рукавами, сжимали резиновую дубинку.
Напротив, вдоль стены расхаживал тот самый офицер, что стоял накануне в воротах базара.
— Ви ест Виктор Орловски? — штурмбанфюрер стянул с правой руки лайковую перчатку.
— А то вы не знаете, — ответил на чистейшем немецком Орловский
Левая бровь офицера удивленно поползла вверх.
— А вы не так просты, как могло бы показаться на первый раз. Тем лучше. Значит мы с вами прилично сэкономим время, — штурмбанфюрер прошелся вдоль стены, поигрывая перчаткой. Ему как будто не терпелось съездить ей Орловского по мордасам. — Где вы так хорошо научились говорить по-немецки?
— В конторе у герра Фон Ортеля в тридцать восьмом году.
На этот раз штурмбанфюрер ничем не выдал своего удивления. Разве что размахивать перчаткой перестал. Виктору стало понятно, что Фон Ортеля офицер знает.
— Хорошо. Это мы проверим. Может так оно и есть, а может вы знаете, что Фон Ортеля подорвали в сорок шестом партизаны под Екатеринбургом. Кстати, где вы были в сорок шестом?
Сказать ему, что в сорок шестом я нигде не был, потому что, в сорок шестом я не был пока вообще? Так не поверит же!
— Ну давайте врите, врите быстрее, — перчатка в руках у штурмбанфюрера вновь задергалась.
