Джеффри Арчер - Ни пенсом больше, ни пенсом меньше
— Он в своей ложе, — сказал Джеймс в передатчик.
— А ты где? — спросил Жан-Пьер.
— Прямо под ним, на уровне земли, возле букмекера по имени Сэм О'Флаерти.
— Джеймс, будь с ирландцем вежлив, — заметил Жан-Пьер. — Через несколько минут мы подойдём к тебе.
Джеймс смотрел на огромную белую трибуну на десять тысяч человек, откуда великолепно просматривался весь ипподром. Он отлично отдавал себе отчёт, что ему будет непросто выполнить задание: придётся постоянно избегать родственников и друзей. Первым был граф Галифакс, потом эта страшненькая девица, которую он так неосмотрительно согласился сопровождать на бал королевы Шарлотты прошлой весной. Как же звали это худосочное создание? Ах, да. Достопочтенная Селина Уоллоп. Очень подходяще. Девица была в мини-юбке, вышедшей из моды года четыре назад, и шляпе, которой явно было не суждено вообще когда-либо стать модной. Джеймс надвинул свою шляпу на глаза и принялся усердно смотреть в противоположную сторону, делая вид, что увлечён разговором с Сэмом О'Флаерти о заезде на Приз короля Георга VI и королевы Елизаветы. Ирландец изо всех сил выкрикивал ставки на фаворитов:
— Розали — шесть к четырём, владелец — тот самый знаменитый американец миллионер Харви Меткаф, жокей — Пэт Эддери.
Эддери все пророчили, что он станет самым молодым чемпионом-жокеем. А Харви всегда поддерживал победителей.
Стивен и Жан-Пьер подошли к Джеймсу со стороны сумки О'Флаерти. Его помощник стоял рядом на перевёрнутом ящике из-под апельсинов и усердно размахивал руками, словно моряк-сигнальщик на борту тонущего корабля.
— Что предпочитаете, джентльмены? — обратился Сэм к молодым людям.
Стивен недоуменно нахмурился, но Джеймс не растерялся:
— Пять фунтов в оба конца на Розали, — и протянул хрустящую десятифунтовую купюру, получив взамен небольшую зелёную карточку с серийным номером и штемпелем «Сэм О'Флаерти» посредине.
— Надо полагать, Джеймс, что этот поступок — существенная часть твоего — пока ещё неизвестного нам — плана? — съязвил Жан-Пьер. — Скажи-ка мне, друг мой, что это нам даст в случае победы?
— 9 фунтов 10 пенсов после вычета налогов, если Розали выиграет, — вмешался в разговор Сэм О'Флаерти, окурок сигары у него во рту двигался в такт с его губами.
— Ничего не скажешь, большой вклад в миллион, Джеймс. Ладно, мы пошли к загону для владельцев скакунов. Дашь нам сразу знать, как только Харви выйдет из ложи. Скорее всего это произойдёт где-то без четверти два: он пойдёт посмотреть на свою лошадь и переговорить с жокеем. Они стартуют в два часа, следовательно, у нас в запасе целый час.
Официант откупорил очередную бутылку «Крюг» 1964 года и стал разливать шампанское гостям Харви — трём банкирам, двум экономистам, паре судовладельцев и популярному журналисту из Сити.
Харви всегда предпочитал, чтобы его гости относились к категории известных и влиятельных. Обычно он приглашал тех людей, кто не мог бы отказаться от его приглашения в надежде получить в делах с ним некие преимущества. Он был доволен компанией, которую собрал на это значительное для него событие. Старшим среди гостей был сэр Говард Додд, престарелый председатель коммерческого банка, носящего его имя, вернее, имя его прапрадеда. Сэр Говард, прямой, как шомпол, весьма высокий джентльмен, больше походил на гвардейца-гренадера, чем на респектабельного банкира. Единственным его сходством с Харви были волосы, или, точнее, отсутствие таковых у обоих. При нём находился молодой секретарь, умный и перспективный тридцатилетний Джейми Кларк, сопровождавший председателя для страховки, чтобы тот не совершил для банка ничего такого, о чём мог бы впоследствии пожалеть. В глубине души Кларк восхищался деловыми качествами Меткафа, но считал, что это не тот клиент, с которым стоит иметь дело их банку. Как бы то ни было, нельзя сказать, что сегодня он неохотно отправился на скачки.
Оба экономиста — Колин Эмсон и Майкл Хоган из Гудзонского института — приехали сюда, чтобы проинформировать Харви, в каком удручающем состоянии находится английская экономика. Экономисты являлись полной противоположностью друг другу. Эмсон выбился из низов. В пятнадцать лет он бросил школу и занялся самообразованием. Используя своих знакомых, он создал компанию, специализирующуюся на вопросах налогообложения. Компания процветала благодаря привычке английского правительства проводить новый финансовый закон раз в несколько недель. Рослый, надёжный и добродушный, Эмсон всегда был готов прийти на помощь Харви, побеждал ли тот или проигрывал. В противоположность ему Хоган получил дипломы всех полагающихся в его сфере деятельности заведений — Винчестера, Тринити-колледжа в Оксфорде и Уортонской школы бизнеса в Пенсильвании. Он недолго работал в Лондоне в компании «Маккинзи», специализирующейся на консультациях по управлению, и со временем стал одним из ведущих экономистов Европы. Видевшие его стройную, подтянутую фигуру не удивились бы, узнав, что он является игроком в теннис международного класса. Темноволосый, кареглазый Хоган не сводил взгляда с Харви, с трудом скрывая своё презрение к этому миллионеру. Он в пятый раз получил приглашение на Аскот. Похоже, Харви не считал слово «нет» отказом.
Почти неразличимые, братья Кундас, англичане греческого происхождения во втором поколении, оба черноволосые, смуглые, с густыми тёмными бровями, обожали скачки почти так же, как корабли. Никто не знал, сколько им лет. Возможно, они и сами не знали. И наконец, ещё один гость Харви — Ник Ллойд из «Ньюс оф уорлд» — приехал, чтобы наскрести хоть немного грязи о своём хозяине. В середине 60-х он близко подобрался к разоблачению Меткафа, но другой, более смачный скандал перебил его материалы, и в течение нескольких недель статьи о Харви не могли попасть на первую полосу газеты. А к тому времени, когда скандал угас, Харви сбежал. Ллойд, ссутулившись над неизменным тройным джином с едва различимым тоником, с интересом разглядывал пёструю толпу.
— Вам телеграмма, сэр.
Харви грубо толстым пальцем вскрыл конверт. Аккуратность как черта характера у него напрочь отсутствовала.
— Это от моей дочери Розали. Молодчага, вспомнила о старике, да ведь и я не зря назвал кобылу в её честь. Ну все, давайте пошли есть.
Приглашённые охотно заняли места за столом. Им подали вишисуаз[38], фазана и клубнику. Харви безудержно болтал, но гости не обращали внимания на это обстоятельство, понимая, что он нервничал перед заездом: Меткаф жаждал выиграть этот приз больше, чем кто другой в Америке. Сам Харви не мог бы объяснить почему. Возможно, причина заключалась в особой атмосфере Аскота, которая ему так нравилась, — сочетание сочной зелёной травы и изысканной обстановки, элегантные зрители и безупречная организация, — в общем, весь мир смотрел и завидовал.
— У вас в этом году отличные шансы, Харви, — обратился к нему престарелый банкир.
— Видите ли, сэр Говард, на лошади герцога Девонширского, Краун Принсесс, жокей Лестер Пиггот, а лошадь королевы, Хайклиер, вообще все признают фавориткой, поэтому не стоит недооценивать соперников. Если приходишь третьим два года подряд, а потом, хоть и фаворит, не занимаешь призовое место, то со временем начинаешь сомневаться, что хоть одна из твоих лошадей победит в будущем.
— Ещё телеграмма, сэр.
Снова толстый мизинец Харви разорвал конверт.
— «Наилучшие пожелания и удачи в заезде на Приз короля Георга Шестого и королевы Елизаветы». Это от служащих вашего банка, сэр Говард. Ещё шампанского, джентльмены.
Принесли ещё одну телеграмму.
— Харви, при таком потоке телеграмм вам нужен отдельный кабинет на почте.
Все дружно засмеялись незамысловатой шутке сэра Говарда. Харви опять зачитал телеграмму вслух:
— «Сожалею невозможности быть вами Аскоте. Скоро вылетаю Калифорнию. Буду благодарен найдёте старого друга профессора Родни Портера лауреата Нобелевской премии Оксфорде. Покажите английским буквоедам, чего стоите. Уайли Б. Аэропорт Хитроу». Это от Уайли Баркера, того самого парня, что спас мне жизнь в Монте-Карло: он удалил мне из желчного пузыря камень величиной с булочку, которую вы сейчас едите, доктор Хоган. А скажите на милость, каким боком я найду этого профессора Портера? — Харви повернулся к официанту. — Найдите моего шофёра.
Через несколько секунд щеголеватый Гай Сэлмон подхалимисто изогнулся перед Харви, ожидая распоряжений.
— Здесь сегодня находится профессор из Оксфорда Родни Портер. Иди и найди его.
— Как он выглядит, сэр?
— Я-то откуда знаю, — ответил Харви. — Как профессор.
Шофёр с сожалением констатировал тот факт, что его планы весь день простоять у ограды, глазея на скачки, рухнули, и вышел из ложи, предоставив Харви и его гостям наслаждаться клубникой, шампанским и неиссякаемым потоком телеграмм.
