Анри Лёвенбрюк - Бритва Оккама
— Скажите, а виски у вас не найдется?
Она приподняла брови:
— Я припасла для нас бутылку хорошего бордо. А ты всегда говоришь «вы» женщинам, с которыми только что занимался любовью?
Ари взглянул на открытую бутылку, стоявшую на низком столике.
— Выглядит очень соблазнительно, но признаюсь вам, что охотно выпил бы виски, — сказал он с легким вызовом.
Он предпочитал обращаться к ней на «вы». Это была его маленькая месть. Моне не удастся одерживать верх в каждом раунде.
— В кухне, у тебя за спиной, в шкафу над мойкой.
Ари отправился за бутылкой, на ходу заправляя в джинсы рубашку. Когда он вернулся в гостиную, Мона Сафран наливала себе вино. Он взял пустой бокал и сел напротив нее с бутылкой виски в руке.
— Ладно… С этим покончено, — сказала она, отпив глоток вина.
Ари провел рукой по взлохмаченным волосам и издал нервный смешок.
— Это значит, что теперь вы расположены поговорить со мной? — поинтересовался он, наливая себе виски.
— Я всегда замечала, что после любви мне легче даются признания.
— Можете меня не стесняться. А если к вам не вернется память, перенесем разговор на потом.
— Не переоценивай себя, Ари.
Маккензи проглотил виски. Разговаривать с этой женщиной, как и заниматься с ней любовью, было сродни борьбе — одновременно раздражающей и возбуждающей. Похоже, ей вообще нравилось сражаться.
— Ну так скажите мне, Мона, какая связь между всем этим и Вилларом из Онкура? Как вообще мы здесь оказались?
Мона взглянула ему в лицо, словно все еще не знала, стоит ли ей говорить или лучше промолчать. Потом поджала под себя ноги и широким жестом обвела пространство вокруг них:
— Видишь этот дом? Он необычный. Мы, компаньоны долга, называем такой дом «кайенной». Вообще-то этот дом — кайенна Онкура.
Озадаченный Ари нахмурился:
— Вы? Вы хотите сказать… что вы тоже…
— Да. Хотя я не совсем компаньон долга, скажем, я облечена правами в компаньонаже. Я то, что называют Матерью.
— Так вот что связывало вас с Полем? Компаньонаж?
— В некотором роде. А ты думал, я его любовница?
Ари пожал плечами, не желая признаваться, что эта мысль действительно мелькала у него в голове.
— Я не сплю со всеми встречными мужчинами, Ари.
— Выходит, мне следует поблагодарить вас за оказанную честь.
Она подняла глаза к потолку.
— Значит, с Полем вас сблизил компаньонаж?
— Я Мать этой кайенны, а Поль регулярно бывал здесь.
— Если не ошибаюсь, Мать у компаньонов нечто вроде управляющей, которая занимается кайенной, верно? А я полагал, у вас картинная галерея.
— Моя роль скорее символическая, Ари. Знаешь, сейчас кое-что изменилось, но долгое время кайеннами действительно управляли женщины. Такие дома были во всех городах Франции, и молодые компаньоны, совершавшие свое путешествие, за небольшую плату находили в них приют. Мать действительно управляла домом. Она содержала кайенну, размещала вновь прибывших, кормила их и в то же время была наделена материнской властью в этом мужском сообществе. Молодые встречали здесь других подмастерьев, а также мастеров, которые обучали их своему искусству и приобщали к строительству…
— Ладно-ладно… Но вы же не станете утверждать, что вы управляющая домом для приезжих молодых компаньонов долга? А значит… Если вы оказываете им такой же гостеприимный прием, как мне, путешествие придется им по вкусу!
— Забавно. Какой изысканный комплимент! — съязвила она. — Нет, Ари. Молодые компаньоны здесь не останавливаются. Кайенна Онкура не такая, как прочие, к тому же о ней известно лишь немногим…
— Позвольте, я угадаю: тем, кого сейчас убивают одного за другим?
Она кивнула и снова отхлебнула вина. Ари начинал понимать, какова ее роль во всей этой истории. Но многое оставалось непонятным.
— Значит, Поль ничего не рассказывал тебе о ложе Виллара из Онкура?
— Ничего.
— Выходит, он умел хранить тайну лучше, чем большинство из нас. Ах, если бы и другие держали язык за зубами…
— Так скажите, что это за пресловутая ложа Виллара из Онкура?
— Тебе очень хочется знать, верно?
Ари промолчал. Ответ казался ему достаточно очевидным.
— Слушай, Ари, я готова тебе рассказать, но взамен хочу кое о чем попросить.
Аналитик усмехнулся:
— В самом деле? О чем же?
— Я хочу, чтобы ты рассказал мне все, что тебе известно. А еще… мне нужна твоя защита.
— Моя защита?
— Надо мной нависла угроза, Ари. Вот почему я попросила тебя приехать сегодня вечером. До сих пор я думала, что справлюсь сама, но остальных убивают одного за другим, и мне стало страшно. В ложе было шесть членов. А осталось двое. И я следующая в списке.
Ари медленно кивнул. Туман, который только сгущался с тех пор, как убили Поля, понемногу рассеивался. Получается, что четыре жертвы связывала их принадлежность к одной, к тому же необычной, ложе. А мотивом для убийц послужила некая тайна, которую они хранили.
— Если вы все мне расскажете, Мона, я гарантирую вам и шестому члену ложи круглосуточную защиту полиции до тех пор, пока виновные не будут задержаны.
— Нет. Никаких легавых. Только ты.
— Вы хотите, чтобы я защищал вас один?
— Да.
— Вы принимаете меня за Рэмбо?
— Нет, за лучшего друга Поля. Я знаю, что ты защитишь меня лучше, чем двое дежурных полицейских. И я хочу вести расследование вместе с тобой. Думаю, мы идем по одному следу.
Ари задумался. На что она намекает?
— Альбер Крон, этнолог?
— В том числе.
— Так вот почему я видел вас сегодня на конференции. Как вы его заподозрили?
— Сильвен Ле Пеш ему проговорился. Мы с Полем обнаружили, что Сильвен позволил себя провести. Он все ему выболтал…
Значит, была утечка. Один из членов ложи открыл их тайну, и это спровоцировало серию убийств. Но какая тайна могла развязать такую кровавую бойню?
— Одного я не понимаю, Мона. Почему вы с Полем с самого начала не обратились в полицию? И почему вы не рассказали мне раньше?
— Потому что все мы поклялись никому не открывать ни существование нашей ложи, ни ее назначение. Только что я нарушила свою клятву.
— Вы послали мне анонимное письмо с именем Паскаля Лежюста?
— Нет. Вероятно, это был Жан.
— Жан?
— Шестой компаньон, мастер ложи. Кроме меня, в живых остался только он. Если он тебе написал, то он тоже клятвопреступник.
— Из-за вашего молчания уже убиты четыре человека, Мона.
— Мы всегда знали, чем рискуем. С самого основания ложи.
Ари покачал головой. Что за бред! Ему все еще не верилось, что Поля убили из-за его принадлежности к тайной ложе, члены которой поклялись хранить тайну до самой смерти… Это совершенно не вязалось с его представлением о друге отца. Но факты говорили сами за себя.
— Простите, Мона, но я словно в кошмарном сне. Эта ваша клятва! Будто школьники на переменке поклялись на крови в вечной дружбе…
— Поверь, Ари, ложа Виллара из Онкура меньше всего похожа на школьное братство.
Ари решил, что настало время задать самый главный вопрос. Если мотивом убийств была тайна, которую во что бы то ни стало хотели сохранить шесть человек, ему необходимо узнать, в чем она заключается.
— Мона… Чем же ваша ложа так отличается от других? В чем ваша тайна?
— Ты так и не дал мне обещание, которое я просила.
Ари вздохнул:
— Я обещаю защищать вас, Мона.
— И позволить мне расследовать это дело вместе с тобой.
Он задумался. Перспектива вести расследование вдвоем с Моной Сафран не слишком привлекала его, да и Лоле это вряд ли понравится. Но разве у него есть выбор? К тому же галеристке вся история известна лучше, чем ему, и ее помощь окажется весьма кстати.
— Договорились, Мона. Но играем по моим правилам. И без глупостей. Вы помогаете мне в расследовании, но не вздумайте лезть на рожон. И не спорьте со мной.
— Идет.
Мона встала, налила себе еще вина и выглянула в окно. Снаружи по-прежнему кружился снег. Она помолчала, вглядываясь во тьму, затем снова села на диван. Ее лицо совершенно изменилось. Ари не сомневался, что перед ним наконец истинная Мона Сафран. Маска спала, и теперь женщина готова без всякого притворства открыть ему душу.
— Ложу Виллара из Онкура в тысяча четыреста восемьдесят восьмом году основал некий Мансель. Но, как ты уже понял, это не обычная ложа Гильдии мастеров. По правде сказать, она единственная в своем роде. Если я начну с самого начала, боюсь, это займет много времени…
— Я никуда не тороплюсь, — заверил ее Ари, поудобнее устраиваясь в кресле.
— Вообще в истории этой рукописи тринадцатого века много неясного. Как ты знаешь, долгое время судьба тетрадей оставалась неизвестной. В тысяча восемьсот двадцать пятом году их нашли вновь в ящиках старого книжного шкафа в аббатстве Сен-Жермен-де-Пре. Такова, по крайней мере, официальная версия. На самом деле все не так просто.
