Анна Белкина - G.O.G.R.
ЗЗЗЗЫННЬ — заголосил в прихожей телефон и мгновенно включил Сидорову мозги. Он едва не выронил на коленки последний свой бутерброд — так резко они включились. «Кто это ещё в воскресенье?» — удивился Сидоров, невесело подозревая, что нужно будет ползти на работу и снова возиться с «жертвами чертей». Сидоров страшно не хотел поднимать трубку, думал даже отсидеться, пока закончится время вызова и телефон перестанет звонить. Но честь и совесть не позволили: а вдруг это действительно звонят с работы? АОН сломался, поэтому трубку придётся взять…
— Санчес! — взвизгнули там, в мембране, и в ухе Сидорова зазвенел тонкий колокольчик. — Санчес, ты знаешь??
Сидоров отодвинул трубку от уха: слишком уж громко там визжали. Сидоров узнал того, кто его побеспокоил: «Донецкий Ван-Хельсинг» Брузиков — давний друг, отличный парень, однако о-очень увлечённый сверхъестественным.
— Чего? — недовольно пробурчал Сидоров, когда Брузиков наконец-то перестал вскрикивать.
— Санчес, ты говорил, что у тебя у соседей никто не живёт?? — взвизгнул в ответ Брузиков, и Сидорову стало не по себе: снова квартира эта дурацкая…
— Не живёт! — твёрдо сказал Сидоров, стараясь казаться железобетонно спокойным.
— Живёт! — возразил Брузиков. Кроме его визга сержант слышал в трубке ещё какие-то щелчки и глухие удары, словно бы кто-то там рядом с Брузиковым колет щепу и забивает гвозди. — Я вчера… — начал он, а потом — резко передумал. — Санчес, я тут недалеко от тебя, сейчас, причапаю и расскажу, подожди!
Отвязаться от Брузикова было невозможно: если он вознамерился «причапать» — сбить его с курса не сможет и айсберг. Придётся терпеть.
«Причапал» Брузиков практически мгновенно, как будто бы стоял у Сидорова в подъезде и звонил с мобильного. Не прошло и десяти минут, как «Ван-Хельсинг» вовсю ляпал к Сидорову в дверь. Сержант мог бы не открыть, но Брузиков будет ляпать до посинения, и его услышат соседи.
— У меня есть звонок! — Сидоров выдвинулся в подъезд и поймал руку Брузикова, которая по инерции собралась ляпнуть ему в нос.
— Он у тебя не работает! — пискнул Брузиков и рывком вернул себе свою руку. — Поломаешь мне кости, Шварц! — обиделся он, разглядывая своё запястье.
— Не развалишься! — проворчал Сидоров. — Давай, заползай уже!
— Ура! — обрадовался Брузиков и проворно занял собой прихожую Сидорова. «Донецкий Ван-Хельсинг» всегда странно одевался. Сегодня он тоже не сделал исключения. Его костюм выглядел так: шорты цвета хаки, наделённые мириадами карманов, такая же жилетка и футболка чистого канареечного цвета с головой Даффи Дака спереди. Венчала «картину» зеленая бейсболка, что не сверкала новизной уже наверное, лет десять. За спиной же уфолога болтался его любимый рюкзак болотного цвета, набитый неизвестно чем.
— У тебя в соседней квартире живёт какой-то чувак! — вывалил информацию Брузиков и прошествовал на кухню Сидорова, позабыв освободить ноги от кроссовок.
— Эй, разуйся! У меня тут квартира, а не птичник! — закричал ему вдогонку Сидоров.
— Прости, Санчес… — Брузиков вернулся и скинул кроссовки рядом с туфлями сержанта. Сидоров невольно сравнил их и определил, что размер ноги у Брузикова, наверное, сорок седьмой.
— А насчёт чувака — ты, наверное, ошибся… — робко начал Сидоров, убеждая себя в том, что соседняя квартира пустует.
— Нет! — возразил Брузиков и во второй раз откочевал на кухню Сидорова, схватил со стола его третий, не начатый бутерброд и отправил его к себе в рот.
— Это мой… — пискнул Сидоров.
— Спасибо! — поблагодарил Брузиков и продолжил стращать сержанта инопланетянами и вампирами:
— Я вчера охотился, — увлечённо рассказывал Брузиков, уплетая бутерброд, который Сидоров ему уже подарил. — Сидел в засаде как раз возле твоей берлоги. И тут увидел, как в окне прямо рядом с тобой кто-то включил свет! Вон там! — Брузиков показал остатком бутерброда на ту стенку, что была смежной с дьявольской пустой квартирой. — У меня память — как у Штирлица. Я отлично запомнил, как ты сказал, что там никто не живёт! А тут — свет! Санчес, пожалуйста, ведь ты же мент! — Брузиков проглотил бутерброд и сложил свои ручки в молитвенной позе Мадонны. — Давай слазим туда и всё узнаем, а?
— Миха, ты что? — изумился Сидоров. — Хочешь, чтобы я вскрыл чужую квартиру??
— Но она же ничья! — умолял Брузиков. — Тем более, там жил ваш жулик… Ну, ты же мент, скажи, что ищешь его следы… Там может быть вампир, Санчес! Ты живёшь по соседству с вампиром!
— Ты — псих! — постановил Сидоров. — Ты к психиатру сходить не пробовал?
— Все вы так говорите! — обиделся Брузиков. — А я столько их уже видел! Они всегда селятся там, где никто не живёт, или кто-то умирает, потому что в таких местах полно чёрной энергии! Я эксперт в этих делах, понимаешь, Санчес?? Я знаю, что ты — в опасности! Они же едят людей!
Слушая эти сумасшедшие вопли, Сидоров старался выглядеть скептиком и взирал на беснующегося уфолога с высоты деланного безразличия, однако в душе был снедаем мистическим страхом. В дальнем углу за холодильником опять привиделись Горящие Глаза.
— У меня есть план! — радостно заявил Брузиков, оглядываясь, очевидно, в поисках другого бутерброда. Нет, гражданин Брузиков, не найдёте: Сидоров уже всё съел. — Вампиры днём спят, и поэтому мы не рискуем пока что быть укушенными. Зайти в его квартиру надо прямо сейчас, пока не зашло солнце!
— У меня тоже есть план! — Сидорову надоело возиться с сумбурным Брузиковым, он не собирался ни под каким предлогом влезать в соседнюю квартиру, и поэтому решил избавиться от уфолога. — Сейчас ты пойдёшь домой! Иди!
Сидоров схватил друга за рюкзак и потащил в прихожую с целью дальнейшего выбрасывания в подъезд. Брузиков, естественно, сопротивлялся, что-то пищал и ныл, плескал ручками, но Сидоров был непреклонен и прямою наводкой буксировал его к входной двери.
— Будешь мне ещё хоть раз в засаде сидеть — в обезьянник забью! — мрачно пообещал Сидоров, пихая Брузикова. — Пора лишить тебя лицензии на охоту, а то ещё поранишь кого-нибудь! Вон, сколько кольев настругал — под статью загремишь за оружие, но я тебя вытаскивать не буду!
— Да я же спасаю тебя! — захныкал Брузиков, вырываясь. — Я уже давно за твоим домом наблюдаю!
Сидоров молча распахнул входную дверь и пересадил Брузикова через порог.
— Иди, отдохни! — сказал он, толкнув уфолога к лестнице. — И не забивай мне голову своими пришельцами — и так забита!
Брузиков повернул к Сидорову донельзя униженное и оскорблённое лицо и плаксиво проныл:
— Ну ты и бука! Не хочешь — без тебя справлюсь!
После этого Брузиков поправил сбившуюся на затылок кепку и пополз вниз по лестнице.
Сидоров дождался, пока он сползёт и выйдет из подъезда и после этого с победой вернулся домой. Достал его уже тот Брузиков с его «зелёными человечками». В чужую квартиру лезть… Ещё чего!
* * *Все соседи Утюга уже отправились назад, в не столь отдалённые места, откуда их и привозили на опознание Зубова. Утюг же всё оставался у Недобежкина в изоляторе, потому что допросить его у милицейского начальника не хватало ни времени ни сил. Утюг томился в камере по соседству со Свиреевым «Шубиным» и по ночам слышал, как последний надсадным волком воет песни: «Ты добычи не дождёшься, чёрный ворон, я не твой», «С вором ходила, вора любила. Вор воровал — воровала и я», «Не предавай — не предавал, не убивай — не убивал, не пожалей — отдам последнюю рубаху. Не укради — вот тут я дал в натуре маху». Утюг постоянно находился в «концертном зале», и из-за этого не мог уснуть. Тем более, что вокальные данные Свиреев имел весьма неказистые.
Уехав из психушки, Недобежкин вдруг забыл про воскресный отдых и выказал непреодолимое желание работать.
— Едем в отделение! — решил он. — Утюга будем крутить!
Ежонков понял, что не попадёт сегодня домой до вечера и обиделся:
— Ну, Васёк, подумай: я только с женой помирился… А ты? Она же думает, что я ей изменяю… Уже и по воскресеньям ухожу неизвестно куда!
— На работу! — поправил Недобежкин. — Неужели ты в своём СБУ никогда не выходил на работу по выходным??
— Нет! — отказался Ежонков. — У меня железный график. И, если у профайлера нерабочий день — его никто не дёргает, а все ждут, когда профайлер выйдет на работу по графику!
Пётр Иванович знал, что Ежонков врёт про график. СБУ — та же милиция. А когда это в милиции был «железный график»??
Ежонков всю дорогу до отделения куксился, а Недобежкин придумывал вопросы, которые будет задавать Утюгу. Отделение встретило их пустыми тихими коридорами, запертыми кабинетами и молчаливыми цветами на подоконниках. На службе сегодня были только два человека: дежурил Усачёв и Белкин охранял изолятор.
