Дарья Донцова - Приведение в кроссовках
– Не волнуйтесь, скоро закончат.
Побыстрей бы…
В эту минуту до меня донесся тихий скрип снизу. Руки сами собой схватили толстенную “Историю цивилизации”, ноги понесли меня в буфетную. Приоткрыв дверь, я увидела у стола привидение. На этот раз струящаяся материя не покрывала призрак с головой. Сегодня длинные, какие-то неживые, белые-белые пряди падали на плечи, а потом уже начинался саван, спускавшийся до полу. Фантом поднял руки… Я осторожно подкралась сзади и со всего размаха треснула его “Историей цивилизации” по макушке. Раздался сдавленный крик, и привидение рухнуло на пол, явно потеряв сознание. Издав радостный вопль команчей, я посмотрела на поверженного врага. Иногда я смотрю по телику ужастики, и в них фигура призрака, получившая пинок от человека, начинает медленно “испаряться”, эта же и не думала исчезать.
Я присела на корточки, ну-ка, кто бродил тут по ночам, пугая меня. Ухватив нечто за волосы, я повернула его голову физиономией к себе и заорала, на меня смотрело лицо Лели Сыромятниковой. Послышался топот, лай, затем дверь в буфетную с треском распахнулась.
– Случилось… – завела Маня, потом дочь увидела меня и обрадовалась:
– Мусечка пришла. Затем ее глаза переместились вниз.
– Муся, что с Лелей?
– Я стукнула ее по голове “Историей цивилизации”, погоди, видишь, “Скорую” вызываю.
– Но зачем ты треснула Лельку? – недоумевала Маня.
Впрочем, тот же вопрос задал и врач, прибывший на место происшествия.
– Зачем вы ударили ребенка по голове тяжелым предметом?
– Случайно.
Доктор вскинул брови:
– Случайно?
– Ну я приняла ее за привидение.
– За кого? Простите, девочка в ночной рубашке, вы что живете в магазине?
– Да, временно.
– Дата рождения больной, – спросил фельдшер.
– Не знаю, – растерялась я, – Маня, подскажи.
– Вы не помните день рождения собственного ребенка?
– Это не моя дочь.
– А чья?
– Банкира Сыромятникова.
– Ага, – попытался врубиться в ситуацию доктор, – вы вошли на кухню…
– Погодите, – влезла Маня, – тут кто-то ходил, светил за витриной, мы его ловили, мама испугалась, решила, будто это привидение, да еще Сомс мышь у меня в волосах запутал!
– Мышь в волосах?
– Ну да, – начала я растолковывать, – Сомс ее сам не съел, а принес Мане, в благодарность, потом я одна осталась, а он, призрак, по залу носился, Хучик его испугался.
– Ничего не понимаю! – взревел врач. – А это кто – Сомс и Хучик? Тоже дети банкира Сыромятникова?
– У моего папы звери не рождаются, – рассердилась полностью оклемавшаяся Леля. – Сомс – кот, а Хуч – мопс, странно только, что их тут сейчас нет.
– Я их не пустила, – ответила Маня, – думала, врачу помешают, все в зале: Банди, Снап, Жюли, Черри, Хуч, Сомс, Клеопатра и Фифина.
– Это столько собак? – протянул врач, косясь на меня.
Представляю, что он расскажет коллегам, вернувшись с дежурства! Был на вызове, ночью, в книжном магазине, где директриса била по голове “Историей цивилизации” привидение, а вокруг ходила стая собак.
– Сомс, Клеопатра и Фифина – кошки, – сказала Леля.
– Госпитализировать будем?
– А надо? – испугалась я.
– Я обязан предложить, если вызов в общественное место.
– Но мы тут живем! – воскликнули девочки.
– Так как? – надулся доктор.
– Никуда не поеду! – завопила Леля. – У меня ничего не болит!
– Если у обезьяны сотрясение мозга, ее тошнит, – с умным видом заявила Маня. – Лелька, тебя мутит?
– Я не мартышка, – обиделась Леля.
– Да уж, человек больше по строению на свинью смахивает, – сообщила я.
– Вот что, – разозлился доктор, – хватит, мы уезжаем. Ничего страшного с девочкой нет, шишка только вскочила, тепло приложите.
– Ну сказали! – возмутилась Маня. – Холод надо!
– Ты профессор? – обозлился врач.
– Нет, – с достоинством сообщила Маруся, – только, если обезьяна ушиблась, надо лед класть.
– А человеку тепло!
– Лед и мазь “Троксевазин”, чтобы синяка не было, – стояла на своем Маня.
– То-то твоя подруга обрадуется, когда ты ей по волосам жирную мазь развозюкаешь. Грелку на темя!
– Пузырь со льдом!
– Мишка, бери чемодан, и уходим от психов!
– Сам ты только с одной гирус ректум в голове, – возвестила Маруся, в пылу спора забыв о всяких приличиях.
– А вот мы сейчас в милицию позвоним! – рявкнул фельдшер, по виду чуть старше Маруси. – Вызвали по ерунде, да еще материтесь!
– Ой, не могу! – захохотала Маня. – Он не знает, что такое гирус ректум, двоечник! Это же самая большая извилина, которая делит мозг на два полушария.
– Ну, – ехидно заметил врач, – я вижу, тут собрались сплошняком Гиппократы, уходим.
Мы не стали их останавливать. Громыхая железным чемоданом, бригада вышла в зал.
– Леля, прости, – завела я, и тут раздался дикий вопль, лай и грохот.
Мы с девчонками выскочили в торговый зал и увидели разбросанные кругом справочники, энциклопедии и книги по домашнему хозяйству. Доктор стоял на высоком прилавке, фельдшер вскочил на огромный стеклянный аквариум.
– Что случилось? – возмутилась я.
– Там, – проблеял доктор, – там собака Баскервилей…
Я глянула в ту сторону, куда указывал врач.
– Это наши питбуль и ротвейлер, идите наверх, мальчики.
Снап и Банди повиновались и легко взбежали по лестнице.
– Просто ужас, – сообщил врач, слезая с прилавка, – давай, Мишка, скорей отсюда!
Фельдшер кивнул и оперся рукой о крышку гигантского аквариума.
– Осторожней! – крикнула Маня.
Но было поздно, парень взвизгнул, крышка упала на пол и отчего-то не разбилась, а юноша оказался в воде.
Аквариум стоит в торговом зале исключительно для красоты. Он огромен, если я прислонюсь к нему спиной, то голова не достанет до верхнего края. А во мне все-таки метр шестьдесят. Внутри плавают всякие рыбки, ползают улитки и вьются растения. Многие покупатели замирают около этого монстра, а дети просто визжат от восторга. Аллочка говорила, что Лена оставила от прежнего магазина всего две вещи – аквариум и большой глобус на подставке. Причем моя заместительница, проработавшая на одном месте больше двадцати пяти лет, уверяла, что “банка” якобы старинная и ей нет цены. Чистить аквариум нанимают специалиста, это трудоемкий процесс. И вот теперь Миша оказался в воде. Кое-как, побарахтавшись, он встал на ноги.
– Выньте меня отсюда, – взмолился фельдшер.
Доктор довольно сердито сказал:
– Все вы виноваты!
– Нас тут вообще не было! – возмутилась я.
– Вот именно, развели псарню в общественном месте!
– Они добрые, – влезла Маня.
– Да выньте меня, – чуть не плакал Миша, – я сейчас утону!
– У тебя голова над водой торчит, – отрезала Леля.
– На цыпочках держусь, а если опускаюсь, смотрите…
Фельдшер встал на полную ступню. Мы увидели над водной гладью только его глаза.
– Давай руки, – велел доктор. Мишка вытянул конечности.
– Ну и как вы его предполагаете вытащить? – поинтересовалась я. – Как он вообще на аквариум залез, а?
– Не знаю, – ныл Мишка, – как этих чудищ увидел, прямо взлетел по стенке вверх. Жуткие звери! Глаза горят, зубищи с мою руку, языки как лопаты, прямо тряслись, сожрать хотели. А одна от нетерпения даже выла так страшно: о-о-о!
Я фыркнула. У страха глаза велики. Вот идиот! Да наши собаки могут лишь зализать до обморока. Зубы у них и впрямь впечатляющие, но Снап и Банди пускают их в ход только когда едят, языки, на мой взгляд, у них совершенно нормальные, во всяком случае, у коров они больше, но ведь никто не теряет голову от ужаса при виде буренки, а тряслись пит и ротвейлер только по одной причине, они очень энергично работали хвостами, приветствуя двух дураков, решивших спастись бегством от замечательных собачек. Банди, естественно, пел. Наш питбуль, в момент особой радости, при виде дорогих гостей или тарелки с оладушками, издает высокий горловой звук: о-о-о! А потом бросается к вам со всех лап, чтобы получить свою порцию ласки!
– А потом как кинутся! – плаксивым голосом закончил Миша. – Антон Михайлович, ну достаньте меня отсюда, я замерз уже.
Но все наши попытки оказались тщетны. Миша, юноша тонкого, я бы даже сказала, хрупкого телосложения, не мог подтянуться на руках, а у Антона Михайловича, похожего на засушенную креветку, тоже недоставало сил, чтобы вытащить из толщи воды незадачливого напарника.
– Ногами упрись! – кричал вспотевший доктор.
– Скользят!
– Кроссовки сними!
– Как?
– Как хочешь!
Миша сумел вылезти из обуви, освободился от носков, но лучше от этого не стало.
– Может, попытаться опрокинуть аквариум на бок? – предложила Леля.
– Рыбки погибнут! – испугалась Маня.
– Зато Миша вылезет, – вздохнула Леля.
По выражению лица Мани было отлично видно, что красивых рыбок ей намного жальче, чем противного фельдшера.
– Стекло разобьется, – быстро сообщила я, видя, как дочь уже разинула рот, чтобы сказать нечто типа: ну и фиг с ним, с Мишей, – порежутся все. Лучше я милицию позову, охрану.
