Дарья Донцова - За всеми зайцами
– Кошки любят тепло и закрытые пространства, – пояснил Денька, – вот Клепа и нашла подходящий домик.
– А хорошо, что Луи не вышел из кухни, – заметила, вернувшись в столовую, Маня.
– Да уж, – захихикал Дима, – вот казус: пришел назад, открыл духовку, а там кошка в собственном соку.
– Ну ты козел, – возмутилась Маня.
Оксана удовлетворенно вздохнула, наконец кто-то другой, а не Денька обозвал Диму козлом.
Дима возмущенно отодвинулся от стола:
– Мала еще обзываться, за собой последи, красавица. Врешь матери на каждом шагу, обезьяна вонючая.
От негодования Маня побледнела, только уши загорелись красным цветом:
– Я вру?! Да я никогда не говорю неправду.
– Фу-ты ну-ты, – не успокаивался Дима, – а почему во вторник в 11.30 ела в кондитерской пирожное? Небось уроки прогуливала?
– А ты как оказался в той кондитерской? – ледяным голосом осведомился Аркадий.
– Хватит, перестаньте, – попыталась утихомирить всех Оксанка.
– Ничего не прогуливала, отменили хореографию, учитель заболел, – оправдывалась Маня.
– Маруська никогда не врет, – авторитетно заявил Денька, – всегда только правду говорит.
– Помалкивай, жених, – разошелся окончательно подкидыш, – она что, маме правду рассказывает о том, чем вы по вечерам занимаетесь? Ха-ха, в ветеринарную академию они ходят! Небось по углам обжимаетесь.
Денька мгновенно выплеснул Диме в лицо стакан минеральной воды. Парень начал утираться салфеткой, и неожиданно в столовой повисла грозовая тишина. Тут я не выдержала напряжения:
– А Дима сам все время врет и поэтому других во лжи обвиняет.
– Когда это я вру, – пошел в атаку парень.
– Постоянно. Например, сказал нам, что работаешь в фирме, а сам просто каждый день гуляешь по улицам. Например, недавно был в кино, на выставке, в ресторане, где угодно, только не на работе.
– Чушь какая.
– Вовсе нет. Еще ты сказал, что фирма вызвала тебя на стажировку, и опять солгал. Приглашение прислал Вацлав Новицкий.
– Кто это?
– Откуда ты знаешь? – в один голос изумленно спросили Оля и Наташка.
– Вацлав Новицкий, поляк с уголовным прошлым, темная личность. Вы еще всего самого интересного не знаете. Наш гость по ночам тайком уходит из дома. Спускается по садовой лестнице и ездит по каким-то делам. Вот ночь с субботы на воскресенье провел дома у Новицкого. А я знаю все из донесений частного детектива.
– Так, – протянул Дима, – "хвост" подцепили и мусору небось своему рассказали.
– Не хами, – обозлилась я, – пользуешься нашим гостеприимством и нас же в какие-то темные дела втягиваешь. В одну из ночей, когда тебя не было, кто-то жестоко избил Луизу. Так вот, она пришла в себя и рассказала, что бил ее ты, причем ногами. И спасибо за совет рассказать все Жоржу, прямо сейчас и позвоню, комиссару. И потом, где ты провел сегодняшний день, когда Луизу пытались убить?
Вздох изумления пронесся по столовой.
– Как убить? – переспросила Оля.
– Элементарно. Сделали внутривенный укол, вызвавший нарушение сердечного ритма. По счастью, медсестра сразу заметила, что Лу плохо. Сейчас она в реанимации, жива, скоро сумеет говорить, и, надеюсь, узнаем много интересного.
Дима медленно встал и подошел ко мне.
– Да что вы, ей-богу, монстра из меня делаете, наемного убийцу, прямо Дона Корлеоне. А что, и комиссару эти глупости натрепали?
– Нет, – заболтал мой глупый язык, – пока не рассказала, но обязательно позвоню Жоржу, прямо сейчас…
Договорить не удалось. Что-то сдавило горло, перекрыв доступ кислорода. В висок уперся холодный, противно пахнущий железом предмет. Ничего не понимая, я почувствовала, как какая-то неведомая сила вытаскивает меня из-за стола и толкает к дивану.
– Всем сидеть! – заорал Дима. – Абдаста настоящая, аллюр три креста от меня, не сметь бал устраивать, а то сейчас банановая бикса, ваша маменька, деревянный бушлат наденет. Поняли, ваньки долбанутые, валеты придурочные? А ты, – он грубо дернул меня за шею, – не вертайся, гнида позорная.
Даже не знаю, отчего домашние обалдели больше: от вида пистолета, приставленного к моему виску, или от непонятных слов.
– Что, – захихикал Дима, увидев вокруг раскрытые рты, – что заменжевались, мяфы! На гол попали! Ладно, ладно, так и быть, поговорим на вашем языке, не умеете по-свойски кумекать, по фене ботать в университетах не выучились, пуховые!
Мы по-прежнему плохо понимали происходящее.
– Значит, так, – постановил Дима, – всем молчать. А ты, лох, – ткнул он пальцем в Дениску, – снимай с занавесок шнуры и вяжи родственничков-приятелей.
Денька даже не пошевелился. Дима взвел курок. Услышав характерный щелчок, я завопила, как ненормальная:
– Деничка, родненький, делай, что он говорит!
– Правильно, – одобрил Дима, – слушай фраершу, плохого не посоветует. Мальчишка медленно встал.
– Смотри, – предостерег его бандит, – чтоб без глупостей, а то тетка-то покойница.
Дениска начал выдергивать шнуры с кистями, поддерживающие занавески.
– Так, – удовлетворенно кивнул Дима, когда мальчишка закончил, – а теперь все сели на стулья, вяжи им мослы и грабли, то есть ноги с руками. Да как следует, без дураков.
Все молча расселись, и Денька старательно примотал конечности к стульям.
– Иди сюда, – позвал негодяй мальчишку.
Денька нехотя подошел.
– Спасибо тебе, – проговорил Дима и со всей силы ударил его по лицу. Подросток упал, заливаясь кровью. Оксана закричала от ужаса. Оля судорожно задышала. Дима, не отпуская меня, одной рукой проверил у всех узлы, потом связал меня и лежащего без сознания Деню.
– Беременную отпусти, – процедил Аркадий.
– Ничего, не барыня. Заткнулись все и слушайте. На помощь не придет никто, повар и Софи уехали царапки кошачьи лечить. Одни мы тут, самое время побеседовать.
Дверь тихонечко заскрипела, и в щель влез радостный Хучик. Он весело подбежал к Диме и принялся ласкаться. Парень со всего размаху ударил песика ногой. Федор Иванович странно всхлипнул и повалился безжизненной тушкой на бок. Никто из нас не издал ни звука.
– Молодцы, – одобрил негодяй, – быстро молчать научились. Говори теперь, халява, где слезы прятала?
Я попыталась хранить гордое молчание, но, когда в висок опять уперся железный палец, моментально обрела дар речи:
– Камни здесь, в доме.
– Лады.
Дима подошел к Марусе и щелкнул ее по носу.
– Вот что, мелкая, сейчас маманька скажет, куда идти и что принести. Пойдешь быстренько, времени у тебя пять минут: туда и назад, не успеешь, прощайся с мамашкой, пристрелю. Задержишься еще на пять минут – кошку эту беременную прикончу. Убежишь за полицией, всех перебью. А чтоб соблазна не было, так сделаем, – и он перерезал телефонный провод. – Ну, мамулек, пой, что делать девчонке.
– Манечка, – завела я дрожащим голосом, – бриллианты в сейфе, это…
– Знаю, – оборвала дочь, – за книгами, а ключ в глобусе.
И она понеслась на второй этаж.
– Ишь ты, – изумился Дима, – сколько ни искал, а сейфа не нашел, снимаю шляпу, здорово спрятали, икряные. Значит, пригрели камушки, ай-ай, нехорошо воровать, грех брать чужое, придется вернуть. А ты, – он посмотрел на очнувшегося Деньку, – жаль времени нет дать ума тебе, гымза. Спасибо скажи, шмарагон, что шкатулку музыкальную тебе не устроил. А лепила, – он поглядел на Оксанку, – можешь назад возвращаться. Никому больше не нужна, отчаливай домой, больные небось слезы льют, куда доктор подевался. Раздался слоновый топот, и в комнату ворвалась вспотевшая Маня, сжимая в руке коробочку.
– Молоток, ловко сгоняла, – ухмыльнулся Дима, – иди, послушная, садись на стул.
Маня покорно плюхнулась на место. Бандит старательно связал девочку и, приподняв железную крышку, аккуратно пересчитал камни и удовлетворенно хмыкнул:
– Все на месте. Что ж, разрешите мне испросить разрешения откланяться. Ваше гостеприимство воистину было бескрайним. – Негодяй снова заговорил языком интеллигентного человека, но это выглядело еще противней. – Никогда не сумею забыть приятных дней, проведенных в этом милом доме.
Бандит вытянул руку с пистолетом и ловко выстрелил несколько раз. Мы в изумлении смотрели на люстру. Плафоны, все как один, лопнули. Дима стрелял, как Тиль Уленшпигель. Увидав наши пораженные лица, негодяй захохотал, цыкнул зубом и выскочил за дверь. Через секунду мы услышали рев мотора.
– Мотоцикл угнал, – констатировала Маня, – я его сегодня прямо у двери оставила.
Следующий час мы провели, пытаясь освободиться. Как ни странно, первой избавилась от веревок Оля. Невестка тотчас же бросилась к беспомощно лежащему Хучику. Песик был жив и вяло пробовал помахать хвостом, но, как только Зайчик захотела взять его на руки, судорожно завизжал.
– Отвяжи меня скорей, – потребовал Денька.
Олька, ломая ногти, принялась за узлы. Минут через десять будущий ветеринар освободился и приступил к осмотру пострадавшего. Зайка стала распутывать Аркашку, потом вдвоем они вынули Оксанку и Наталью. Мы с Марусей покорно ждали. Наконец, освободились все.
