Луис Роча - Смерть понтифика
Сара слушает и молча кивает головой, изо всех сил стараясь не расплакаться.
— Действительно, — подтверждает Рафаэль. — Но у нас еще остается несколько часов форы.
— Всего несколько часов? — переспрашивает Сара, не уверенная, правильно ли она расслышала сказанное.
— Да, именно часов, — повторяет отец. — Они неплохо подготовились. Те, кто нас ищут, не смогут восстановить все наши действия, но непременно останется какой-нибудь след, и по нему нас непременно вычислят.
Сару охватывает страх, сердце учащенно бьется, по коже пробегают мурашки.
— Неужели нас могут найти даже здесь?
— Здесь не найдут, — откликается Рафаэль, — но вполне могут догадаться, что мы находимся в Мафре.
— Каким образом?
— Наведя справки в компании, в которой мы брали напрокат автомобиль.
— Значит, они могут узнать и то, в какой гостинице мы поселились?
— Теоретически — да. Если обойдут все службы приема во всех местных гостиницах. А вот если узнают, какой таксист довез нас от аэропорта до гостиницы, тогда…
— Понятно.
Сара вспоминает, что в такси от аэропорта Рафаэль распорядился, чтобы их доставили в гостиницу «Меридиан». Но под конец поездки, когда Сара уже надеялась отдохнуть, Рафаэль направился в противоположную от гостиницы сторону. На вопрос, куда они собираются, ответил, что в этой гостинице они ночевать не будут. И им пришлось пешком добираться до отеля «Алтис», находящегося примерно в километре. Лишь сейчас девушка поняла его тактику. — Значит, они решат, что мы остановились в «Меридиане»?
— Точно.
— Так, — задумчиво произносит Сара, бросая пристальный взгляд на отца. — Судя по всему, времени нам терять нельзя, а потому расскажи мне все, чего я не знаю, — с начала и в подробностях.
Рауль усаживается перед ней по другую сторону темного, обшарпанного стола.
— Справедливый вопрос. Ты вправе знать все. Что тебе успел рассказать Рафаэль?
— Ничего хорошего. В основном, ужасные вещи. В общем-то, не так много, если учесть, что ко мне в руки попал список преступников, где значилось имя моего отца.
— Давай будем посдержанней, дочка, — успокаивающим тоном произносит капитан.
— Сдержанней?! Это ты мне предлагаешь быть посдержанней?! Меня преследуют какие-то сектанты из П-2, им помогает ЦРУ, а ты хочешь, чтобы я была сдержанной?! Зная, что убивают таких значимых людей! Провели покушение на самого понтифика! Будь сам посдержанней, если сможешь…
— Ну хорошо. А теперь успокойся и выслушай меня. Но сначала давай выпьем по стаканчику портвейна — в голосе капитана Монтейро появляются привычные командные нотки. Он встает, наполняет три бокала портвейном Ферейро и протягивает каждому по одному.
Рафаэль как ни в чем не бывало с безмятежным видом сидит рядом с Сарой. Рауль возвращается, отпивает вино.
— Каждый человек в своей жизни может ошибиться. Я не исключение. В 1971 году вступил в П-2, потому что считал, будто тем самым смогу помочь своей стране. В Португалии была диктатура, а П-2 могла бы дать шанс изменить ситуацию. По крайней мере, так я считал. Но когда понял, какие цели на самом деле преследовали лидеры организации, сразу же порвал с ложей. К сожалению, выйти из П-2 по собственной воле невозможно — по крайней мере, без потерь. Как ты могла видеть по списку, я оказался далеко не единственным португальцем. Еще многим удалось избежать огласки, в том числе и в связи с публикацией 1981 года.
— Да, я видела список, — соглашается девушка, — весьма известные политические деятели.
Капитан словно не замечает сказанного дочерью.
— Примечательно, что моя связь с П-2 завершилась в 1981 году. Не только я — множество других людей тоже вышло из ложи. Тем не менее, организация продолжала существовать в своей самой отвратительной форме. За те одиннадцать лет, что я состоял в ложе, я ни разу не подвергал ничью жизнь опасности и никого не убил, — произносит капитан, открыто глядя в лицо дочери. — В Португалии я за многими следил; это были люди, за которыми организация хотела вести постоянное наблюдение. Некоторые были иностранцами или приезжими. Насколько мне известно, из них погибли только двое, но не от моих рук. Одного из них звали Са Карнейро.
— Боже мой, — вырывается у Сары, и девушка подносит ладонь ко рту.
— Эта история положила конец моему членству в ложе.
— А как же начинается моя история?
— Сейчас узнаешь. Во-первых, я должен тебе объяснить, что это за бумаги. Дело в том, что страниц — три.
— Три? Но ведь у меня только два листка. То есть три. Сначала было три страницы, но одна пропала… ее съели… — Девушка поворачивается к Рафаэлю, — ту, что с шифром.
— Каким еще шифром? — тотчас спрашивает отец. — Хотя нет, подождите, об этом мы еще поговорим. Дайте закончить. Есть три страницы со списком, которые попали к тебе, четыре — с перечнем высших должностных лиц Ватикана, и еще один список, где указаны будущие понтифики, некоторые из них были выдвинуты на папство в день смерти Святого Отца. А также всевозможные варианты папского правления на краткий, средний и длительный сроки, насколько это в принципе предсказуемо для наиболее консервативного крыла Церкви. К тому же это — третье из Фатимских пророчеств.
— Третье из пророчеств? — Сара озадачена. — То самое, что открыл в 2000 году Иоанн Павел II?
Рауль бросает на Сару озадаченный взгляд:
— Конечно же, нет. Настоящее пророчество не оглашалось.
— Получается, то, что открылось в 2000 году, не было истинным предсказанием?
— Истинное предсказание говорит, что человек в белом погибнет от рук своих собратьев.
Многие считают, что третья часть пророчества Фатимы, обнародованная Ватиканом в 2000 году, была неполной. Записанные сестрой Лучией слова были связаны с мольбами Предстоятельницы. Дева Мария восклицала: «Покайтесь, покайтесь, покайтесь!». В своих записках пастушка из Фатимы рассказывала об увиденном ею архиепископе в белом, и что в этом человеке она узнала Святого Отца. Видела она и прочих епископов, священников, монахов и монахинь, спускавшихся по крутому склону горы, на вершине которой «возвышался большой нетесаный крест, точно срубленный из дуба». Понтифик — или человек, которого монахиня посчитала понтификом — «выглядел взволнованным, передвигался неверным шагом, едва не теряя сознание от боли и страданий, непрестанно молясь о душах усопших, чьи тела устилали дорогу». Согласно опубликованным Ватиканом сведениям, человек в белом поднимался на вершину горы и там, стоя на коленях перед громадным крестом, погибал «от выстрелов и стрел, насылаемых солдатами». Пророческое видение завершалось тем, что и остальные епископы, священники и монахи были убиты вместе с папой, сходным образом, вместе со множеством мужчин и женщин различных сословий. Сестра Лучия рассказывала, что под перекладиной креста парили два ангела, и оба держали гигантские стеклянные фиалы с кровью мучеников…
Рауль выдерживает паузу, чтобы дочь поняла: главное в истории еще впереди, после чего направляется за очередной порцией портвейна.
Сара обдумывает услышанное и старается понять, к чему приведет ее полученная информация. Все слишком серьезно, легкомысленное отношение к сказанному недопустимо. Будь ее воля, держала бы все в тайне, так, чтобы никто ничего не узнал.
— Но зачем тогда нужно было затевать эту историю с пророчеством в 2000 году?
— Потому что нужно было что-то придумать. И лучше было обмануть ожидания, чем сообщить, что третье пророчество — убийство Святого Отца.
— Ясно, — произносит Сара, сохраняя прежнюю задумчивость. — Понимаю, такое предсказание непросто выдержать.
— Вот именно. Потому-то и не торопились его обнародовать раньше времени. Только в 2000 году, когда многое осталось в далеком прошлом. Верующие купились, неверующие — тоже, и дело отправили в архив.
Сара так и не притронулась к портвейну. Бокал Рафаэля, напротив, уже пуст.
— Но при чем сейчас эти бумаги?
— Ну…
— То есть, я не понимаю: если понтифика убили люди из Ватикана, то зачем им было хранить бумаги, вместо того, чтобы уничтожить их?
— Во-первых, необходимо уточнить: Ватикан как церковная организация здесь совершенно ни при чем. Несколько человек, пусть даже в пурпурных мантиях и беретах — еще не вся церковь. В Ватикане и сейчас, как и в 1978 году, есть недостойные. Разница только в том, что они не занимают столь высокого положения. И хотя римская курия по-прежнему консервативна, и может быть, даже еще сильней, чем раньше, П-2 уже далеко не столь могущественна. Ложа не в силах управлять конклавами или влиять на решения кардиналов. Сейчас, разумеется, существуют и другие организации, выполняющие эту роль, но вряд ли они отмывают деньги или продвигают своих людей.
Дочь выслушивала рассказ отца с негодованием:
