Алексей Антонов - Ёж

Я преодолел центральную улицу, изобилующую быстрыми потоками дождевой воды, иной раз поднимавшейся гораздо выше щиколотки, и вышел на окраину города. Здесь больше преобладали одноэтажные строения, добротно сработанные дома из бруса, с маленькими, похожими на бойницы окнами. Раньше я в эту часть Ежа не заходил, но точно знал, что здесь был наикратчайший путь из города, мало того, мне не придется пересекать разыгравшиеся под дождем воды Ежа.

– Интересно, коты и кошки когда-нибудь задумываются о своем потомстве, мол, мама-кошка желает, чтоб у нее было три девочки и, например, два мальчика? – В голову лезли какие-то дурацкие мысли, и я тут же озвучивал их, разговаривая со своим ушастым спутником. – Думаю, вряд ли, скорее всего, им все равно. – Котенок мяукнул, не оборачиваясь, похоже, я начинал надоедать ему со своими рассуждениями. Я старался защищать его от дождя, но получалось это плохо, его маленькая головка уже промокла, но тот совсем не обращал на это внимания.

Я шагал быстро и уверенно и с каждым шагом чувствовал, что освобождаюсь от серьезного груза, который давил на меня все эти дни. В Еже была тяжелая атмосфера забытья, я словно находился под гипнозом и теперь выходил из области его влияния. Теперь я не понимал, почему я задержался в городе, словно я исполнял чью-то чужую волю. И чем дальше от центра, тем слабее становилось это чужеродное влияние на меня. Здесь даже воздух был другим, им хотелось дышать, и я чувствовал его свежесть.

Внезапно мое внимание привлекло что-то неестественно белое, лежащее у самой обочины, я замедлил шаг и остановился. Это был еще один призрак прошлого, отполированный до блеска скелет человека. Не было видно даже малейших признаков одежды. При жизни у этого человека были серьезные переломы обеих ног, кости были раскрошены, и среди них виднелись ржавые металлические спицы. Будто этот человек, лежащий здесь в канаве, полз куда-то, оставляя на этой дороге свои последние силы, переломанные ноги не позволяли ему двигаться с должной скоростью, и он так и умер тут, в пустом и забытом месте, и некому было его похоронить.

– Еще один. – Я уже привыкал говорить вслух, со стороны дурной признак, но у меня был слушатель, этот маленький котенок, чье сердце колотилось так, что я хорошо это чувствовал под рубашкой. – Куда он мог ползти и зачем? – Я осмотрелся, судя по расположению трупа, полз он отнюдь не в центр города, а, наоборот, куда-то за его пределы. Что могло его подвигнуть к этому, почему он направлялся не к людям, а от них? Конечно, я не мог сказать, когда он умер, до того, как исчезло все население города, или после, но в любом случае в таком состоянии в тайге ему делать было нечего, он не уполз бы дальше километра, а там за него принялись бы дикие звери, желающие свежей и теплой плоти. Может, у него закончились запасы еды и, движимый голодом и жаждой, брошенный людьми, он отважился на этот последний шаг? Но сил ему не хватило даже на то, чтобы пересечь границу города. Ужасная смерть. Я встал на ноги и бросил последний взгляд на бедолагу, осознавая, что в этой глуши, вдали от цивилизации, даже малейшая травма могла лишить жизни вот так, запросто.

Котенок жалобно мяукнул, глядя на труп, похоже, ему эта картина тоже не нравилась.

– Что, ушастый? – Я погладил маленькую головку, торчащую из-за ворота, и он довольно замурлыкал. – Знаю, неприятная картина, что и говорить, но, думаю, ему было еще неприятнее умирать вот так вот здесь.

Я уверенно направился по дороге, уводящей меня из города, впереди меня ждала бескрайняя тайга, но, скажу честно, в этот момент я был чертовски рад тому, что покидаю Еж. Гнетущее чувство, будто за мной наблюдают, не покидало меня, я чувствовал себя маленькой пешкой в чьей-то большой игре, хотя это было громко сказано. Скорее, я был маленькой мошкой, с которой решили порезвиться. Что за дикие мысли? Я остановился и тряхнул головой, определенно, город на меня плохо влиял, куда подевалась моя жизнерадостность, мой оптимизм? Где-то ни с чем несравнимое удовольствие, которое получает сталкер, касаясь чего-то неизведанного, старого, обладающего своей историей? Я потянулся к сигарете, но, передумав, отдернул руку, этих палочек смерти оставалось слишком мало, чтобы вот так расходовать их.

Дождь усиливался, хотя молнии сверкали уже не так часто, как раньше. Вот они, последние метры городских улиц, какими бы маленькими и утлыми они ни казались, дальше придется пробираться сквозь дикие дебри северного Урала. Я внезапно остановился, не веря своим глазам. Волна первобытного страха пробежала по моему телу, оставляя за собой потоки мурашек, бегающих под кожей. Казалось, волосы на голове пришли в движение, что-то неприятное и холодное легло тяжелым грузом на мой желудок. Большой палец руки автоматически снял карабин с предохранителя, и я, сам того не понимая, поднял его вверх, целясь в темную фигуру, стоящую метрах в пятидесяти от меня.

Что за ерунда? На самой границе города и тайги возвышалась темная человеческая фигура, чьи черты были скрыты потоками ливня. Похоже, незнакомец, так же, как и я, был облачен в дождевик, он стоял не шевелясь, глядя прямо на меня. Хотя я и не видел его глаз, я был в этом более чем уверен. Фигура пришла в движение, она медленно, словно во сне, подняла пустые руки так, как будто держала такой же карабин, как и я. Эти игры начинали мне надоедать. Котенок, до этого смотрящий вперед, пришел в движение, он медленно заползал мне за пазуху, видимо, этот темный силуэт произвел на него такое же впечатление, как и на меня. Вскоре снаружи торчали только его смешные ушки, но и их он пытался спрятать под рубашкой. Я не намерен был тратить время на эти игры, понятные только тому, кто стоял напротив меня.

– Что тебе надо? – громко выкрикнул я так, чтобы мои слова долетели до незнакомца. Ответом была тишина. Я уверенно сделал шаг вперед, фигура ровно на шаг отступила, словно не желала попадать в поле моего зрения. Я прищурил глаза, стараясь рассмотреть незнакомца, роста в нем было столько же, сколько и во мне, телосложение почти такое же, даже дождевик был вроде голубого цвета, как у меня. Единственным отличием было отсутствие рюкзака, карабина и котенка, хотя последнего я вряд ли смог бы рассмотреть.

– Мужик, если тебе нечего сказать, уйди с дороги, иначе это все плохо кончится для тебя! – Я примерил свой указательный палец к курку. В жизни, там, на Большой земле, я был весьма дружелюбен, но здесь, измотанный отсутствием людей, загадками и непонятными играми, в которых я невольно принимал участие, я стал весьма агрессивен и был готов спустить собачку.

Фигура пришла в движение, она подняла вверх правую руку, делая все крайне медленно, и махнула в сторону города, намекая на то, чтобы я развернулся и направился в Еж. Затем рука медленно опустилась и легла на невидимый приклад, а указательный палец погладил столь же невидимый курок.

– Я не вернусь, я ухожу! – Капли дождя хлестали по моему дождевику, даже я сам плохо себя слышал, но был уверен, что незнакомец разбирает каждое мое слово. Я сделал еще один шаг вперед, фигура отступила. – На Большой земле меня ждет моя беременная жена… – зачем-то добавил я, понимая, что звучит это крайне глупо. Я будто вымаливал, давя на жалость, возможность пройти.

Фигура всплеснула обеими руками, показывая мне, что я должен немедленно вернуться назад.

– Уйди с дороги, иначе я буду стрелять! – В этот момент я понял, что без пальбы тут не обойдется, и, судя по тому, что незнакомец не вооружен, пострадавший тут будет один, и это явно не я. С другой стороны, я не хотел брать этот грех на душу. Какой нормальный человек, воспитанный в социуме, будет готов вот так запросто лишить жизни другого человека? Таких было немного, и, по моему глубокому убеждению, всем им сидеть за решеткой, отгороженными от всех остальных здравомыслящих людей.

– Твою мать! – это я сказал вполголоса, так, чтобы незнакомец не мог услышать моих слов. Котенок под рубашкой пришел в движение и жалобно замяукал, он мяукал, не переставая, действуя мне на нервы. Я сделал два шага вперед, держа фигуру на прицеле, та не отступила.

– Отвали! – Я чуть придавил курок, пружина натянулась, готовая спустить маленького демона смерти с поводка. Мысли в голове лихорадочно метались, приближаться к этому сумасшедшему было опасно, напугать его, судя по всему, было трудно, оставалось только прикончить его здесь, в тайге. О его смерти никто и никогда не узнает, меня не будут судить, не посадят за решетку. Судьей мне была только моя совесть. – С дороги, я тебе сказал! – Котенок, не переставая, мяукал, чувствуя мое напряжение, то ли он хотел, чтобы я прикончил незнакомца, то ли предостерегал меня, охраняя мою бессмертную душу. Я никогда не был сильно верующим, но старался придерживаться основных заповедей, и уж точно никогда не думал о том, что мне придется кого-то убивать.

– Не вынуждай меня стрелять, по-хорошему прошу, уйди с дороги, придурок!