Роберт Годдард - Нет числа дням
— Постараюсь.
— Благослови тебя Бог. — Кейт ласково пожала пальцы Ника. — Постарайся, очень тебя прошу.
И, глядя в ее глаза, Ник почти поверил, что она говорит правду.
Перед обедом, валяясь в ванне, Ник сквозь клубы пара рассматривал большую каплю, свисающую с распылителя душа, и гадал, когда же она сорвется. Капля росла медленно, и вместе с ней в сердце Ника рос ужас перед грядущим ужином. Он почти убедил себя, что Кейт с ним откровенна и понятия не имеет, откуда взялись деньги Тантриса. В таком случае Терри обманывает ее, так же как и семью Палеолог, а значит, дела еще хуже, чем он предполагал. Все казалось таким безмятежным, тихим, спокойным. И это снова обман.
Внезапно разозлившись на собственное малодушие, Ник вылез из ванны. Поспешно вытерся и распахнул окно, чтобы прогнать остатки пара. И тут же услышал низкий рокочущий гул мотора. «Феррари». Терри едет. Автомобиль прошуршал по дороге и резко остановился — под колесами хрустнул гравий.
Ник протер стекло, и оттуда на него вдруг взглянула чья-то перекошенная физиономия. Человек будто пытался отвести глаза. И вдруг Ник сообразил: он и есть этот человек, он боится собственного взгляда.
— Терри в душе! — крикнула Кейт из кухни, когда Ник проходил мимо. — У меня тут очень сложный рецепт. Устраивайся поуютней в гостиной, а мы сейчас подойдем.
Ник сделал, как было сказано, но даже мягчайшая мебель не помогла ему почувствовать себя уютно. Он налил себе хорошую порцию успокоительного — джина с тоником — и включил новости. Репортер уныло рассказывал об эпидемии ящура. Ник выключил телевизор. Подошел к застекленной двери и отдернул занавеску. Дождь не прекращался. В свете уличного фонаря мелкие капли сливались в легкую дымку. Прошла минута. За ней другая, третья…
— Ник! — вдруг загудели сзади. — Прости, что мы тебя забросили.
— Ничего страшного.
Ник обернулся и встретил знакомую широкую улыбку и сияющие глаза Терри Моусона. Сам Терри был под стать своему голосу — круглолицый, лысеющий, — прокуренный баритон клокотал в необъятной груди. Стильная черная рубашка не могла скрыть внушительного брюшка, на котором красовался ремень с золотистой пряжкой — последняя дань вкусам молодости. Терри любили все, потому что не любить его было почти невозможно. Кейт заметно потрудилась над внешним видом мужа, но не смогла изменить его характер — необузданный, как сама природа. Во всяком случае, раньше Ник думал именно так.
— Рад видеть тебя, Терри.
— И я тебя.
Массивная лапа хлопнула Ника по плечу.
— Что пьешь?
— Джин с тоником.
— Ну и я с тобой.
Терри сграбастал бутылку.
— Содовой?
— Нет, спасибо.
— И правильно.
Звякнул лед, забулькал джин, зашипел тоник.
— За встречу!
Терри снова широко ухмыльнулся, да еще и подмигнул. Зазвенели, сталкиваясь, стаканы. Ник почувствовал, как голова идет кругом. Бессмыслица какая-то. Терри Моусон не мог придумать Тантриса. Интриги и секретность — не его стихия, а средневековую литературу он и в руки-то небось никогда не брал. И как Ник умудрился упустить из виду такие простые вещи?
— Когда ты приезжал к нам в последний раз, Ник?
— Точно не помню. Наверное, на восемнадцатилетие Тома.
— Значит, уже несколько лет прошло.
— Должно быть.
— Тогда ты не видел вот этого.
Терри шагнул к выложенному мрамором камину и кивнул на картину над каминной полкой. До этого Ник ее не замечал и даже не мог сказать, видел он ее раньше или нет. Большая, написанная чистыми яркими красками картина изображала женщину в бальном платье, танцующую на берегу с невидимым партнером. Что-то смутно знакомое.
— Веттриано[16]. Как тебе?
— Ну… ничего… очень даже.
— Ты, наверное, видел другие его работы — их часто печатают на открытках.
— Да, наверное.
Так вот откуда это чувство, что картина знакома.
— А я и не знал, что ты увлекся искусством.
— Да не то чтобы увлекся… Но надо же что-то на стены вешать. А как этот парень рисует, мне нравится. Все понятно. Во всяком случае, мне понятно. Кроме того, мой бухгалтер сказал, что это хорошее вложение капитала.
— Правда?
— Самый писк, я тебе говорю. Будем надеяться, что так и есть, после того, сколько я за картину выложил. — Терри захохотал так внезапно и звучно, что Ник подскочил от неожиданности. — Напугал? Прости.
— Это ты меня прости. — Ник неловко пожал плечами. — Нервы, если честно, ни к черту.
— Неудивительно, если вспомнить, что там у вас случилось. Плеснуть еще джину?
— Нет, спасибо, хватит.
— Как хочешь. Нелегко тебе пришлось, я слышал. Не стоит сейчас об этом, да?
— Да.
— Кейт рассказала тебе о Томе?
— Рассказала.
— Между нами говоря, она совсем извелась из-за него. Поэтому если ты хоть что-нибудь сможешь сделать… Мы этого не забудем. Никогда.
— Я попытаюсь, но обещать, сам понимаешь, не могу.
— Да, конечно. Знаешь, в трудные времена надо приходить друг другу на выручку. Держаться вместе. Улавливаешь, о чем я?
— Надеюсь, что да.
— Поэтому я тоже обдумывал твою… историю.
— Правда?
— Да говорю тебе!
— И что надумал?
— Есть у меня одна идея. Предложение к тебе.
— Какое же?
— Ты собираешься возвращаться в свою контору?
— Конечно.
— Потому что надо оплачивать счета и всякое такое?
— Ну… в общем-то да.
— А не потому, что тебе нравится озеленять пустыри?
— Да нет, не поэтому.
— Выходит, если у тебя будет предложение получше…
— К чему ты клонишь, Терри?
— Предлагаю тебе работу. Высокая зарплата. Гибкий график. И масса всяких льгот. Что скажешь?
— Скажу, что звучит заманчиво. Но…
— Что за работа? Непыльная, Ник. У меня, ты знаешь, бизнес, который по большей части идет как-то сам собой, но все равно хочется, чтоб кто-то за ним присматривал на тот случай, если найдутся паразиты, которые решат за мой счет поживиться. Мне нужен кто-нибудь, кому я мог бы доверять — полностью доверять, — чтобы он все это дело контролировал. Соображаешь? Кто-нибудь, кто прикрыл бы мне спину. А ты, во-первых, в бухгалтерии сечешь, а во-вторых, почти что родственник. Вот мне и кажется, что ты — самое оно. И тебе было бы на руку, и мне.
Ник понятия не имел, что отвечать. Терри широко улыбался и смотрел на него так, будто говорил: «Взойди на борт, и мы поладим!» Ник был уверен, что так и будет. Но почему? Почему именно сейчас? Что заставило Терри сделать столь щедрое предложение? Великодушие или нечистая совесть?
— Ты прямо сейчас не отвечай, Ник. Ты подумай. Я даже Кейт еще не рассказывал, так что за ужином молчи об этом, ладно? Нет, она будет только рада, я точно знаю. Она всегда говорит, что мне надо больше отдыхать. Просто я не хочу ее обнадеживать, пока ты не скажешь, что решил. Договорились?
— Да. — Ник сумел выдавить неуверенную улыбку. — Конечно.
— Ну и замечательно. Мы с тобой споемся! — Терри вновь стиснул плечо Ника. — Вот увидишь — идея что надо!
Ужин Нику совершенно не запомнился. Нет, Кейт прекрасно готовила, и блюда были одно вкуснее другого. Вино лилось рекой, как и разговоры, во всяком случае, неловкого молчания Ник не запомнил. Однако ум его был занят предложением Терри и мыслями о том, что же ему ответить. Работу Терри предлагал без шуток. Это точно. Но деньги от «Хопкинса и Бродхерста» ушли в одну из его фирм-пустышек. Это тоже без шуток. И как одно с другим согласуется?
Кейт пошла спать незадолго до полуночи, оставив Терри и Ника у догорающего камина за бутылкой виски. Терри подбросил к тлеющим углям последнее полено и закурил. Ник от сигары отказался, зато подлил себе еще виски и с удовольствием почувствовал, как с каждым глотком разливается по телу бодрящее тепло. Ему не хотелось произносить слова, которые, казалось, уже звенели в воздухе, однако он твердо знал, что другого выхода нет. Хватит мучиться сомнениями. Пора узнать врага в лицо.
— Наверное, надо было попридержать язык и поговорить с тобой о работе сейчас, после ужина, — сказал Терри, попыхивая сигарой.
— Почему?
— За ужином ты выглядел каким-то растерянным. Не знаю, заметила ли Кейт, а я заметил.
— Растерянным, говоришь?
— Мне так показалось.
— Так и есть. Ты меня озадачил. Больше, чем ты думаешь.
— В смысле?
— Вопрос, собственно, только один — за что?
— За что я предложил тебе работу?
— Нет. — Ник помолчал, оттягивая неприятный момент. — За что ты ненавидишь мою семью?
— Чего? — Терри выронил изо рта сигару. — Ты что несешь?
— За что ты ненавидишь мою семью?
Терри обалдело уставился на Ника:
— Ты что такое говоришь-то, Ник? Свихнулся, что ли?
