Ричард Лаймон - Во тьме
Джейн еще раз посмотрела на свое тело.
Ошибкой было полагать, что темнота укроет ее.
МИР обязательно наблюдает, подумала она.
Плевать.
Она подняла руки над головой, прогнула спину и потянулась, наслаждаясь ощущением упругости мышц и свежим дуновением воздуха.
Внезапно Джейн поймала себя на мысли, что ей самой хотелось бы, чтобы МИР увидел ее такой.
Чтобы стал зрителем этого представления.
До чего он меня довел?
Обхватив руками груди, Джейн резко опустилась на колени.
Появилось непреодолимое желание одеться и убежать. Покончить с этим раз и навсегда.
Но какой-то уголок ее сознания недоумевал: почему?
"Потому что он вынуждает меня делать подобные вещи!
Ни к чему он меня не принуждает, а все это я делаю из-за того, что хочу денег.
Нет и еще раз нет.
Нет, деньги я хочу. Конечно же, хочу. Но дело не только в этом. Все гораздо глубже.
Все потому, что я сама хочу это делать.
Во всяком случае, кое-что из этого".
– Перейдем к делу, – сказала она себе, – сделай, что от тебя требуется, и пойдем домой.
Не поднимаясь с коленей, она надела пеньюар. Тот опустился, почти не касаясь тела, с таким легким и нежным щекотанием, что она поневоле съежилась. Ожидания оправдались – короче не придумаешь. Его края слегка зашуршали высоко на бедрах.
Сквознячок качнул невесомую ночнушку, лаская ею Джейн. Стараясь не обращать внимания на эти ощущения, она стала шарить рукой по темному дну гроба. Отыскав фонарик, она нажала на кнопку и зажмурилась, когда яркий свет ударил в глаза. Когда зрение восстановилось, она бросила беглый взгляд вокруг.
Он меня видит, я же его нет.
Джейн посмотрела на себя.
Почти нагая. Если не считать узеньких бретелек, она была обнажена до середины груди. Ниже пеньюар едва прикрывал соски – набухшие и ставшие торчком, они откровенно просвечивались. Тонкая как дымка материя ничего не скрывала, зато придавала красноватый оттенок коже, царапинам и синякам, оставшимся с прошлой ночи, и маленькому бледному треугольнику волос между ног.
Джейн никак не могла поверить, что надела такую вещь.
– А что бы я не сделала? – спросила она себя. – Да и что здесь такого, – успокаивала она себя. – Есть люди, которые только такое и носят.
Ага. Только, наверное, не за плату. И уж наверняка не стоя на коленях в гробу в омерзительном старом полуразвалившемся доме на краю кладбища – на глазах Бог весть кого.
– И все же, – подумала она, – это намного лучше прошлой ночи.
Пока что.
И что с того, если от всего этого я немножко возбудилась? Это ведь не преступление.
Джейн просунула фонарик между бедер, так чтобы его луч был направлен вверх. Держа таймер на свету, она повернула циферблат на отметку тридцать.
Таймер затикал, и, как ей показалось, слишком громко.
Она поставила его на дно гроба, туда, где будут лежать ее ноги, и, отложив нож в сторону, взяла в руку фонарик, повернулась и села. Затем протянула ноги, раздвинув их так, чтобы таймер оказался между лодыжками, и начала медленно опускаться. Когда голова коснулась стенки гроба, она немножко сдвинулась вперед. Затем медленно легла на подкладку, опустив голову на мягкую подушку.
Атлас был прохладным и скользким.
«Не так уж и плохо, – подумала она. – Просто не надо думать о том, что это гроб».
Но ведь гроб же.
«Вот так, наверное, чувствуешь себя в гробу. Единственная разница в том, что я жива. Однажды я растянусь вот в таком же, мертвая, и сверху положат крышку, и...»
Внутри стало нарастать отвратительное чувство жалости к себе.
"Нет! Остановись! Кто может гарантировать, что я окажусь в гробу. Многое может произойти – я могу распасться на атомы при ядерном взрыве, или...
Прекрати!
Подумай о чем-нибудь другом!
А сейчас я лягу спать с пакетиком орешков в кровать. И, если не суждено мне проснуться и встать, не сомневайтесь, что я умерла от... обжорства.
Умереть не проснувшись. Замечательно.
Это МИР делает со мной такое. Хочет, чтобы мне лезли в голову ужасные мысли – вот почему он заставил меня лечь здесь.
Интересно, сколько уже прошло времени?
Наверное, не больше минуты или двух.
Эти полчаса будут длиться целую вечность".
Шепотом Джейн начала напевать:
– Сто бутылок пива на стене, сто бутылок пива...
Она осеклась, испугавшись, что ее голос помешает услышать приближение МИРа.
"Он обязательно придет, – заверяла она себя. – Должен. Вопрос лишь в том, когда – и что будет делать, когда явится.
Тихо положит конверт на ворох одежды и незаметно уйдет прочь?
Но что, если это действительно цель всего этого? Что, если смысл всей Игры заключался в том, чтобы заманить меня сюда? Ведь здесь никто не услышит моих криков. Здесь, в этом гробу – постели МИРа? Что, если все сводится к тому, чтобы изнасиловать меня, поиздеваться и убить?"
Она вдруг вспомнила о пистолете.
Подарок от самого МИРа. Так что воспрянь духом, дружище. Не на погибель ты здесь. По крайней мере не от руки МИРа.
Сунув руку под подушку, она нащупала пистолет и вытащила его. Ощутив его стальную тяжесть и надежность, она вновь почувствовала себя в безопасности.
– Все просто замечательно, – успокаивала она себя.
Протянув правую руку с пистолетом вдоль туловища и опустив фонарик к левому бедру, она пошарила там и нашла ножик, который открыла и положила на живот. Теперь она могла быстро схватить его в случае необходимости, так что левую руку она опустила и зажала в ней фонарик.
Теперь оставалось лишь ждать.
Ждать под аккомпанемент тикающего таймера.
Собственно говоря, он даже не тикал. Что-то вроде «ток-ток-ток».
Это было биение его несчастного сердца!
Правильно, начинай вспоминать рассказы По, почему бы и нет? Замечательная мысль.
Начни с «Похороненного заживо». Вот-вот, великолепно.
"А что, если МИР надумал незаметно прокрасться, пока я здесь, закрыть гроб крышкой и заколотить гвоздями? Может, по соседству на кладбище уже ждет вырытая могила. Например, та, откуда был взят гроб.
Такого он со мной не сделает", – успокаивала она себя.
Надейся, надейся.
Сможет ли она застрелить его через крышку? Может быть. Пистолет был заряжен удлиненными винтовочными патронами 22-го калибра. Такими можно пробить дыру в деревянной доске дюймовой толщины. Но в крепкой и твердой древесине они могли и застрять. Все будет зависеть от крышки.
"До этого не дойдет.
Ничего он мне не сделает. Это всего лишь очередной ход в Игре. Сегодняшняя цель – заставить меня раздеться, надеть эту ночнушку и пролежать в гробу полчаса.
Только это и ничего больше.
Когда полчаса истекут, оденусь, найду конверт с деньгами и поеду домой".
Где-то поблизости скрипнула половица.
Глава 22
От звука скрипнувшей половицы мороз пробрал Джейн до костей; тело оцепенело, сердце бешено заколотилось, а руки судорожно вцепились в пистолет и фонарик. Она затаила дыхание, проклиная таймер, тиканье которого било по ушам, мешая прислушиваться.
«Старые дома издают массу разных звуков, – успокаивала она себя, – и этот одиночный едва слышный скрип еще не означает чье-либо приближение».
А ты уверена?
"Это МИР, – подумала она. – На подходе. Может, просто чтобы оставить конверт, или...
А что, если это не МИР!
Что, если это Рэйл, или тот мерзавец, которого она видела вчера, или еще Бог весть кто?
Сначала стреляй, а вопросы можно оставить на потом.
Замечательная мысль. А вдруг это окажется все же МИР? И я пристрелю курицу, несущую золотые яйца? Или какой-нибудь безобидный ребенок, или...
Да там вообще никого нет, – успокаивала она себя. – Этот шум ничего не означает. Никого здесь нет. Расслабься. Ложная тревога. Боже, как ты напряжена. Когда зазвонит таймер, чего доброго, отстрелишь себе палец".
Она попробовала представить, куда был нацелен пистолет, и решила, что непроизвольный выстрел не повредит ни одного пальца на ноге. Вместо этого, вероятно, могла пострадать икра и, быть может, костяшка, торчащая в конце лодыжки. Не говоря уже о том, что пороховые газы обожгут бедро.
Интересно, на предохранителе ли пистолет? Затем она попыталась определить, сколько осталось времени до того, как загромыхает таймер.
Внезапно ее ослепил яркий свет, она ахнула и, дернувшись, окаменела.
– Джейн!
Нет! Нет, только не Брейс! Из всех людей на свете... пусть хоть кто, но только не Брейс. Но это его голос произнес ее имя, Джейн была в этом уверена. Именно Брейс, и никто другой, стоял в торце гроба и светил ей в лицо.
– Черт возьми! – вскрикнула она и вскинула правую руку.
– Не стреляй! Это я!
Что у него в руке, прожектор?
Поднятой рукой она заслонила глаза.
