Рут Ренделл - Наследие греха
Чарльз угрюмо забурчал:
– Ладно, прошу прощения. – Отец видел, что ему надо как-то оправдаться в глазах Тесс. – Только не говорите мне, что ваши люди никогда не сочиняют подобных историй и не действуют под прикрытием в интересах дела.
– Закон, – перебил его Вексфорд, – на стороне моих людей, прошу заметить. – Затем он высокопарно прибавил: – Они сами – закон. – И тут же смягчился: – Ну вот, а теперь, когда с лекциями покончено, расскажите, что вы с отцом там накопали.
Молодой человек выложил все. Старший инспектор внимательно слушал, но по мере того, как подозрительные обстоятельства не в пользу Примеро множились, его лицо странным образом утрачивало всякое выражение. Его черты, и без того тяжелые, еще больше погрубели, придав ему сходство со старым быком.
– Конечно, вы скажете, что у него есть алиби, – закончил Чарльз. – И наверняка ваши люди его проверяли, а перепроверить, и тем более доказать, что оно ложное, после стольких лет…
– Его алиби не проверяли, – сказал Вексфорд.
– Что вы сказали? – прищурился студент.
– Его алиби никто не проверял.
– Не понимаю.
– Мистер Арчери… – Полицейский встал и оперся могучими руками на стол, из-за которого так и не вышел. – Я буду рад обсудить с вами это обстоятельство и ответить на все вопросы, которые могут у вас возникнуть. – Он сделал паузу. – Но не при мисс Кершо. С позволения сказать, вы поступили немудро, приведя ее сюда.
Теперь уже Чарльз вскочил на ноги.
– Мисс Кершо будет моей женой! – начал он запальчиво. – Все, что вы имеете сказать мне, можете говорить и ей. Я не собираюсь ничего от нее скрывать.
Вексфорд снова сел. Выдвинув ящик стола, он вынул из него какие-то бумаги и стал их небрежно проглядывать, а потом медленно поднял глаза и сказал:
– Мне жаль, что вы напрасно потратили время, придя сюда. Будь вы немного сговорчивее, я мог бы сэкономить ваши усилия. А теперь прошу меня извинить, я человек занятой, и доброго вам дня.
– Нет, – раздался вдруг голос Терезы. – Я выйду. Подожду возле машины.
– Тесс! – запротестовал Арчери-младший.
– Разумеется, я выйду, милый. Разве ты не понимаешь? Инспектору неловко говорить о моем отце в моем присутствии. Ну, будь же современным человеком, милый!
«А он и так современный», – беспомощно подумал Генри. Вексфорд явно что-то знает – что-то ужасное. Так зачем было с самого начала затевать всю эту игру в кошки-мышки со всеми и с ним, Арчери-старшим, в частности? Уверенности и силы этому полицейскому не занимать – но не прикрывают ли они своего рода извращенный снобизм, боязнь, как бы они, отец и сын Арчери, не поколебали его авторитет и не взбаламутили тихие воды его участка? Хотя, с другой стороны, держится он превосходно, да и вообще производит впечатление человека доброго и справедливого. Из тех, кто не то что не солжет, но даже не приукрасит уродливую правду ради того, чтобы скрыть свою ошибку.
– Его алиби никто не проверял… – повторил Чарльз.
Господи, ну когда же они перестанут пикироваться!
И Вексфорд перестал немедленно.
– Нет нужды выходить на улицу, мисс Кершо, – сказал он. – Если… если ваш отец соблаговолит отвести вас наверх – прямо по коридору и за двойными дверями налево, – то вы обнаружите, что у нас есть вполне приличная столовая, куда не стыдно зайти и леди. Там можно выпить чашку чаю с эклерами.
– Спасибо. – Девушка повернулась и слегка тронула за плечо своего отчима, который тут же встал. Хозяин кабинета запер за ними дверь.
Чарльз, набрав полную грудь воздуха, сделал мужественную попытку небрежно развалиться в кресле и произнес:
– Ну ладно, что там за таинственное алиби такое и по каким таким таинственным причинам его не подвергали проверке?
– Причина, – сказал Вексфорд, – самая простая. Миссис Примеро была убита между шестью двадцатью пятью и семью часами вечера в воскресенье, двадцать четвертого сентября пятидесятого года. – Он спокойно переждал нетерпеливое «да, да» молодого человека и невозмутимо продолжил: – Ее убили в Кингзмаркхеме, а в половине шестого Роджера Примеро видели в Сьюингбери, в нескольких милях от города.
– Видели, значит? – презрительно фыркнул Чарльз, забрасывая ногу на ногу. – Как тебе это, отец? А вам не кажется возможным, что он сам заранее подговорил кого-то описать эту «встречу»? Всегда ведь найдется какой-нибудь жадный до денег малый, который за двадцать монет «увидит» вам кого угодно и в любое время.
– Жадный до денег, говорите? – Старший инспектор уже не скрывал того, что разговор его забавляет.
– Кто-то его видел. Ладно, – кивнул младший Арчери. – И кто же этот кто-то?
Вексфорд вздохнул, и улыбка сбежала с его лица.
– Я, – коротко ответил он.
Это была пощечина. Задремавшая было любовь Генри к сыну проснулась и жаркой волной затопила его грудь. Чарльз молчал, а его отец изо всех сил старался не возненавидеть Вексфорда – упражнение, вошедшее у него в последние дни в привычку. Это надо же было так бессовестно долго молчать, чтобы теперь уже точно, со стопроцентной вероятностью, взять реванш!
Тяжелые локти старшего инспектора легли на стол, пальцы его рук встретились и надавили друг на друга, сложившись в невозмутимую мясистую пирамидку. Воплощение закона. Если в тот сентябрьский вечер Примеро видел лично Вексфорд, то тут уж ничего не попишешь – перед ними сама неподкупность. С тем же успехом можно было спорить с Господом Богом, если бы тот вдруг спустился со своих высот и засвидетельствовал, что видел Роджера. Пастор в ужасе подобрался на своем стуле и болезненно кашлянул.
– Вы? – переспросил наконец Чарльз.
– Я, – сказал Вексфорд, – вот этими вот крохотными глазками.
– Почему же вы нам сразу не сказали?
– Сказал бы, – негромко ответил тот, и, как ни странно, ему хотелось верить, – непременно сказал бы, если бы только догадался, что вы подозреваете именно его. Согласитесь: вытянуть из Примеро парочку фактов о его покойной бабусе – это одно, а вот вешать на него убийство – совсем другое.
Исключительно вежливо, сухим и подчеркнуто официальным тоном Чарльз спросил:
– Не могли бы вы посвятить нас в детали?
Ответ Вексфорда изысканностью едва ли не превзошел вопрос:
– Вне всякого сомнения. В мои намерения как раз входило это сделать. Однако позвольте заметить, что я впервые увидел Примеро отнюдь не в день убийства. Мы знали друг друга и раньше. Я не раз видел его в суде, куда он приходил по разным делам со своим шефом. Тот постоянно брал его с собой, чтобы учить делу.
Младший Арчери кивнул. Его лицо оставалось неподвижным, и Генри подумал, что понимает, какая буря бушует сейчас в груди у юноши. Да и о том, что значит любить и потерять, он теперь знал не понаслышке.
– Я был в Сьюингбери по работе, – продолжал полицейский, – в тамошнем пабе у меня была назначена встреча с одним типом, который время от времени снабжал нас информацией. Вот он-то как раз любил деньги, правда, я не помню случая, когда бы его информация стоила тех двадцати фунтов, которые он регулярно от нас получал. Мы с ним встречались в шесть в пабе «Черный лебедь». В общем, перекинулись мы парой слов с моим знакомцем, и я уже собирался назад, в Кингзмаркхем, куда мне надо было попасть не позже семи. Я выходил из паба минут так двадцать пять – двадцать семь седьмого и прямо в дверях столкнулся с Примеро. «Добрый вечер, инспектор», – сказал он мне тогда, и я еще подумал, что вид у него какой-то потерянный. И видимо, так оно и было. Позже я узнал, что у него тоже была назначена встреча с друзьями в одном из пабов, а он перепутал заведения. Его ждали в «Черном быке». «Вы на дежурстве? – продолжал он. – А то, может, купить вам чего-нибудь погреть душу?»
Священник едва удержался от улыбки, так точно Вексфорд воспроизводил колоритную манеру выражаться, с которой Роджер не расстался и после пятнадцати лет влиятельности и богатства.
– «Да нет, спасибо, – сказал я ему тогда, – я и так опаздываю», – рассказывал дальше старший инспектор. – «Ну, тогда доброй вам ночи», – ответил он и вошел в бар. Я вернулся в Кингзмаркхем, но не прошло и десяти минут, как меня уже вызвали в «Приют Победителя».
Чарльз медленно встал и протянул полицейскому деревянную, как у куклы, руку.
– Большое спасибо, старший инспектор. Думаю, теперь эта тема исчерпана полностью.
Рассказчик перегнулся через стол и пожал ему руку. Короткая вспышка сострадания осветила его лицо, на миг придав его чертам несвойственную им мягкость, и тут же исчезла.
– Я прошу прощения, если нагрубил вам сейчас, – добавил студент.
– Ничего страшного, – ответил Вексфорд. – У нас тут полицейский участок, а не чаепитие в доме викария. – Он помешкал и добавил: – Простите и вы меня тоже.
И пастор понял, что он имеет в виду вовсе не дурные манеры.
Тесс и Чарльз начали ссориться еще до того, как все сели в машину. Арчери-старший, уверенный, что все это или нечто подобное они уже не раз говорили друг другу, слушал их перебранку вполуха. Сам он уже почти час не открывал рта, и сказать ему по-прежнему было нечего.
