Сквозь страх - Альбина Равилевна Нурисламова
– Твой доктор считает, оставаться здесь смысла нет: ты и ребенок вне опасности. Но за пару недель до родов, говорит, все-таки нужно лечь в клинику. Учитывая твое психическое состояние…
– Мое – что?!
Юра обсуждал наши семейные дела с доктором?
– Не заводись. Ты нервничаешь в последнее время, разве нет? Они просто считают, что ты будешь чувствовать себя спокойнее под присмотром врачей, не придется спешно ехать в роддом, когда схватки начнутся.
– Хорошо, – не стала спорить я.
Мы подписали договор на оказание медицинских услуг. Там сказано, когда меня ждут в роддоме, кто будет принимать роды и прочее. Прежде такого не было, но Ксюшу я рожала бесплатно, теперь все иначе.
– Ты довольна? – спросил Юра, и я ответила, что вполне.
Меня выпишут послезавтра. Юра недавно ушел, а напоследок сказал, что взял отпуск на то время, когда я буду дома.
– Но мы планировали, что ты возьмешь отпуск после выписки из роддома, чтобы в первый месяц помочь с малышом, – растерялась я. – И с Ксюшей так было.
– У меня останется еще неделя. Потом приедет твоя мать, ты сама говорила. Моя мама тоже может помочь.
– Почему ты раньше не сказал? Мы решили…
– Не начинай, пожалуйста, Лора, – поморщился Юра. – К чему лезть в бутылку? Ты будто ищешь повод для очередной склоки. Это целесообразно!
– Целесо… Боже! Зачем тебе брать отпуск сейчас? Сидеть со мной дома?
– Буду помогать, чтобы ты не перетруждалась, возьму на себя все хлопоты по хозяйству. Будем гулять, съездим на природу, проведем время вместе… Почему у тебя кислый вид, что опять не так?
Очень кстати появился мой лечащий врач, и Юра повторил свои доводы, призывая доктора поддержать его. Тот, конечно, не подвел, принялся говорить, как мне повезло с мужем, как прекрасно он себя проявляет.
Мне пришлось улыбаться, соглашаться, с благодарностью принимать заботу, но все сильнее я ощущала, как вокруг меня сжимается что-то, не давая свободы. Решения принимались за меня, мое мнение все меньше учитывалось, а мысли и ощущения виделись несущественными, вздорными.
Как все-таки беспомощна и уязвима женщина, которая ждет ребенка, думалось мне. Страх за маленького человечка, за то, что твой собственный организм подведет тебя в самый неподходящий момент; боязнь того, как пройдут роды и послеродовой период; невозможность позволить себе многое из того, к чему ты привыкла, неповоротливость и изменения во внешности… То тошнота, то боли, то отеки, то бессонница, то вечная усталость. Господи, даже спать на животе не получается, не говоря уже об остальном!
Ни один мужчина не в состоянии понять, что испытывает беременная женщина. То, как обращается со мной сейчас Юра, – будто с больной, недееспособной, вернее, не способной понять, что для меня же лучше, его вечная демонстрация моего бессилия – это просто жестоко.
И не любовью, не волнением все продиктовано! Я беременная, но не тупая, вижу это прекрасно. Учитывая последние события, я никак не могла расценить желание Юры провести дома три недели, пока не придет время вернуться в клинику, как возможность побыть со мной в тишине и покое до рождения малыша. Что бы Юра ни плел, я понимала: он хитрит, им движет не трогательная забота обо мне, а необходимость присмотреть за полоумной женушкой.
Он знает, что я упрямая и весьма целеустремленная особа. Понимает, что уничтожение рисунков, записей и запечатывание двери не остановят меня, я буду пытаться выяснить правду, найти потайную комнату. Для этого муж и взял отпуск: присматривать за мной, не дать, как он уверен, наделать глупостей.
Если Юра будет дома, я ничего не смогу предпринять, не пойдя с ним на открытый конфликт. Да если и пойду, он все равно не позволит мне сделать то, что я собираюсь.
Мои размышления прервал звонок Агаты. Мы поговорили немного, она порадовалась, узнав, что меня выписывают.
– Прости, что не пришла сегодня. Завтра тоже не получится: уезжаю в Москву, вернусь к выходным и сразу приду к тебе.
Я не говорила Агате про тетрадь, но, если получится узнать, где комната, расскажу сразу все. Она умная, трезвомыслящая, вместе мы убедим Юру. Правда, я еще не знала, в чем именно его придется убеждать. Переехать? Продать дом?
– Все в порядке, не волнуйся, – сказала я. – Юра только что был. Мне ничего не надо, зачем тебе было бы приходить? Ты и так на разрыв, работы полно. Ни к чему меня так часто навещать.
– Я сама решу, что мне делать, – притворно ворчливо отозвалась Агата. – Все, мне пора. Посмотрю в Москве кое-что для нашего будущего красавца или красавицы.
– Хватит тебе, ты и так…
– Я же Ксюше и малышу тетушка, или ты против? А тетушкам положено покупать горы подарков племянникам!
В ее голосе прозвучала тщательно скрываемая грусть. Агате хотелось бы баловать собственных детей, а не быть названной «тетушкой» детям лучшей подруги.
В десять часов я легла спать, но заснуть не могла. Ворочалась, пытаясь найти удобную позу, живот мешал, ребенок толкался, было жарко.
Наконец я сумела устроиться, стала проваливаться в тягучую сонную патоку. А проснувшись, поняла, что нужно делать.
Завтра меня выпишут, возможности разузнать что-то Юра мне не даст. Значит, остается всего один день, чтобы побыть одной, попробовать понять, где комната, спокойно во всем разобраться. Сообразить, как поступить.
Решено: я уйду после завтрака. Меня никто не хватится до вечерних процедур. А к тому времени я вернусь.
Юра позвонил, голос у него был утомленный.
– Спал неважно, – отговорился он.
«Интересно, не видел, не слышал ли чего-то? Ни за что не признается, самолюбие не позволит», – подумала я.
– Придешь сегодня после работы? – спросила я и замерла, скрестила пальцы. Только бы не явился, чтобы мне не пришлось нервничать, спешить.
– Прости, Лора, никак не смогу. Запланирована поездка в район, я в числе рабочей группы. Никак не отговориться, к тому же там будет мэр.
Я с трудом сдержала ликование. Вот так удача! Дом в полном моем распоряжении.
– Не переживай, – изобразила я вздох, – у меня все есть, никакой необходимости приезжать. Мы с тобой с завтрашнего дня каждый день будем вместе, успеем порядком надоесть друг другу.
Раньше я сказала бы это легко, потому что твердо знала: это шутка. А сейчас сказала – и слова меня саму покоробили. Ведь
