Когда мертвые заговорят - Вики Филдс
Прочистив горло, я наклонилась вперед и положила руки на стол, сцепив пальцы в замок.
– Это вы убили Скалларк?
Словно в замедленной съемке она медленно повернула голову в мою сторону, и наши взгляды встретились: мой – невозмутимый и ее – полный ненависти. Я бы тоже могла смотреть на нее уничтожающе, так, будто не видела никого хуже. Но не хотела. Здесь, в этом ужасном, отвратительно-грязном месте, наполненном отчаянием и болью, на нее все глядели именно так – будто видят склизкое чудовище, покрытое коростой и струпьями.
– Да, – сказала она. Что она чувствует сейчас, признаваясь в содеянном? И почему она призналась? Ведь в действительности ее никто не подозревал. Никто.
– Зачем вы пытались меня подставить? – В ответ – стена молчания. Я задала новый вопрос: – Зачем вы пытались меня убить в Криттонском лесу?
Опять повисло молчание, но потом Лаура все же снизошла до ответа, и, глядя мне прямо в глаза, произнесла:
– Потому что ты угрожала моей племяннице.
Я тщательно обдумала ее ответ.
В груди скреблось что-то противное, какое-то странное чувство.
– Почему вы не завершили начатое?
Я склонила голову набок. И все же было в Лауре Дюваль что-то странное, помимо того, что все говорили: она и есть Неизвестный.
Стоп.
Все говорили?
А я что?
Уж не пытается ли эта женщина признаться в том, чего не совершала?
Я совсем забыла о том, что время истекает.
Нет.
Я посмотрела на безжалостное, мертвое лицо Лауры Дюваль с отсутствующим выражением.
Нееееет.
На теле Скалларк были ее отпечатки. Она закапывала в своем дворе окровавленную фату.
Это она.
Без сомнений, она.
Я сглотнула.
– Почему, убив мою подругу Сьюзен, вы оставили меня в живых?
– Я хотела присмотреться к тебе получше.
Что это значит?
– Вы знали Дэйзи Келли? – Я смотрела прямо в ее глаза, не моргая.
– Нет.
– Вы когда-нибудь слышали это имя?
– Да, слышала, – прорычала Лаура, наконец-то начиная терять над собой контроль. Наверное, она спрашивала себя, с какой стати вообще отвечает на мои вопросы. И я раздражала ее так же сильно, как раздражала Стивена Роджерса, не соответствуя его ожиданиям.
– Что вы слышали о ней?
– Не твое собачье дело!
– Вы когда-нибудь слышали о мужчине по прозвищу Ди? Ваша сестра Олива когда-нибудь упоминала о человеке по имени Ди? Она говорила о Дэйзи Келли?
Тут Лаура прикрыла веки, но это выглядело как вынужденная мера. Словно закрыв глаза, она могла отгородиться от меня и вернуть себе контроль над телом. Она была в гневе. Она была огненной лавой, запертой в человеческом сосуде. Она клокотала внутри, но внешне оставалась спокойной. И когда она открыла глаза, то убийственным тоном осведомилась:
– Ты это серьезно?
– Да. – Моя манера говорить кардинально отличалась от ее – спешная и нетерпеливая. Жаждущая все знать. Ее же – тягучая горячая лава, рискующая опалить меня в любой момент.
– Я ничего не знаю ни о каком Ди, и точка. Единственным мужчиной в жизни моей сестры, имя которого начиналось на букву «д», был Джек – ее чертов муженек-психопат, который, слава богу, мертв и уже давно покоится в земле в гробу. Черт возьми… – пренебрежительно пробормотала она, поворачивая голову в сторону. – Тоже мне…
Лаура хлопнула перед моим носом железной дверью с табличкой «ТУПИК».
– У вас были близкие отношения с вашей сестрой? – наугад спросила я, совершенно запутавшись в том, кем для Оливы Дюваль был Ди и почему он ее похитил. Может, она действительно была случайной жертвой?
Стоило опять заговорить о ее погибшей сестре, и Лаура разозлилась, но я помнила, что мое время на исходе, поэтому не позволила ей встревать со своими дикими возмущенными комментариями, беспорядочно ссыпая на ее голову вопросы.
– А зачем вы встречались с моей мамой перед самой ее смертью?
– Я же сказала: не твое собачье дело, черт возьми! – злобно отрезала Лаура, и на ее лице на секунду появилось то выражение, которое было слишком знакомо мне благодаря Леде Стивенсон.
Не мое дело? Она говорит о моей маме. Я медленно отклонилась назад и потерла вспотевшие ладони о штаны. Сжала ткань в кулаках и выдохнула. И вдруг губы Лауры Дюваль дрогнули в слабой усмешке.
Я сосредоточилась на своих мыслях и спросила:
– А вы любите искусство?
Она удивилась и раздраженно ответила:
– При чем здесь это?! Нет, не люблю, и что с того?!
Если это так, сомневаюсь, что Лаура назначила моей маме встречу насчет картин или галереи. Значит, речь шла о Потрошителе, Дэйзи Келли и Оливе.
Но почему Лаура молчит?
Я разозлилась. Это был резкий, болезненный и внезапный укол, как первая капля дождя, холодным наконечником ударившая в плечи, студеным холодом ворвавшаяся в грудь. Только вместо холода мне стало жарко. Под расстегнутым пиджаком и белой водолазкой стало нестерпимо горячо, будто теперь лава из тела Лауры перетекла в мое. Между лопатками выступил пот.
Я попыталась не злиться, напомнив себе, что я в тюрьме и время посещения заканчивается. Из десяти отведенных мне минут осталось не более трех, и вот сейчас, вот прямо в эту секунду, пока я сжимаю кулаки и сдерживаю гнев, офицер Крестовски распахнет дверь и ступит ботинками на порог.
Я пыталась не злиться, но Лаура злила.
Она, как и Дэйзи Келли, что-то знала, но не говорила.
За моей спиной хлопнула дверь, и я едва не подскочила, не осознавая, что на самом деле сидела напротив заключенной как натянутая от напряжения гудящая струна. Я обернулась как раз в ту секунду, когда на мое плечо легла рука офицера Крестовски.
– Ну как? Есть полезная информация?
Я поднялась на ноги, и Лаура Дюваль проследила за мной взглядом, в котором опять проскользнул раздражающий меня триумф. Она вела себя так, будто одержала победу в сложной шахматной партии, забыв о том, что речь шла на самом-то деле о мертвых людях.
– Мы сможем встретиться еще раз? – спросила я, обращаясь к ней, и в ответ она иронично улыбнулась:
– Попробую выделить для тебя минутку.
Офицер Крестовски подтолкнула меня в спину ненавязчивым движением руки, и я подчинилась и сделала пару шагов к двери. За спиной послышался грохот – Лауру Дюваль открепили от стола.
– А зачем вы убили Згардоли? – выпалила я, поспешно оборачиваясь. Вокруг меня застыли все: и Лаура, и охранник, и офицер Крестовски. А затем Лаура отмерла и бесстрастно ответила:
– Потому что хотела спасти тебя.
Я отвернулась и направилась к двери, ведомая за локоть офицером Крестовски. Мои шаги звенели в ушах, а в голове крутилась мысль, что с губ Лауры Дюваль только что сорвалась абсолютная, незавуалированная ложь. И хуже всего то, что женщина выглядела так, будто ей на самом деле плевать, о чем я думаю и в чем подозреваю ее. Она заперта вдали от меня – за сотни тысяч километров – в другом мире, в клетке.
А я?
За нами с офицером Крестовски захлопнулась дверь, и этот железный грохот вернул меня в реальность, где я – снаружи, а Лаура Дюваль – внутри.
– Ну что? – повторила офицер Крестовски, с улыбкой
