Майкл Коннелли - Черный лед
— Должно быть, это тяжело — расследовать убийства, — проговорил Эдсон на ходу. Гарри ответил так, как отвечал на подобные сентенции всегда:
— Иногда не очень. По крайней мере для жертв, с которыми я имею дело, страдания и несчастья уже закончились.
Маленький энтомолог не проронил больше ни слова. Коридор закончился толстой стальной дверью. Эдсон распахнул ее, и оба оказались в просторном пакгаузе, напоминающем ангар, покрытый легкой алюминиевой крышей. Примерно в пятидесяти футах от двери Босх увидел с полдюжины рабочих — все явные латиносы. Они укладывали большие белые коробки на колесные тележки и катили их к широким двустворчатым дверям в дальнем конце разгрузочной зоны. Босх отметил, что каждый такой ящик по своим габаритам весьма напоминает гроб.
Коробки при помощи миниатюрного подъемника выгружали из белого фургона, на борту которого голубыми буквами было написано «Энвиро брид». Возле распахнутой водительской дверцы стоял белый мужчина и наблюдал за работой. Еще один белый с раскрытой папкой в руках суетился у открытого кузова и, наклонившись, сверял номера на пломбах каждого контейнера и делал пометки.
— Вам повезло, — объявил мистер Эдсон. — Мы застали процесс разгрузки. Отсюда средосохраняющие контейнеры отправляют в лабораторию, где завершается процесс метаморфоза, или превращения, как мы его здесь называем. — Эдсон указал сквозь открытые двери ангара на шесть оранжевых пикапов, выстроившихся на стоянке снаружи. — Взрослые мушки помещаются в закрытые корзины, и наш, с позволения сказать, флот развозит их по зонам атаки. В настоящее время одна такая зона составляет примерно сотню квадратных миль. Каждую неделю мы выпускаем на плантации около пятидесяти миллионов мушек, иногда больше, если нам удается получить дополнительное количество. В конце концов стерильные особи должны численно подавить популяцию нестерильных мушек и полностью ее вытеснить! — В голосе энтомолога явственно прозвучали триумфальные нотки. — Не хотите ли поговорить с водителем из «Энвиро брид»? — осведомился мистер Эдсон. — Уверен, он с удовольствием ответит на…
— Нет, — поспешно перебил его Гарри. — Мне просто хотелось своими глазами увидеть, как это все у вас делается. Кстати, доктор, я был бы вам крайне признателен, если бы вы сохранили мой визит в тайне.
Говоря это, Босх наблюдал за разгрузкой и вдруг заметил, что водитель фургона смотрит прямо на него. Его загорелое лицо было изборождено глубокими, резкими морщинами, а волосы, прикрытые широкополой соломенной шляпой, выглядели совершенно белыми. В зубах водитель держал длинную коричневую сигарету. Босх устремил на него взгляд, осознав, что его, пожалуй, расшифровали. Ему даже показалось, что по губам водителя скользнула легкая улыбка, но он быстро отвел взгляд и со скучающей миной продолжил наблюдать за разгрузкой.
— Могу я быть вам еще чем-нибудь полезен, детектив? — спросил Эдсон.
— Нет, док, спасибо. Вы мне очень помогли.
— Надеюсь, вы сумеете выбраться отсюда.
Эдсон скрылся в коридоре за дверью, а Гарри сунул в рот сигарету, но закуривать не стал. Отмахнувшись от каких-то назойливых насекомых, которые вились прямо перед его лицом (возможно, подумал он, это и есть те самые крашеные фруктовые мушки), он спустился по ступенькам погрузочной зоны и вышел из ангара через распахнутые въездные ворота.
* * *Возвращаясь в город, Босх все же решил выяснить отношения с Терезой. Свернув на стоянку университетского медцентра, он потратил минут десять, чтобы воткнуть куда-нибудь свой «каприс». Наконец ему повезло, и он припарковал машину в самой глубине площадки, где стоянка примыкала к старой железнодорожной станции. Несколько минут Босх сидел в салоне, курил и обдумывал, что же ему сказать Терезе, машинально разглядывая порыжевшие от ржавчины вагоны и бурые рельсы. На путях он заметил нескольких чоло, метисов или индейцев, в просторных майках и мешковатых брюках. Они медленно двигались по территории станции. Один из них, державший в руке аэрозольный баллончик с краской, задержался возле пульмана и начертал на его стенке несколько слов. Фраза была на испанском, но Босх понял ее смысл. «Смейся сейчас, плакать будешь потом» — таков был девиз молодежной банды, почти полностью исчерпывавший ее немудреную философию.
Босх следил за чоло, пока они не исчезли за стоящим на запасном пути товарным составом. Потом он выбрался из машины и прошел в морг через заднюю дверь. Отсюда обычно поступали свежие трупы. Охранник, увидев значок, кивнул Босху.
Сегодня в морге явно был не самый тяжелый день; во всяком случае, запах дезинфекции заглушал запахи смерти и разложения. Нигде не задерживаясь, Гарри свернул к холодильникам номер один и два, а оттуда прошел к лестнице, ведущей на второй этаж, к кабинетам администрации.
У секретарши, занимавшей столик в приемной, он спросил, может ли доктор Коразон принять его. Девица, бледной кожей и волосами немыслимого розоватого оттенка напоминавшая клиентов морга, негромко переговорила с начальницей по селектору и пригласила Босха войти.
Тереза стояла за своим столом и глядела в окно. Окно выходило на железнодорожную станцию, и Босх подумал, что она, возможно, видела его на стоянке. Впрочем, со второго этажа панорама открывалась более широкая, и на пространстве между деловой частью города и горой Вашингтон Тереза могла выбрать для наблюдений любой другой объект. Босха даже удивило, как четко видны отсюда небоскребы Лос-Анджелеса. Впрочем, день с самого утра выдался погожий.
— Я с тобой не разговариваю, — не поворачиваясь заявила Тереза.
— Да будет тебе…
— Нет.
— Тогда зачем велела меня впустить?
— Чтобы сказать, что я с тобой больше не разговариваю, что я очень на тебя зла и что теперь мое назначение на должность начальника судебно-медицинской лаборатории вряд ли состоится.
— Не переживай так сильно, Тереза. Я слышал, что во второй половине дня в Паркер-центре состоится пресс-конференция. Уверен, что все еще образуется.
Ничего более умного Босх не придумал. Тереза обернулась к нему и прислонилась спиной к оконному переплету. Ее взгляд, казалось, способен был выжечь его имя на надгробной плите. Несмотря на разделявшее их расстояние, Босх уловил запах ее духов.
— И уж конечно, я должна поблагодарить за это тебя, — желчно заметила Тереза.
— Не меня. Насколько мне известно, это Ирвинг собирает журналистов…
— Не вешай лапшу мне на уши, Гарри. Мы оба прекрасно знаем, как ты поступил с информацией, которую я тебе доверила. И мы оба знаем, что это маленькое дерьмо Ирвинг решил, будто во всем виновата я одна. Теперь у меня есть все основания считать, что должности начальника лаборатории мне не видать. Полюбуйся-ка на этот кабинет, Босх. Ты видишь меня в этом интерьере в последний раз.
Босх уже не раз замечал, что во время профессионального спора многие женщины, с которыми ему приходилось иметь дело (в основном с женщинами-полицейскими или адвокатессами), как бы становятся ближе к земле. Гарри всегда подозревал, что им, вероятно, кажется, будто это ставит их на один уровень с мужчинами, которым им приходится противостоять.
— Пресс-конференция все изменит, — упрямо повторил он.
— Да о чем ты говоришь! Ирвинг наверняка шепнет своим друзьям из комиссии, что по ходу незавершенного расследования я допустила утечку секретной информации, и моя участь решится в два счета.
— Но он же не знает наверняка, что это именно ты. Напротив, убежден, Ирвинг подумает в первую очередь обо мне. Бреммер — журналист из «Таймс», заваривший всю эту кашу, — когда-то уже имел со мной дело, и Ирвингу об этом известно. Так что перестань паниковать. Собственно, я заехал спросить, не хочешь ли ты пообедать со мной или что-нибудь в этом роде.
Это был неверный ход. Босх увидел, как лицо Терезы заливается краской гнева.
— Пообедать или что-то в этом роде? Да ты что, издеваешься?! Ты, ты!.. Ты только что сказал мне, будто мы двое — основные подозреваемые в организации утечки, а теперь предлагаешь показаться с тобой в ресторане? Да ты представляешь себе, чем это может…
— Ну ладно, Тери, удачной тебе пресс-конференции, — перебил ее Босх. — Пока.
С этими словами он повернулся и пошел к дверям.
* * *На полпути к деловому центру города пейджер Босха запищал, а на экране высветился прямой номер лейтенанта Девяносто Восемь Фунтов. Наверное, беспокоится за свою статистику, подумал Гарри. Вызов он решил проигнорировать. Заодно отключил и установленный в машине радиотелефон «Моторола».
Свою машину Босх остановил только тогда, когда заметил припаркованный на Альварадо грузовик с марискос — легкими закусками морского происхождения. Он купил два бутерброда тако по-калифорнийски — на кукурузной лепешке с кориандром и густой сальсой.
В нескольких ярдах от грузовика стоял человек и читал на память стихи из Священного Писания. Чашка с водой довольно устойчиво держалась в его волосах, подстриженных в стиле «афро», популярном в семидесятых годах. Время от времени человек поднимал руку, брал чашку и делал из нее несколько глотков, не переставая при этом бойко декламировать фрагменты из книг Нового Завета. Прежде чем начать чтение, он называл слушателям главу и номер стиха. У ног его стоял стеклянный аквариум, наполовину заполненный монетами, и Босх, расправившись с едой и купив на дорогу бутылку кока-колы, бросил туда всю сдачу.
