Гарольд Роббинс - Бетси

— Я знаю. Вокруг так и кишат фотографы, пытаясь сделать снимок нового автомобиля. Они даже летают над полигоном на вертолетах, оснащенных камерами с телескопическим объективом.

— И что им удалось урвать?

— Нашего — ничего. Но они в достатке сфотографировали «вег», «пинто», «гремлинов». Может, даже «маверик» и «нову».

Номер Один хохотнул.

— Это их раздражает. Сколько машин проходит полевые испытания?

— Тридцать одна на дорогах Запада и Юго-Запада.

Восемь на полигоне плюс шесть без камуфляжа. Но на последних мы ездим только ночью.

— Похоже, все идет нормально. Когда ты намерен определиться с конструкцией?

— Через семь-восемь месяцев, — ответил Анджело. — В сентябре или октябре.

— То есть на осенние выставки мы не попадаем.

— Это точно. Но я думаю, мы успеем к весеннему нью-йоркскому автосалону. Тут мы можем даже выгадать. Остальные покажут модели семьдесят второго года, уже запущенные в производство, мы же выйдем с первой моделью семьдесят третьего года.

— Мне это нравится, — тон Номера Один изменился. — Тут с тобой хотят поговорить.

Трубка перешла из рук в руки.

— Когда вы позволите мне приехать и сесть за руль вашего нового автомобиля? — спросила Бетси.

— Когда мы закончим испытания, мисс Элизабет.

— К чему такая официальность, Анджело. Я рассказала прадедушке о той ночи, когда я пришла к вам в отель.

Анджело рассмеялся.

— Надеюсь, вы рассказали ему и о том, что я отвез вас домой.

— Да, и он пожелал узнать, почему.

— К примеру, потому, что вам только исполнилось восемнадцать.

— Именно в таком возрасте моя прабабушка вышла замуж. Подумайте об этом. Такие девушки, как я, недолго остаются на свободе.

— Может, дело в том, что я не из тех, кого легко обженить, — вновь рассмеялся Анджело.

— После свадьбы моего отца я уеду к тете в Европу. Вы знаете, какие там мужчины.

— Знаю, — улыбнулся он. — Надеюсь, вы тоже.

— Вы все еще принимаете меня за ребенка. Даже если вы ходили в школу с моей мамой, это не означает, что я слишком молода для вас.

— У меня и мыслей таких нет. Просто я очень старомоден. И по-прежнему считаю, что предложение должен делать мужчина.

— Хорошо. Так попросите меня.

— Сейчас не могу, — Анджело опять рассмеялся. — Мне надо строить автомобиль.

В дверь телефонной будки постучали.

— Одну минуту, — сказал он Элизабет и приоткрыл дверь.

— Мистер Перино? — осведомился помощник шерифа.

— Да.

— Это вам, — и передал Анджело конверт, из которого тот извлек какой-то документ, адресованный ему, Дункану и «Вифлеем моторс».

Из этой бумаги, подписанной судьей, следовало, что им запрещено выпускать на дороги штата Вашингтон экспериментальные автомобили, оснащенные газотурбинным двигателем. Анджело поднял голову, но помощник шерифа уже ушел.

— Передайте трубку Номеру Один, — попросил он Бетси.

— Что-нибудь случилось? — озабоченно спросила она.

— Да, — резко ответил он. — Передайте трубку.

— В чем дело? — эхом отозвался Номер Один.

— Я только что получил решение судьи, запрещающее нам использовать автомобили с газовой турбиной на дорогах штата Вашингтон.

— Что? — изумился Номер Один. — Да как они могли это сделать?

— Как — не знаю, но они это сделали, — свободной рукой Анджело выудил из кармана сигарету. — И вы все еще думаете, что за этим никто не стоит?

Номер Один промолчал.

— Нам мешают те, кто обладает немалой властью, — добавил Анджело.

— Что ты собираешься делать?

— Арти Роберте еще здесь, — ответил Анджело. — О» хотел первым же рейсом улететь в Нью-Йорк, но придется менять планы. Обратимся в суд, чтобы признать этот запрет незаконным.

— На это уйдет много времени, — обеспокоился Номер Один.

— Время меня не волнует. Если не снять запрет, «бетси» не появится на дорогах.

Глава 3

— Еще тридцать дней, и развод вступит в силу, — твердо заявил Лорен Третий.

Бобби поставила бокал из-под «мартини» на стол.

— Слишком долго. Еще один месяц здесь, и я сойду с ума. Я не привыкла сидеть в тюрьме.

— Ты не в тюрьме, дорогая, — в который уж раз повторил он. — Ты тут всех знаешь. Как только мы поженимся, все переменится. Мы переедем в наш дом, и жизнь сразу войдет в нормальное русло.

— С чего это ты так решил? — с сарказмом спросила она. — Мы несколько раз появлялись на людях, но детройтский свет старался изо всех сил, показывая, что меня не существует.

— Глупые женщины, — пожал плечами Лорен. — Не обращай внимания. Поверь мне, они остынут.

— Да пусть они катятся ко всем чертям! — сердито воскликнула Бобби. — Плевать я хотела и на них самих, и на их взгляды, — она встала. — Я должна ненадолго уехать отсюда.

Лорен посмотрел на нее.

— Куда ты хочешь поехать?

— Не знаю. Куда угодно. Подальше от Детройта, — она прошла к бару, налила из шейкера «мартини». Повернулась к Лорену. — Клянусь Богом, я становлюсь алкоголичкой.

— Сейчас я уехать не могу.

— Я знаю, — она шагнула к окну. Во мраке ночи светились оконные проемы цехов. Трубы выплевывали розоватый дым. — Уже год я смотрю из этого окна и не вижу ни дерева, ни клочка травы. Я начинаю забывать, как они выглядят.

Лорен поднялся, подошел к ней. Обнял. Она положила голову ему на плечо.

— Я понимаю, как тебе тяжело. Но другого мы и не ожидали.

— Извини. Я знаю, что и тебе не легче. Но тебя по крайней мере отвлекает от этих мыслей работа, я же лишь хожу из угла в угол.

— Послушай, дай мне несколько дней — подчистить хвосты, а потом мы поедем на Запад, посмотрим, как у них дела с экспериментальными автомобилями. Мне все равно надо туда съездить.

— Я с удовольствием. У меня такое чувство, что новая машина будет очень удачной.

— И я на это надеюсь, — в голосе его не слышалось энтузиазма.

Бобби пристально посмотрела на него.

— Тебя беспокоит этот проект?

Лорен кивнул.

— Но почему? Все вокруг только и говорят о новом автомобиле.

— Они могут себе это позволить, — он усмехнулся. — Денежки-то не их. Если автомобиль не станут покупать, он может разорить всю компанию, — он вернулся к бару, взял свой бокал. — Если же его примут, мы останемся на плаву, но через пару лет «Джи эм» и «Форд» вернут себе контроль над рынком, так что по существу мы прокладываем им путь, рискуя своим капиталом.

Лорен пересек комнату, вновь встал рядом с Бобби.

— Я хорошо запомнил год, когда стал президентом компании. Тысяча девятьсот пятьдесят третий. В тот год разорился «Кайзер-Фрейзер». Они выпустили хороший автомобиль, но не смогли победить систему. Их подкосили конкуренция и Корейская война, из-за которых они лишились поставок комплектующих. Вот тогда я и решил, что не буду бороться с гигантами. Что мы оставим себе тот кусок автомобильного рынка, который сможем проглотить, а прибыль будем искать в другом месте. И я не ошибся. С тех пор не было и года, чтобы прибыль компании после выплаты налогов падала ниже шести миллионов долларов. А теперь призрак прошлого грозит взорвать наше благополучие.

Впервые она слышала от него столь длинную речь.

— А ты не пытался сказать все это Номеру Один?

Он горько улыбнулся.

— Живых дед не слушает. Может, только Анджело. И лишь потому, что Анджело говорит именно то, чего хочется деду.

— А как же ты? Неужели тебе не хочется построить новый автомобиль? Автомобиль, который шел бы нарасхват.

— Разумеется, хочется. Это мечта каждого, кто работает в нашем бизнесе. Но еще мальчиком я хотел стать первым человеком, который ступит на Луну. Из этого тоже ничего не вышло.

— Тогда почему ты совсем не ушел из автостроения?

— Наверное, так и следовало сделать. Теперь-то я это знаю наверняка, — он уставился в бокал. — Но если б мы прекратили выпускать автомобили, дед бы умер. Наши автомобили — единственное, что удерживает его на этом свете.

Бобби помолчала, затем взяла у него из руки бокал, поставила вместе со своим на стол.

— Пойдем в спальню, — и увлекла его за собой.

— Главные недостатки турбинного двигателя — быстрая раскрутка и невозможность торможения двигателем. Но мы, похоже, сумели от них избавиться, — Тони Руарк показал на чертежи, лежащие на столе Лорена Третьего, — Установив дополнительный ротор, на который поступает газ, отраженный от лопаток статора при открытии дросселя, мы создали аналог торможения двигателем. Кроме того, этот ротор не позволяет автомобилю Катиться на холостых оборотах, а при движении он лишь вращается, никому не мешая.

Лорен глянул на чертежи.

— Его испытывали?

— Еще как. Двигатели такой конструкции ставят на все экспериментальные машины с декабря прошлого года. Каждая из них наездила в среднем по двадцать тысяч миль.

— Дорогая штучка, — Лорен повернулся к Уэйману. — Цифры у тебя есть?

Уэйман кивнул.

— Стоимость каждого двигателя возрастет на сто тридцать долларов при изготовлении двухсот или более тысяч автомобилей в год.