А. Квиннел - Эта черная, черная смерть
– Сейчас она у себя?
Управляющий взглянул на девушку, сидевшую за стойкой регистрации, и спросил:
– В сто пятом есть кто-нибудь?
– Да, сэр, есть. Постояльцы после вселения оттуда не выходили.
Кризи сказал управляющему:
– Я буду в сто пятом минут двадцать. Помнишь, чем ты мне советовал опохмеляться много лет назад?
Под черными усами управляющего блеснула белозубая улыбка.
– Что за вопрос… Тебе в номер прислать?
– Век буду твоим должником.
* * *Кризи прошел по коридору почти до конца и постучал в дверь сто пятого номера. Ему открыла Раби, как будто только его и ждала.
– Привет, Раби.
– Здравствуйте, Кризи. Проходите. Хотите кофе? Или, может, чего покрепче?
– Нет, спасибо. «Чего покрепче» мне сейчас принесут.
Он прошел в комнату и сквозь большое французское окно увидел, что миссис Мэннерз сидит в своей инвалидной каталке на просторном балконе. Он взял стул, вынес его на балкон и устроился напротив нее. Гостиница возвышалась над заливом. Как и из его дома, отсюда открывался великолепный вид.
Высунувшись в балконную дверь, Раби спросила:
– Вы чего-нибудь хотите, миссис Мэннерз?
Глория покачала головой.
– Спасибо, Раби, мне ничего не надо… но, может быть, Кризи чего-нибудь хочет?
– Себе я уже заказал, – сказал Кризи.
Раби исчезла в комнате.
Кризи был удивлен. Когда Глория Мэннерз говорила с Раби, он заметил в ее голосе перемену. Казалось, жизнь уже покинула престарелую даму – в ней не было никаких эмоций. Он взглянул ей в лицо: оно словно состарилось на годы, морщины стали глубже, глаза еще больше ввалились.
– Я думал, что вы уже в Денвере, – сказал он.
– Я не хотела улететь, не поговорив с вами. Но и беспокоить вас до похорон Майкла тоже не хотела. Прошу меня извинить за то, что я нажала на Джима Грэйнджера.
Кризи спросил:
– Зачем вы здесь остались?
– Во-первых, хотела выразить вам свое глубокое сожаление по поводу того, что я стала причиной гибели Майкла. Это я его наняла и, кроме того, стала для него дурным примером.
Прежде чем ответить, Кризи глубоко вздохнул и посмотрел Глории прямо в глаза.
– Не вы стали причиной смерти Майкла. Мне надо было бы это вам сказать, еще когда мы летели сюда, но вы всю дорогу спали. Через несколько дней я собирался вам написать. Мне бы не хотелось, чтобы вы убивались чувством вины. Смерть Майкла имеет две причины – это я сам и человек из Гонконга.
– Но я прочла его записку!
– Эта записка была всего лишь извинением.
– Извинением?
– Да, и ничем больше. Это Майкл так просил прощения за свою слабость. Миссис Мэннерз, я взял Майкла из детского приюта, который находится всего в километре отсюда, когда ему было семнадцать лет. Я воспитал и обучил его по своему образу и подобию, сделал из него человека для особых жизненных ситуаций. Он был сильный и умелый, и я очень его любил. Не меньше, чем любил бы родного сына. Но я смог научить его жить только так, как умею сам, и это был единственный образ жизни, который он признавал. После этой травмы Майкл понял, что так жить не сможет. Конечно, он бы и в таком состоянии мог прожить полную жизнь. Здесь на острове есть человек, который был точно так же парализован после автомобильной катастрофы. Когда это случилось, ему было еще совсем немного лет. И он смог начать новую жизнь. В прошлом году он участвовал в Олимпийских играх для инвалидов и завоевал бронзовую медаль. Этого человека Майкл хорошо знал и восхищался им. Но он не видел себя в роли этого человека. Он вообще не мог себя представить в какой бы то ни было иной роли. Тогда, когда я был у него в больнице в Булавайо, он попросил меня его убить. Я просил его подождать ровно три месяца. Если бы он не отступился и чувствовал то же самое по прошествии этого времени, я бы выполнил его просьбу. Но вся беда в том, что он мне не поверил.
Глядя на море, пожилая женщина внимательно слушала. Когда он закончил говорить, она повернулась и взглянула ему в глаза и спросила:
– И вы бы это сделали?
– Да.
– Вы бы смогли?
– Да.
В залив входил паром с туристами, приехавшими на один день. Она молча за ним наблюдала, но, когда уже собралась что-то сказать, в проеме балконной двери появился официант. Он принес поднос, на котором стоял единственный бокал с напитком ярко-красного цвета. Официант подал бокал Кризи, коснулся его плеча и вышел. Кризи залпом осушил бокал.
Потом он сказал:
– Лет десять назад я был на свадьбе в другой гостинице и перепил шампанского. Вообще-то мой организм неважно переносит эту шипучку. Наутро метрдотель смешал мне напиток, после которого через полчаса похмелье как рукой сняло. Тот метрдотель теперь стал управляющим этой гостиницы. – Он поднял бокал. – Здесь было то самое снадобье. Надеюсь, оно подействует так же, как в тот раз.
– Вы действительно убили бы Майкла через три месяца, если бы он вас об этом попросил?
– Да. Но он бы не попросил. Это была моя ошибка. Мне надо было остаться с ним в Булавайо и тогда, и на следующие ночи. Я думал, он сильнее.
– Но эта записка!
Кризи вздохнул.
– Эта записка была лишь извинением. – Он поднялся на ноги. – Миссис Мэннерз, то, что там написано, повлияло на решение Майкла, может быть, меньше чем на один процент. Он никак не мог подумать о том, что вы ее прочитаете… Мне очень жаль, что вы это сделали. А теперь возвращайтесь обратно в Денвер. Убийцы вашей дочери мертвы, отчасти благодаря Майклу. Пусть у вас останутся о нем светлые воспоминания, а не обида и горечь.
Он поставил бокал на стол.
– Кризи, уделите мне, пожалуйста, еще десять минут.
Увидев в глазах Глории мольбу, он замялся, потом снова медленно опустился на стул.
Она сказала:
– Вы все это говорили, только чтобы меня успокоить?
– Нет, все, что я сказал вам, – чистая правда. Может быть, вам есть за что себя винить в других делах, но смерть Майкла не на вашей совести. Прошлой ночью мы справили по нему поминки. Неожиданно приехали мои – и Майкла – старые друзья. Вчера ночью мы похоронили душу Майкла. Теперь это в прошлом.
– Так просто?
– Нет, не просто. Через несколько дней я улечу в Гонконг, и там будут еще не одни похороны. Потом я смогу спать спокойнее.
Она внимательно смотрела на него и, несмотря на внешнее холодное спокойствие, глубоко в глазах разглядела его боль.
– Я как раз и хотела поговорить с вами о Гонконге, – сказала она.
– О Гонконге?
– Да. Последние два дня, что мы провели в Булавайо, вы были очень заняты. Была у вас возможность ознакомиться с отчетом комиссара Ндлову по делу Бекера?
– Нет, но у меня есть копия этого отчета. Я прочту ее в ближайшие дни.
– Хорошо. Я прочитала отчет очень внимательно и обсудила его с комиссаром Ндлову. Большая его часть составлена на основе документов, которые вы нашли в сейфе дома Бекера. Благодаря им стали вполне очевидны три вещи: прежде всего то, что Бекер получал приказы из Гонконга, как полагает полиция, от организации К-14, входящей в «Триады», но явных доказательств этого нет. Во-вторых, смерть моей дочери и Клиффа Коппена, семьи Люси Куок в Гонконге и – в итоге – Майкла, в значительной степени была обусловлена случайным замечанием Кэрол, оброненным ею на коктейле в Хараре.
– Случайным замечанием?
– Да, она, наверное, просто решила немного прихвастнуть. Там зашел разговор о черном носороге. Она и сказала, что ее приятель работает с известным китайским врачом-исследователем, который доказал, что истолченный в порошок рог черного носорога не только не повышает мужскую потенцию, но содержит вещество, провоцирующее развитие раковых опухолей. Как оказалось, человек, которому она похвасталась, был сообщником Рольфа Бекера, которого он, естественно, тут же предупредил. И в-третьих, комиссар Ндлову говорил со старшим инспектором гонконгской полиции, руководившим отделом по борьбе с «Триадами». Хотя там знают, что убийство семьи Люси Куок – дело рук людей из К-14, у них нет достаточных доказательств, чтобы привлечь руководителей этой банды к суду.
– С этим у полиции всегда проблемы, – сказал Кризи. – Именно поэтому я и собираюсь в Гонконг.
– Вы полетите туда один?
– Да.
Глория заметила, что лицо Кризи покрылось испариной. Он вынул носовой платок и отер со лба пот. Потом, бросив взгляд на пустой бокал, сказал:
– Похоже, теперь это снадобье от похмелья не сработало. Я, скорее, даже хуже себя чувствую.
– Долго я вас не задержу, Кризи. Мне бы только хотелось вас кое о чем попросить. Но прежде чем отказать мне, подумайте денек-другой над моим предложением.
– Просите.
– Я хочу продолжать эту операцию… и быть в Гонконге, пока все не кончится. Под ногами у вас болтаться и ставить вам палки в колеса я не собираюсь. Не буду я ни командовать, ни, как вы выражаетесь, размахивать своей волшебной палочкой. Просто я хочу быть там до конца. Не могу вернуться в Денвер, не зная, что у вас происходит.
