Карл Хайасен - Хворый пес
– Я могу позаимствовать у клуба катер? Сгодилась бы моторка.
– На причале есть одна малютка. Но вам одному нельзя. Не по правилам.
Джим Тайл свернул контактный отпечаток и засунул в коричневый конверт, полученный от Дика Артемуса в губернаторском особняке.
– А где причал?
– Вам не положено.
– Понимаю. Вот ты поедешь со мной.
У причала стояла мелкосидящая джонка, оснащенная пятнадцатисильным подвесным мотором. Охранник – его звали Гейл, – завел движок с третьего рывка. Поверх топорщившейся формы он напялил ярко-оранжевый спасательный жилет и велел Тайлу сделать то же самое.
– Такие правила, – пояснил Гейл.
– Резонно.
– Плавать-то могёте?
– Могём.
– Точно? Я думал, черные не плавают.
– Ты из каких мест, Гейл?
– Из Лейк-Сити.
– Лейк-Сити во Флориде?
– А что, еще есть?
– И ты никогда не встречал чернокожего, умеющего плавать?
– Нет, ну там, в пруду с головастиками, это да. Но я-то об океане говорю, о соленой воде.
– А что, есть разница?
– Огроменная, – сказал охранник, как о само собой разумеющемся. – Потому и спасательные жилеты.
С попутным северным ветерком они пересекли Карт-Саунд, угловатый корпус джонки шлепал по гребешкам волн. В устье реки Пароходной Гейл вошел на полной скорости, но под низким мостом сбросил газ.
– Далеко ехать-то? – спросил он полицейского, сидевшего на носу лодки.
– Я скажу, как доедем, Гейл.
– Это у вас «магнум»?
– Он самый.
– Я еще не получил разрешения на оружие, но дома у кровати держу «смит» 38-го калибра.
– Хороший выбор, – похвалил Джим Тайл.
– А для улицы возьму пушку помощнее.
– Смотри – орел! Вон, на верхушке дерева.
– Круто! Но его только помповым ружьем достанешь, калибра двадцатого, не меньше… Слушьте, остановимся, надо отлить.
– Останавливайся.
– А то я с утра выдул галлон кофе и щас просто лопну.
– Давай, где понравится.
Охранник заглушил мотор, и лодка тихо заскользила по бледно-зеленой воде. Гейл снял спасательный жилет и деликатно отвернулся, чтобы помочиться с кормы. Течение покачивало легкую лодку с борта на борт, но тут не вовремя налетевший порыв ветра прервал янтарное истечение Гейла, плеснув струей на его форму. Охранник охнул и неловко застегнулся.
– Черт, так не пойдет. – Он запустил мотор и направил лодку к лесистому берегу. Выйдя из лодки, он зацепился ногой за корень и чуть не упал. – Сейчас вернусь.
– Не спеши, Гейл.
Дабы избежать вмешательства ветра, охранник шагов на двадцать углубился в лес и выбрал место, где можно рассупониться. Посреди обильного, как у жеребца, излияния он услышал чиханье подвесного мотора. Усилием воли Гейл пресек мощный водопад, запихнул член в штаны и бросился к берегу. Джонки на месте не было.
На небольшой скорости Джим Тайл плыл по реке Пароходной. Перед носом лодки серебристыми полосками шныряла стайка мальков кефали. Из мангровой рощи, оставшейся позади, доносились хриплые вопли охранника. Тайл надеялся, что у юноши достанет соображения и он не попрется домой пешком.
Плывя по реке, полицейский внимательно вглядывался в берега. Он не надеялся увидеть явный знак – флотилия спасателей обшарила здесь все сверху донизу и ничего не нашла. Джим Тайл знал, что его друг осторожен и следов не оставляет. Полицейский снял спасательный жилет и достал из кармана рубашки коричневый конверт. Вынул фотоотпечаток и еще раз взглянул на тридцать шестой кадр.
Казалось, затвор камеры нажали случайно – объектив бесцельно уставился в землю. Изображение было темным и смазанным, но Тайл разглядел полоску воды, сук мангрового дерева с тремя шипами и вклинившуюся в разветвленные корни банку из-под газированного напитка. Похоже, это «Швепс».
Имбирный лимонад «Швепс», напиток из противных.
Это уже кое-что. Тайл стал собирать за бортом банки, которых оказалось великое множество: «Кока-Кола», «Диетическая Кока-Кола», «Пепси», «Диетическая Пепси», «Маунтин Дью», «Доктор Пеппер», «Орандж Краш», «Будвайзер», «Буш», «Кольт-45», «Мичелоб» – одуреть можно. Какими же надо быть жлобами, думал полицейский, чтобы гадить в таком чудном девственном месте. Как же нужно не уважать божье творенье. Сам Тайл вырос в квартале, где на земле больше битого стекла, чем травы, но мать шлепала его по тощей черной заднице, если замечала, что он кинул банку мимо урны…
Полицейский еще сбросил скорость, и теперь джонка двигалась еле-еле. Курсируя по реке, Тайл подбирал с воды банки, блестевшие под ярким солнцем и потому хорошо заметные. Но «Швепс» не попадался. Тайл понимал, что глупо хвататься за столь слабую зацепку – ветер мог раскидать мусор по всей реке. И при высоком приливе разветвленный корень мангрового дерева будет скрыт водой. Полицейский смял фотоотпечаток и сунул в карман.
Но все же он продолжал осматривать берега, машинально подбирая банки, бутылки и бумажные стаканчики. Вскоре днище лодки походило на помойку. Тайл вписывался в плавный поворот реки, когда что-то привлекло его внимание: не банка из-под имбирного лимонада и не разветвленный корень – сверкнуло нечто канареечно-желтое. Будто в ярде над поверхностью воды что-то мелькнуло на трубчатых стеблях, сквозь которые кто-то протащил в лес нечто увесистое и ярко раскрашенное. Например, байдарку.
Тайл приготовил носовой швартов, закатал штанины и снял ботинки. Выбрался из лодки и, высоко поднимая ноги, осторожно двинулся к зарослям деревьев. Ступня наткнулась на что-то гладкое, металлическое. Банка «Швепса» с фотографии, попавшаяся в корявые лапы мангрового дерева. Полицейский двинулся вперед, больно обдирая подошвы о корневища и раковины моллюсков. Он все время оскальзывался и дважды чуть не грохнулся плашмя. Джим Тайл понимал – он шумит, словно стадо пьяных буйволов, и ни на секунду не тешил себя надеждой, что незаметно подкрадется к губернатору. Это вообще было невозможно.
Лес поредел, и полицейский разглядел белесую каменистую гряду, что вывела его к берегу мелкого озерца с темной водой. Тайл понял, что забрел в законные владения крокодилов. Он сел, смахнул со щиколоток пауков и подумал, что и у дружбы имеются свои пределы.
Тайлу хотелось пить, он устал, весь искололся и к тому же не являлся поклонником плотоядных рептилий. В мрачной решимости Джим поднялся и, переступая на колкой земле, сложил руки рупором.
– ЭЙ! – закричал он через озеро. – ЭТО Я!
Где-то высоко свистнула одинокая скопа.
– МНЕ НЕ ПО ВОЗРАСТУ ЭТИ ИГРИЩА! – заорал Джим Тайл.
Тишина.
– ТЫ СЛЫШИШЬ? ТУТ ЭТИ ЧЕРТОВЫ КРОКОДИЛЫ! ПО-ТВОЕМУ, ЭТО ЗАБАВНО? А У МЕНЯ ЖЕНА, ГУБЕРНАТОР! Я НЕСУ ЗА НЕЕ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ!
Полицейский почти сорвал голос.
– НУ ВЫХОДИ ЖЕ! Я НЕ ШУЧУ! Я СЕРЬЕЗЕН, КАК МАТЬ ТВОЮ ЗА НОГУ ИНСУЛЬТОМ ХВАТЬ! ВЫХОДИ!
Джим Тайл задохнулся и сел на землю. Обхватил руками колени, опустил голову. Сейчас за глоток теплого имбирного лимонада он бы придушил и монашку.
Послышался ружейный выстрел, потом второй, третий, четвертый. Полицейский с улыбкой поднялся.
– Фиглярничает, сукин сын, – пробормотал он.
Человеку, на поиски которого послали Джима Тайла, почти сравнялось шестьдесят, но он совсем не сутулился и был широк в плечах. Под прозрачной купальной шапочкой розово посверкивала коротко стриженная голова. Из одежды на нем был лишь килт, скроенный из клетчатого флага, каким дают финальную отмашку в автогонках. Человек утверждал, что там его и спер. Происхождение автомата «АК-47» он никак не объяснял.
Обрамлявшая щеки пышная седая борода экстравагантно разделялась надвое. Каждая прядь ниспадала, подобно виноградной лозе, на жесткокожую грудь и была так замысловато заплетена, что Джим Тайл заподозрил: это женских рук дело. Внизу к косам были привязаны ленточками изогнутые клювы крупных птиц. Да, клювы стервятников, признал человек. Кстати, твари они порядочные. Косматые брови человека были знакомо насуплены, а еще он неведомо где раздобыл себе новый искусственный глаз, ошеломляюще походивший на распустившийся малиновый цветок гибискуса. Глаз просто обезоруживал, и по коже ползли мурашки.
Одноглазый в килте некогда был популярной, на всю страну известной фигурой – герой войны, превратившийся в политического деятеля, неподкупный, дерзкий и, естественно, обреченный на провал. Джим Тайл управлял лимузином, который в результате увез этого человека из Таллахасси, прямо из губернаторского особняка, от подступавшего вулканического безумия. Полицейский доставил своего извергавшего тирады друга в уединенную глухомань, и потом более двух десятилетий не терял его следа, присматривал за ним и останавливал, когда это требовалось.
Джим Тайл делал, что было в его силах, но временами случались неконтролируемые извержения. Стрельба, поджоги, беспричинное уничтожение чужой собственности. Даже убийства. Да, его друг убил нескольких человек, после того как покинул Таллахасси. Джим Тайл в этом был уверен, как и в том, что те люди вели себя очень плохо, но в любом случае судить Клинтона Тайри мог лишь Господь Бог. И судный день скоро наступит. А пока Джим Тайл оставался безоглядно верен человеку, известному под именем «Сцинк».
