Борис Терехов - Помойник
На кухне, сидя на табуретке, возле тарахтящего холодильника, и попыхивая сигаретой, я окончательно себя убедил, что мне и впрямь просто приснился кошмарный сон. Но сразу возникал вопрос: не часто ли теперь они мне снятся? Ведь ничего хорошего в будущем это не сулило. Так недалеко и до помешательства. Нет, вероятно, я слишком серьезно воспринимал рассказы о Помойнике.
Как бы там ни было, но мне стыдно его бояться — я же не маленький зашуганный мальчик, а взрослый сильный мужчина. Стало быть, сам должен подавать личный пример в борьбе с этими глупыми суевериями.
Должен-то-должен. Но когда я вернулся в комнату и лег в свою постель, то так и не стал выключать свет и весь остаток ночи не сомкнул глаз, ненадолго задремав лишь перед самым рассветом.
Каждый человек, вероятно, иногда чувствует, что в его жизни многое протекает не так, как бы хотелось. Поэтому у него возникает желание изменить ее и направить по иному, более правильному руслу.
Вот и я утром, пребывая еще в постели, решил начать вести здоровый образ жизни. Что это под собой подразумевало? Сущие пустяки: нужно было бросить пить и курить, постараться правильно питаться и, главное, заняться спортом. Это, во-первых, укрепит мое тело. Во-вторых, отгонит дурные мысли и улучшит сон, избавив от ночных кошмаров. И, в-третьих, в прихожей всегда будет находиться спортивный инвентарь. Кроме прямого назначения, его можно будет использовать в качестве оружия. Скажем, в случае нападения того же Генки Кривоноса с его дружками. О Помойнике молчу. Он — существо, разумеется, мистическое.
Словом, необходимо было начинать заниматься спортом!
Поднявшись с постели, я десять раз отжался от пола. Затем покачал брюшной пресс, помахал руками, поприседал, попрыгал на месте. Постоял, и отдышался. Теперь мне неплохо было бы совершить пробежку. Хотя бы километра три. Больше мне не одолеть из-за бессонной ночи и побоев, полученных накануне.
Гордясь собой, я спортивным шагом подошел к окну и выглянул в окно. Увиденная картина, мягко говоря, меня обескуражила. Бегать было негде — все дорожки утопали в несусветной грязи. Можно, конечно, обуть резиновые сапоги, а еще лучше — болотные — и вперед, за рекордами. Только что подумают жители поселка? Представить было не сложно. У Вовки Бугримова, дескать, после взбучки от Кривоноса на свалке, совсем мозги поехали. Бегает по утрам, в распутицу и нет, чтоб в магазин за водкой или пивом для опохмелки, а просто так, без веской на то причины. Пора, голубчика, определять в дурдом, пока он нам к шутам чего-нибудь не подпалил.
Что ж, от утренней пробежки придется временно отказаться.
Я принял холодный душ. На завтрак съел тарелку овсяной каши и выпил несколько сырых яиц. Как Сильвестр Сталлоне в кинофильме «Рокки-1». Хотя одно из яиц, как назло, оказалось тухлым. О чем я догадался, отправив его уже себе в рот. Тьфу, редкая гадость!
Тотчас я задался вопросом: насколько тухлые яйца соответствуют понятию правильного питания?
«Соответствуют, — решил я. — Китайцы те их даже любят. И ничего, не вымирают».
Итак, дальше мне следовало выбрать подходящий вид спорта. По причине межсезонья зимние и летние виды отпадали. Спортивные командные игры, из-за отсутствия этих самых команд, также. Вывод был неутешительный — оставались лишь настольные игры. Стало быть, придется играть с соседом Мареком в шахматы и шашки. В нарды и карты. В домино и кости. Вот как разбиваются благие намерения о грубую действительность.
После завтрака делать мне было совершенно нечего, и я решил заняться в квартире поиском дядиных сокровищ. Поиск сокровищ, по мнению авторов книг для среднего школьного возраста, являлся одним из самых увлекательных занятий в мире. К тому же разбогатев, благодаря своей находке, я бы мог позволить себе многое из того, что сейчас было для меня недоступно. Например, я бы не ломал голову над тем, какой вид спорта мне выбрать. Взял бы и махнул на горнолыжный курорт в Альпы. Хотя нет, сначала лучше, учитывая состояние моего здоровья, мне бы следовало пройти курс лечение в Баден-Бадане на минеральных водах. Потом я бы всерьез занялся теннисом, конным спортом и — почему бы нет? — фигурным катанием. Уверен, что у меня бы отлично получился каскад прыжков, состоящий из двойного тулупа, тройного ватника и четверного бушлата с разворотом под музыку Баха. (Между прочим, два последних элемента — мое собственное изобретение.) Как бы я затем скользил назад по льду, слушая овации восторженных зрителей, вытянув руку и подняв ногу. На мне просторная серебристая рубашка, трепещущая на ветру, и черные облегающие брюки, которые рельефно очертывают ягодицы. У меня строгое просветленное лицо с закрытым ртом. Красота! Позже, естественно, я бы получил в Кремле от президента за свой триумф дорогою иномарку…
Дело оставалось лишь за малым — разбогатеть.
Теперь у меня исчезли все сомнения, что дядя Виктор и впрямь где-то что-то спрятал. Об этом говорили Генка Кривонос и Паша Свисток, на это намекали сестра Шура и сосед Марек. Но говорить и намекать — одно, найти же — совсем другое.
Для начала требовалось определить, что именно нужно было искать. Не сокровища же тамплиеров, выброшенные на свалку, на которые случайно наткнулся мой дядя.
Далее. Я не думаю, что он хранил свои богатства исключительно в бриллиантах. Скорее всего, это была иностранная валюта и золотые изделия, положенные в какую-нибудь коробку. Причем обычных размеров.
— Но где, интересно, она может находиться? — спросил я сам себя и тут же ответил: — Да пес ее знает!
Казалось бы, я успел исследовать всю эту квартиру вдоль и поперек, когда делал в ней косметический ремонт. Кроме того, Татьяна во время своих бестолковых приборок тоже не находила никакой коробки с драгоценностями. Но если бы она даже нашла и промолчала, то я бы сразу это понял. По блеску ее глаз. По изменившемуся поведению. Но ничего этого не было.
Ладно, пойдем иным путем. Где прячут обычно рядовые граждане собственные сбережения и ювелирные украшения, когда надолго отлучаются из дома? Ясно, где! На антресолях в старых вещах. Под ванной. В мягкой мебели. В туалете за сливным бачком. Среди обуви и инструментов. В цветочных горшках. На полках среди книг. В холодильнике. Под крышкой рояля. В шкафу среди постельного белья. В корпусе телевизора.
Но я давно уже осмотрел все эти места, за исключением рояля, ввиду его отсутствия в квартире, и ничего не обнаружил. Впрочем, мой дядя не относился к числу рядовых граждан. Скорее, принадлежал к тем, о ком обличительным тоном рассказывают на телевидении в криминальных репортажах. Следовательно, он вполне мог оборудовать тайник. Где-нибудь в стене или полу. Отсюда и нужно было плясать.
Когда Татьяна вернулась из Москвы, то застала меня ползающим на коленях и методично простукивающим пол в большой комнате.
— Ты чего делаешь, Володя? Потерял что-то? — спросила она из прихожей, стоя в длинном темном пальто и держа в руке огромную «челночную» сумку.
— Привет! Ничего я не терял! — ответил я, поднимаясь. Затем, массируя поясницу, подошел к Татьяне и поцеловал ее в раскрасневшуюся щеку. — Я тебя заждался. Почему так поздно? Что случилось?
— Со мной, представь, все в порядке. Вчера мой бывший муженек весь день проторчал дома. Мне не хотелось с ним встречаться и пришлось переночевать у одной приятельницы с вещевого рынка. Сегодня утром он отправился на работу, и я спокойно забрала из его квартиры все свои пожитки.
— Поздравляю.
— Повезло еще, что он не поменял замки на дверях. Не то бы осталась с носом с моими старыми ключами. Но устала я, правда, зверски. Как ломовая лошадь, — сообщила Татьяна, сидя возле вешалки на стуле и неспешно стягивая сапожки. — Слушай, дорогой, куда подевались мои домашние тапочки?
— Они за твоей спиной.
— Спасибо, Володя, нашла. А с тобой, как я наблюдаю, не все в порядке.
— Ты о моих фингалах?
— О чем же еще?
— Не обращай внимания. Чепуха, заживут, — сказал я. — После того, Таня, как ты укатила в Москву, я сглупа побывал на свалке. И был вероломно и нещадно побит тамошними ее обитателями.
— Но сам-то ты хоть кому-нибудь из них физиономию начистил? — усмехнувшись, поинтересовалась она.
— Нет, не сумел. Они подкрались ко мне сзади, двинули совковой лопатой по голове, и я потерял сознание. Очнулся со связанными руками.
— Ловко! Молодцы!
— Это как посмотреть.
— Не огорчайся! Наконец опять ты стал походить на настоящего мужчину. Мужчину украшают синяки и шрамы. Они знак перенесенных мучений, — проговорила Татьяна, прикасаясь кончиками пальцев к своему лицу. Вероятно, вспоминала о побоях, причиняемых ей бывшим мужем.
Внезапно я подумал, что, возможно, ей даже нравилось быть побитой. Что без этого она просто скучала.
— Я тебя люблю, — прошептала Татьяна.
