Гленн Купер - Хроники мертвых
— Natus, — прошептал Иосиф. — Рождение!
Паулин быстро затоптал надписи на снегу: и цифры, и буквы.
— Возьми его на руки! — попросил он Иосифа.
Они дождались, пока все монахи уйдут из скриптория на службу, а потом посадили мальчика на стол. Паулин положил перед ним лист пергамента и дал в руки перо.
Октавий тут же принялся чертить пером, не обращая внимания на то, что на листе ничего не появлялось.
— Нет-нет, подожди! — воскликнул Паулин и окунул перо в глиняную чернильницу.
Мальчик продолжил писать. Увидев черные буквы, возникающие из-под пера, Октавий издал странный гортанный звук. Первый звук в его жизни!
— Снова дата. Сегодняшний день, — пробормотал Паулин. 一 Но на этот раз он написал «Mors» — смерть.
— Колдовство какое-то!.. — запричитал Иосиф и попятился, пока не наткнулся спиной на другой стол.
Чернила высохли. Взяв мальчика за руку, Паулин показал, как макать перо в чернильницу. Без всякого выражения на лице Октавий снова начал писать:
Иосиф в недоумении покачал головой.
— Это не обычные буквы. А дальше опять дата, — пробормотал Паулин.
Иосиф вдруг вспомнил, что они опаздывают на службу. Непростительный грех!
— Спрячь лист и чернила. Оставим мальчика тут! Пойдем, Паулин. Быстрее в церковь! Попросим Бога помочь нам уразуметь, что мы только что видели. И да очистит он нас от зла!
В ту же ночь Иосиф с Паулином встретились в холодной пивоварне при свете толстой свечи. Иосиф заявил, что единственный способ успокоить желудок и нервы — добрый глоток эля. Паулин еле сдержался, чтобы не рассмеяться. Они сели на табуреты друг напротив друга.
Иосиф всегда считал себя простым человеком. Он понимал только любовь Бога и устав святого Бенедикта, которые обязаны соблюдать все монахи. Зато Паулина он почитал мыслителем. Ученым мужем. Сколько книг тот прочитал о небе и о земле! Если и мог кто-то объяснить, что они видели днем, то лишь Паулин.
Однако тот отказался толковать об этом, а предложил миссию. Друзья решили продумать, как выполнить ее наилучшим образом. Оба понимали: секрет мальчика нужно сохранить в тайне. Что толку беспокоить братьев, пока Паулин не раскроет причину столь странного явления?!
Наконец Иосиф осушил последнюю кружку эля. Паулин взялся за свечу, но прежде чем задуть ее, сказал другу то, что давно засело в голове:
— А знаешь, в случае близнецов седьмой по рождению сын совсем не обязательно седьмой по зачатию…
Уберт скакал по просторам Уэссекса с заданием, которое поручил ему настоятель Иосиф. Сомнения мучили каменотеса, но он был у Иосифа в долгу и поэтому не смог отказать.
Лошадь под Убертом потела, согревая его тело в морозный декабрьский полдень. Он был плохим наездником — каменотесы привычнее к медленным волам, запряженным в повозки. Уберт сильнее сжал поводья и сдавил коленями конские бока, боясь свалиться на землю. Иосиф выбрал лучшего скакуна из монастырской конюшни: его будто специально держали для таких срочных поручений.
Паромщик перевез Уберта с галечного Вектиса на уэссекский берег. Иосиф просил поспешить и вернуться в монастырь через два дня, поэтому пришлось пустить лошадь легким галопом.
День близился к концу. Небо стало синевато-серым, почти сливаясь по цвету с прибрежными скалами. Уберт ехал по обледенелым просторам невспаханных полей, через низкие каменные гряды, сквозь крошечные деревушки, как близнецы похожие на его родную деревню. Иногда на пути встречались понурые крестьяне, пешие или верхом на полусонных ослах. Уберт боялся воров, хотя, по правде говоря, его единственной ценностью были конь и горстка монет, данных Иосифом в дорогу.
Уберт добрался в Тисбери перед закатом. Он медленно въехал в зажиточный городок и двинулся по широкой улице между деревянными домами. Смеркалось. На лужайке в центре города овцы не спеша жевали траву. Уберт проехал дальше мимо небольшой деревянной церкви, темной, неприветливой. На маленьком кладбище виднелась свежая могила. Уберт быстро перекрестился. Над крышами домов поднимался легкий дымок. Уберт тут же забыл о кладбище, принюхиваясь к сводящим с ума запахам жареного мяса и подпаленного сала.
Базар уже закрылся, но с площади еще не убрали телеги. Их владельцы задержались в таверне за игрой в кости и кружкой пива. За одну монету деревенский мальчуган накормил лошадь путника овсом и напоил водой.
Войдя в теплую людную таверну, Уберт поморщился от запаха перебродившего эля, пота, мочи и гула пьяных голосов. Он погрел онемевшие руки у огня и попросил кувшин вина. Жители торгового Тисбери привыкли к иноземцам, их не удивил сильный итальянский акцент. Мужчины по-приятельски пригласили гостя за свой стол и начали расспрашивать, откуда он и зачем приехал в их город.
За час Уберт опустошил три кувшина вина и узнал все, о чем просил Иосиф.
Сестра Магдалина обычно обходила монастырь размеренным шагом: не слишком медленно, чтобы не терять драгоценного времени, но и не слишком быстро, чтобы не создалось впечатление, будто на земле есть что-то важнее размышлений о Боге.
Сегодня сестра забыла обо всем и побежала. За несколько теплых дней снег на дорожках подтаял, образовав рыхлую нескользкую корку.
Иосиф с Паулином встретили замерзшего и уставшего после долгой дороги Уберта в скриптории, предусмотрительно отправив писцов в церковь. Выслушав каменотеса, Иосиф угрюмо поблагодарил его, благословил и велел идти в деревню.
Рассказ Уберта был прост и краток.
На восьмой день декабря — три дня назад — в городе Тисбери в семье кожевника Вуфа и его жены Инфлед родился сын. Мальчика назвали Сигберт.
Новость не удивила Иосифа с Паулином; можно сказать, они ее ждали. Что еще предскажет немой мальчик, рожденный мертвой матерью, который без обучения мог писать буквы и цифры?
Когда Уберт ушел, Паулин сказал Иосифу:
— Определенно Октавий — седьмой сын. Он обладает сверхчеловеческой силой.
— Кто наделил его ею? Бог или дьявол? — дрожа от страха, спросил Иосиф.
Паулин открыл рот, но не успел ответить. Сестра Магдалина без стука ворвалась в комнату.
— Брат Отто сказал, что вы здесь, — запыхавшись, сообщила она и захлопнула дверь.
Иосиф с Паулином заговорщически переглянулись.
— Да, мы здесь, сестра, — кивнул Иосиф. — Что стряслось?
— Вот! — Магдалина взмахнула рукой со свитком пергамента. — Одна из сестер нашла в детской спальне под матрасом Октавия. Похоже, он украл рукопись из скриптория. Посмотрите-ка!
Иосиф развернул пергамент. Паулин заглянул ему через плечо.
Просмотрев первый лист, Иосиф взглянул на Паулина. Почерк Октавия!
— Это на древнееврейском, я узнаю буквы, — воскликнул Паулин, показав на одну из строк.
— Ну? Вот видите, мальчишка украл рукопись!
— Вы лучше присядьте, сестра, — тяжело вздохнув, попросил Иосиф.
— Не хочу я сидеть! Мне нужно знать, украл или нет. А если украл, наказать его!
— Прошу, сестра, сядьте!
Магдалина неохотно присела на скамью у стола.
— Естественно, пергамент украли… — начал Иосиф.
— Дрянной мальчишка! Я так и знала! Но что здесь написано? Какой-то странный список…
— Имена, — ответил Иосиф.
— На разных языках, — добавил Паулин.
— Зачем его составили? И при чем тут Освин? — с подозрением проговорила Магдалина.
— Освин?! — переспросил Иосиф.
— Да, на второй странице.
Побледнев, Иосиф развернул второй лист.
— О Господи!
Паулин, вскочив, отвернулся, чтобы Магдалина не заметила ужаса на его лице.
— Кто из братьев это написал? — допытывалась сестра.
— Из братьев — никто.
— Как так?! Кто же тогда?
— Мальчик… Октавий.
Иосиф сбился со счета, сколько раз крестилась сестра Магдалина, пока Паулин рассказывал об Октавии и его удивительных способностях. Когда он закончил, все трое замолчали, беспокойно переглядываясь.
— Бесспорно, это происки дьявола! — первой нарушила молчание Магдалина.
— Почему же? Может быть, наоборот, — возразил Паулин.
— О чем ты?!
— Божественное знамение. — Паулин старательно подбирал нужные слова. — Согласитесь, ведь Господь решает, когда ребенку родиться и когда призвать душу к себе. Бог слышит каждого, кто обращается к нему с молитвой. Видит, как малая птица падает с высоты на землю. Октавий не похож на других детей. Как он родился, как ведет себя… Откуда нам знать: может, мальчик — орудие в руках Господа? Перо, записывающее, когда приходят в этот мир и уходят дети Отца нашего…
— А вдруг он седьмой сын седьмого сына? — прошептала Магдалина.
— Возможно… Мы все слышали эту легенду, но кто хоть раз встречал седьмого сына седьмого сына? Тем более рожденного седьмого числа седьмого месяца 777 года! Почему он обязательно должен быть дьявольским отродьем?
