Бренда Новак - Убежище
— Должна предупредить, что от меня мало толку в общении с незнакомыми людьми, — сказала Хоуп. Она зажала коленями свой стакан и стала поправлять волосы, глядя в подсвеченное зеркало на солнцезащитном козырьке.
— Ты выглядишь замечательно, — сказал Паркер. — Только не пролей слурпи.
— Ничего я не пролью. — Она подняла козырек. — Ты превратился в настоящего брюзгу за последние десять лет, знаешь это? Неудивительно, что ты так больше и не женился.
Паркер притворился, что полностью поглощен дорогой. Они как раз подъехали к шоссе, и он ждал возможности вклиниться в плотный поток машин.
— Я, по крайней мере, собираюсь еще жениться когда-нибудь, — добавил он, поскольку не предпринимал для этого никаких усилий. Подгоняемый Мелоди Райдер и другими членами родительского комитета, считающими, что Далтону нужна мать, Паркер несколько раз встречался с женщинами. Но ни с кем даже не рассматривал серьезные отношения. Брак с Ванессой и ее авторитарные родители за тяжелые годы болезни жены преподали ему несколько уроков. Самым важным из которых было видеть в женщине не только ее саму. Ее прошлое, воспитание, родственники и коллеги также были важной составляющей.
И это было еще одной причиной, по которой он жалел того, кто влюбится в симпатичное личико Хоуп и ее манящее тело…
— Ну, если ты планируешь еще раз жениться, удачи тебе, — пробормотала Хоуп.
— И что это значит? — поинтересовался Паркер, забыв про шоссе.
Он повернулся к ней, но она не смутилась, не дрогнула.
— Ты изменился, — сказала, переходя на «ты», — был приятным парнем, но сейчас мне кажется, что жить с тобой было бы не слишком легко.
— Я и сейчас приятный парень, — возразил Паркер.
Хоуп не ответила.
— Спроси кого хочешь.
Хоуп потягивала свой слурпи и смотрела в окно, явно ожидая, что он снова возьмется за руль.
— Мне не нужно никого спрашивать, — сказала она. — Я по себе вижу.
Шел уже шестой час, когда Хоуп посмотрела на часы. В полдень они с Паркером сделали небольшой перерыв и перехватили по сандвичу в маленьком гастрономе в паре кварталов отсюда. Но Хоуп уже успела проголодаться и подрастерять оптимизм. Она знала, что плохо умеет убеждать людей, но надеялась, что хоть одного спонсора ей удастся найти.
Может, Паркеру повезет больше.
Прикрыв веки, она посмотрела на запад, где в последний раз видела Паркера — он заходил в высокое офисное здание. И насколько она понимала, он еще не закончил свою последнюю встречу.
Хоуп перешла улицу и направилась в итальянскую забегаловку «У Дино» — и чуть не врезалась в Паркера, который выходил из маленького магазина бытовой техники.
— Ищешь меня?
— Скажи, что ты нашел искомого спонсора.
Паркер нахмурился и покачал головой:
— Боюсь, что нет. Хотя мне удалось убедить фирму по доставке пиццы пожертвовать купон на год бесплатных пицц. Кроме того, парень из ремонта пылесосов сказал, что готов передать мне два отреставрированных.
— Мы не можем вернуться в клинику с таким маленьким уловом, — сказала Хоуп.
Паркер сунул руки в карманы.
— Нам просто придется задержаться до завтра или еще на день. — Он глянул на вывеску ближайшего к ним ресторанчика. — Но сначала давай поедим.
Паркер смотрел, как Хоуп пробует пирог с фруктами и, впервые со времени ее возвращения, чувствовал себя гораздо спокойнее. Они оба позвонили домой и удостоверились, что с Фейт и Далтоном все в порядке. Далтон сидел с Би, пожилой женщиной из их церкви; Паркер брал ее няней к сыну, даже когда уезжал на один вечер. А Фейт все еще была в гостях у Джины.
— Как десерт? — спросил Паркер, когда официантка принесла ему кофе. Он заказал кофе, спохватившись, что ему надо еще вести машину. После большого количества чипсов, сальсы[24], «Маргариты» и полной тарелки фахитас[25] его клонило в сон. А жар, исходящий от дровяной печи в углу ресторана-гасиенды, только усугублял положение.
— Превосходно, — ответила Хоуп. — Не хочешь попробовать?
— Нет, спасибо. — Он добавил в кофе сливки. — Мне хочется знать, что ты думаешь делать, если мужу Фейт все-таки удастся вас найти.
Хоуп напряженно застыла, и Паркер почти пожалел, что поднял эту тему сейчас, когда она кажется такой довольной. Но он сомневался, что сможет найти лучший момент. Он не станет проводить с Хоуп Теннер столько времени, когда будет зависеть от него.
— Я не знаю, что сделает он, — сказала она.
— Он жесток?
— Я бы сказала, что да.
— Насколько жесток? Он уже пытался увезти вас с Фейт обратно в Инчантмент или причинял боль физически?
— Может быть. — Она снова отправила в рот кусочек пирога с фруктами. — Он делал нечто такое, что заставило меня поволноваться.
— Например?
— Например… — Она поморщилась. — Не важно. Какая разница.
— Я хочу знать.
Она положила ложку и отпихнула от себя десерт, словно тот внезапно стал ей отвратителен.
— Он приехал в Сент-Джордж среди ночи и пытался залезть в мой дом. Он перерезал мне телефонную линию, угрожал, а следующим утром я нашла на пороге дома мертвым своего кота.
Паркер сам удивился силе нахлынувшего гнева. Разве Хоуп мало пережила?
— На самом деле Оскар был не просто мертв, — тем временем продолжала она. — Его замучили практически до неузнаваемости.
— Скажи, что ты позвонила в полицию.
— Я звонила. Они сказали, что я могу потребовать ордер, запрещающий к нам приближаться, но я-то знаю, что с этим парнем от такого проку не будет.
Паркер пожалел, что у него нет возможности как следует поговорить с мужем Фейт.
— Мне жаль, — сказал он и, потянувшись через стол, взял Хоуп за руку. Он думал, что прикосновение будет обычным выражением сочувствия. Но пальцы Хоуп были такими длинными, тонкими и прохладными на ощупь. Они казались… хрупкими. На мгновение он испытал желание спрятать их между ладонями и согреть…
— Мне не нужна твоя жалость. Со мной все в порядке, — сказала Хоуп, отстраняясь.
Паркер был благодарен ей за стойкость. Он не мог сочувствовать ей, не испытывая желания взять на себя часть ответственности за ее страдания. А ответственность он не мог взять, не углубляясь в ее суть. И уж точно он не мог с Хоуп сближаться. Но это не помешало ему спросить, представляет ли опасность Боннер.
Хоуп долго молчала, прежде чем ответить.
— Я так не думаю, — сказала она. — Да, он изменился, но душевно не исковеркан, я в этом уверена. Во всяком случае, не как муж Фейт.
«Не расспрашивай ее больше о Супериоре», — прозвучал у него в голове предупреждающий голос. Пока что ему не нравится ни один из ее ответов о нем. Но он понимал, что, быть может, это его единственный шанс узнать хоть что-то о биологическом отце Далтона.
— Когда Боннер был у тебя в Сент-Джордже, он спрашивал о ребенке?
— Нет.
— Ты ведь не думаешь, что он мог сюда когда-то приезжать?
— С какой стати? Он не знает, где я рожала. И у него сейчас много детей, которыми он может заниматься. Не думаю, что его интересует Отем.
— Отем?
Хоуп вспыхнула.
— Это я так ее называю.
Она откинулась на спинку стула, поскольку к столику подошла официантка со счетом и стала уносить тарелки. Паркер внезапно пожалел, что они не взяли пиццу навынос и не поехали прямо домой. Он не хочет знать, как она справляется с потерей ребенка. И так все хуже некуда.
Когда официантка ушла, Хоуп снова заговорила:
— Даже если бы он и смог ее отыскать, сомневаюсь, что он стал бы вторгаться в ее жизнь. Она выросла в обычной Америке и провела в ней самый важный для формирования характера возраст. Это означает, что ей настолько чужды главные принципы Предвечной апостольской церкви, что с этим уже ничего нельзя будет поделать. Для святых братьев самое главное — чтобы у детей было «праведное» детство. Они верят, что те, кто не принадлежит церкви, навсегда изгнаны из Царства Божьего. Короче говоря, Боннер слишком погружен в свою жизнь и блаженно считает, что заслужил следующую, чтобы интересоваться Отем.
— Но не ты.
— У меня нет других детей. И нет церкви. Но даже если были бы — это не имеет значения. Я бы все равно по ней точно так же тосковала.
Паркер протер грудь, ему казалось, что сердце бьется о ребра.
— А ты когда-нибудь думала поискать… ее?
Хоуп посмотрела на него, и Паркер задержал дыхание, молясь, чтобы она не увидела в его глазах вины.
— Постоянно, — с подкупающей честностью сказала Хоуп, и Паркер посочувствовал ей, потому что понял, что за голод он в ней все время ощущал. Она тосковала по своему ребенку.
По его ребенку.
По Далтону.
Боже, он же знал, что не надо спрашивать.
Паркер настоял, что сам заплатит за обед. Хоуп приняла это с максимально возможной любезностью, но, как только он скрылся в туалетной комнате, откинулась на спинку стула и закрыла глаза. Она чуть не рассказала ему о снах, которые видела с возвращения в Инчантмент. Тех, где она видела Отем, но не могла до нее дотянуться. Но ей было просто не выговорить. Так часто случалось, когда она пыталась поделиться чем-то для себя болезненным.
